Алхимик в Пустыне - Лана Туулли

Да, но почему именно эта женщина вешается именно на него, Ньюфуна? Что, человеческих мужчин ей мало?

— Маменька у нас последние пятьдесят лет занялась торговлей редкостями и странностями, поэтому очень любит, когда кто-то неожиданно двое понижает цену, или, наоборот, плохо разбираясь в искусстве, покупает втридорога… А папенька у нас суров. Ему подавай сталь, он из нее сделает механизм, потом снова — сталь, снова механизм, механизм — сталь, сталь — механизм, ну, иногда он, конечно, позволяет себе изобрести новую пушку, но не более того. А что?

— Я заранее обожаю все его изобретения, — с чарующей улыбкой ответила Изольда. Она смотрела на Ньюфуна так нежно, так ласково, что гном вдруг почувствовал себя… хмм… небритым? — И уже предвкушаю, как мы подружимся с твоей маменькой! Где мы будем жить? — перешла к деловым вопросам девушка. Осмотрела кухню, требующую срочного ремонта. — Здесь?

Выкарабкавшись из объятий Изольды, Ньюфун подумал, что догадался, зачем она вдруг заявилась в "Алую розу":

— А, ты по поводу того, что случилось у тебя в спальне…

— Да! Ты запомнил! — обрадовалась Изольда. И снова бросилась целоваться. Гном, морщась от отвращения, подставил шлем:

— Ты не думай, я все компенсирую. Кирпичи, цемент и доски я уже нашел, вечером приду, стену залатаю, всё будет, как новенькое. Это ж не фиг делать — поставить на место несколько кирпичей да починить сломанную ножку кровати…

— Можешь не спешить, я, пожалуй, поживу здесь. Комната Далии сохранилась? — Изольда вышла из кухни в обеденную залу и по-хозяйски оглядела помещение.

— Не думаю, что она разрешила тебе пользоваться ее вещами, — осторожно заметил гном.

— Ах, Ньюфун, но ведь Далия — всего лишь квартирантка Напы, а я — ее родственница. Почти. Конечно, свадьба еще не состоялась — но это пустая формальность…

Ньюфун нахмурился:

— Погоди, я не совсем понял про «родственницу». Ты что, приходишься родней мелансонским Кордсдейлам? Нет-нет, я ничего не имею против смешанных браков, — спохватился вежливый и воспитанный гном. Ну, в глубине души он был именно таким. — Всякое бывает. Правда, обидно, что это случилось с нами, Кордсдейлами, а не с какими-нибудь Шнапсштельмайерами или Штрудельгольцами… Хотя про Гогенбруттов вообще ходят слухи, что когда-то давно они водились с эльфами… бррр…

Вежливого, воспитанного, а главное — тактичного гнома перекосило от отвращения.

Изольда, блистая ослепительно-белой улыбкой, золотыми кудряшками и чем-то шелковым, розовым, что в портновской лавке имело наименование "наряд Легкомыслие", подошла к Ньюфуну, присела, чтобы их глаза оказались на одном уровне, и проворковала нежно и трепетно:

— Это прекрасно, что ты человек… в смысле, гном широких взглядов. Я обож-жаю, — страстно прошептала она, — решительных мужчин. Поцелуй же меня, и поспешим к священнику! Отец Джером из Обители Отдохновения Ночного редко спит, так что он сможет обвенчать нас уже через полчаса!..

— Эй, ты что, с дуба рухнула?! — отступил гном, выворачиваясь из длинных цепких ручек красавицы. Хотя какая она красавица? У нее и рост, по гномьим меркам, зашкаливает, и силы никакой в руках не чувствуется… И вообще, она какая-то безбородая… — Ты б постеснялась! Вот еще — лезет целоваться средь белого дня! Что приличные гномы о тебе или обо мне подумают?..

— Ах, какое мне дело до условностей! Тогда, ночью, когда ты, окутанный огнем страсти, ворвался ко мне в спальню…

— Не было никакого огня! — запаниковал Ньюфун. — Так, взрывом подожгло мне куртку, не более!..

— И закричал о своей любви!..

— Я не кричал, я ругался!

— А я твои слова услышала как любовное признание. Ну-ка, повтори, что ты тогда говорил?

Гном густо покраснел. Узнает папенька, какие слова и выражения использовал для определения своего состояния сын, пролетающий Университетский квартал и таранящий одно строение за другим, ведь выпорет. Не посмотрит на то, что отпрыску уже семьдесят семь лет.

— Ага, врожденная стыдливость мешает тебе раскрепоститься и дать свободу своим желаниям! Не волнуйся, — поспешила утешить Ньюфуна Изольда, — когда мы поженимся, ты познаешь всю глубину моей страсти!..

— С чего это я на тебе женюсь?!!

— А с чего это ты решил, что можно забираться ночью в спальню к порядочной девушке, а потом на ней даже и не жениться? — возмутилась Изольда. Но тут же одумалась, укротила раздражение и вернулась в романтический образ: — Ты покорил мое сердце! Твой звон… Звон, ты… нет, как-то не так. Погоди, — она достала из сумочки шпаргалку, сверилась, и продолжила монолог: — Звон твоей кольчуги отозвался грохотом по наковальне моей души!.. Люблю тебя, мой горнорудный!

Ньюфун похлопал глазами, поразмыслил, и стал очень осторожно отодвигаться от девушки, открывший ему свои объятья.

— Чего ждешь? — спросила Изольда, которая немного устала стоять с вытянутыми для поцелуя губами. — Ньюфик, любимый, давай не будем тратить время зря! Поцелуемся — и к священнику…

— Ньюфик?! — подпрыгнул гном. — Любимый?!!! Так ты что, серьезно?!

— А ты думал, я шутить такими вещами буду? Конечно, серьезно. Свадебный контракт составлять будем? Конечно, я понимаю, что гномы живут дольше людей, но вдруг ты захочешь прямо сейчас подарить мне что-нибудь ценное — чтоб не было потом, при разводе, разговоров о том, имею ли я право сохранить за собой подарок… Кстати, Ньюфик, дорогой, а сколько, приблизительно, ты зарабатываешь в год?

У Ньюфуна затряслись борода и губы, он выдал несколько "тыр… быр… мыр…", после чего, наконец, вспомнил нужное имя и заорал на весь дом:

— Джоя! Эй, малохольная, как тебя! Джоя! Госпожа будущий алхимик! Сударыня! Барышня Джоя! Объясните, как поступают человеки в таких ситуациях?! Если я поточу об эту асан'к-тэ топор, меня в тюрьму посадят, или только заставят на виселицу смотреть?! Барышня Джоя! — так как Изольда не унималась и снова тянула губы к его драгоценной особе, Ньюфун не выдержал, и, забыв не только о солидности, но и о фамильной агорафобии, рванул вверх по лестнице, вопя: — Помогиии-иите!..

Мансарда, которую занимала вторая напина квартирантка, была пуста. То есть, конечно же, там были и письменный стол, и стул, и развешанная на шкафу одежда, вот только Джои там не было. Как и огромного сундука, в котором она имела привычку спать.

— Где же она? — запаниковал Ньюфун. Бросился на второй этаж. Заглянул в комнату мэтрессы Далии, в соседнюю, в огромную напольную вазу с сухим букетом (наследие прежних владельцев ресторации)… — Барышня, вы где?