Убить нельзя научить - Ясмина Сапфир

Вархар даже не чувствовал музыку, он жил в ней. Эта гора мышц двигалась, словно вообще ничего не весила. И к последним аккордам я забыла обо всех наших ссорах, о его беспримерной наглости. Я дышала танцем вместе с Вархаром, как единый организм.

На финальных аккордах он подхватил меня на руки и подбросил вверх крутанув винтом. Я выпрямилась струной, взлетела до плеч Вархара, и упала в его руки. Инстинктивно обхватила проректора за шею и чуть прильнула к нему.

Музыка стихла, но зал утонул в звоне аплодисментов. Еще недавно казалось, моим ушам все нипочем. Они закалены и готовы к любому академическому грохоту. Но хлопки в ладоши эхом пронеслись по залу и ненадолго оглушили. Контуженная, потрясенная, пьяная и расслабленная я повисла на руках Вархара. А он приподнял мою голову и поцеловал. Резко, порывисто, словно все еще двигался в такт танго. И не успела возмутиться, только-только замахнулась, чтобы врезать Вархару хотя бы по темечку, выпустил из рук.

Поставил на неверные ноги и придержал, посмеиваясь:

— Ольга-Ольга… Теперь можешь и не пытаться от меня открещиваться. Твое тело и твои восторги в танце мне уже сказали «да». Рано или поздно скажешь и ты, — он хохотнул, и снисходительно так провел рукой по моему плечу. И также снисходительно в стиле «чем бы дитя не тешилось…», «на тебе, маленькая, только не ной…» убрал пятерню.

Воспользовавшись неожиданной свободой от вездесущих, нахальных лапищ Вархара, я рванула в сторону. Но тут кто-то ласково дернул за руку, едва не вытащив ее из суставной сумки.

Слася.

Студентка оттащила меня к окну так, словно я вообще ничего не вешу. За считанные секунды я узнала от «шотландки» больше, чем за два часа сборов на вечеринку. Сколько раз ее приглашали на танец, и сколько раз она отвергала «хулиганье из родной группы». Солько записок с телефонами у нее в кармане и сколько она демонстративно выбросила в окно на глазах у хозяев. Хорошо, что у бирюзового платья был кармашек — маленький, но воистину женский.

Особенность истинно женских карманов в том, что туда можно уместить невероятное количество вещей. В карман, не больше спичечного коробка мои подружки умудрялись засунуть: помаду со спичечный коробок, пудру, вдвое больше спичечного коробка, кошелек, вдвое больше пудры, визитницу, вдвое больше кошелька. И так, по мелочи: штук двести дисконтных и банковских карточек.

Слася была талантливой девушкой. Из кармашка не больше половины ладони она достала, повертев у меня перед глазами, кипу бумажек в три ладони толщиной — от тетрадного листа до формата А2. Похоже, местные ухажеры считали — чем больше листок и крупнее цифры, тем соблазнительней телефон.

Даже удивительно, что никто не принес Сласе плакат, в ее рост высотой.

Я немного расслабилась, отвлеклась, и тут меня снова дернули за руку.

Я показалась себе куклой, у которой скоро станет одной рукой меньше. И придется идти к Доктору Шоку. Он, кстати, уже вовсю отплясывал нижний брейк возле женщины, на полторы головы выше Вархара.

Дивная пара произвела фурор еще в момент появления на вечере. Мастгури едва доставал спутнице до пупка. Зато вместо того, чтобы степенно держать ее за руку, или подставить локоток, преспокойненько обхватывал длиннющей рукой ягодицы. И нежно так водил по ним. От самых неожиданных и нескромных движений его ловких пальцев, спутница главврача смешно подпрыгивала.

Даже тут Мастгури умудрялся довести до шока не только свою женщину, но и окружающих.

Немало студентов неосторожно обзавидовались доктору Шоку и попытались повторить движения его шаловливых пальцев на ягодицах собственных дам.

Громкая музыка почти заглушила их крики, грохот падения тел и «профилактических» ударов черепов о камень пола.

Мастгури оглянулся, улыбнулся так, что те, кто вставал, упали снова и ласково так предложил первую помощь. Студенты подскочили как ошпаренные. В ужасе похватали выбитые зубы, наверное, на память, приподняли опухшие от синяков веки и стройным хором отреклись от помощи доктора Шока.

— Ольга, потанцуем?

Образ Драгара, с розой в зубах, и акульим оскалом еще долго преследовал мое воображение.

Не говоря уже о его спортивном костюме. На танцевальном вечере он смотрелся гораздо примечательней, чем самые смелые наряды леплеров. Тех хотя бы можно было спутать со светомузыкой оригинальной конструкции.

Разглядывая мешковатые трико помощника, растянутые на коленях, майку-алкоголичку между полами распахнутой спортивной куртки, я даже забыла о главном. О том, что он снова, безо всякого разрешения и повода назвал меня по имени, совершенно без отчества.

Или опять сработал ужасающий «эффект платья»?

Не успела обдумать эту идею, случилось нечто совсем изрядное. То, что и привело меня на следующее утро в кабинет проректора с прославленным на весь вуз заявлением об уходе.

Прославилось оно сразу после того, как Езенграс вывесил документ на не менее прославленную доску объявлений в главном корпусе.

Откуда ни возьмись, возле нас с Драгаром появился Вархар. Я готова была поклясться, что не видела его нигде поблизости. Но проректор собственной персоной возвышался рядом со мной, напротив помощника.

Я ожидала очередную пламенную речь о том, куда Вархар отправит Драгара, если тот не прекратит «пялиться на мою женщину». Но, как уже повелось, ошиблась.

Легким ударом ноги Вархар послал Драгара туда, куда я сама собиралась секунду назад. В другой конец зала, подальше от воинственных скандров.

Драгар летел как смерч, сметая все на своем пути. Сбил с ног «медиков», и наступил на «модель атома» в исполнении «иванушек интернешенал». Ноги помощника запутались в их ногах-руках-головах-телах. Восседая на шее у одного из студентов, он взмахнул руками, словно планировал взлететь, как птица, но вместо этого повалился навзничь. Но мощь вархаровского посыла на этом не иссякла. Вся куча-мала, из которой торчали чьи-то пальцы, уши и ботинки, покатилась дальше, и добралась до леплеров. Ребята попытались расступиться, но их смели и приобщили к веселью.

— Вот это я называю импульсом! — хохотнул Вархар, указывая мне на дело рук своих. — Физику нужно изучать экспериментально! Как Ньютон! — добавил глубокомысленно, воздев палец к потолку. — Он изучал на собственной башке. А твой непутевый и крайне недогадливый аспирант — на своей. И не только на ней. Как там у вас говорят? Дурная голова геморрой в заднице? Не?

Я только открывала рот, как рыба, выброшенная на берег, мысленно оценивая масштаб катастрофы. Увы! Это были лишь цветочки!

Куча-мала докатилась до стены, врезалась в нее и провернулась несколько раз. Уверена, посыла Вархара хватило бы, чтобы она докатилась до потолка, но неподалеку присвистнул Мастгар. От ударной волны его дыхания, клубок тел рассыпался на составляющие и оттуда выскочил Драгар. Глаза его бешено вращались, от оскала мне захотелось немедленно уйти в стену.