Прелюдия к убийству. Смерть в баре (сборник) - Найо Марш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Когда все столпились вокруг мисс Прентис и она сдалась и позволила играть мисс Кампануле, было очень легко подняться и снова поставить «кольт» на предохранитель. Зачем подвергать себя риску за убийство не того человека?
Голос Аллейна на минуту замер. Инспектор наклонился вперед, а когда заговорил снова, то стал четко произносить каждое слово:
– Нет! Ловушка была установлена именно для мисс Кампанулы. Это было сделано до того, как мисс Прентис отказалась играть на пианино. И это сделал тот, кто знал, что она не будет играть. Предохранитель был снят в тот единственный момент, когда на сцене никого не было. Когда вы все стояли около телефона. Затем убийца сел обратно и стал ждать, когда произойдет несчастье. В данный момент за занавесом у пианино сидит человек. Через минуту вы услышите первые аккорды прелюдии так же, как это было в субботу вечером. Если вы будете внимательны, то сможете услышать щелчок спускового курка, когда левая педаль опустится. Это будет имитация выстрела из револьвера. Представьте себе преступника. Подумайте о ком-то, чья рука пробралась под занавес и установила эту ловушку, когда в зале было много народу. Представьте, что этот человек сидел, как мы сидим сейчас, и ждал этих трех роковых аккордов.
Аллейн замолчал.
Тяжело, как молот, и очень громко чья-то рука ударила по клавишам. В пустом зале за занавесом прозвучали три аккорда прелюдии мисс Кампанулы.
Бом! Бом! Бом!
И очень медленно, резкими толчками занавес начал подниматься.
Одновременно с ним стала подниматься и мисс Прентис. Казалось, будто невидимая рука тянет ее за волосы. Ее рот был широко открыт, но единственный звук, который у нее вырвался, был стон. Дама не отводила глаз от занавеса. Она указала рукой на пастора.
– Это все для вас, – закричала мисс Прентис, – я сделала это для вас!
Найджел, сидящий за пианино, увидел, как Аллейн схватил ее за руку.
– Элеонор Прентис, вы арестованы!
Глава 27
Окончание дела
IГенри и Дина сидели у камина в кабинете пастора и смотрели на часы.
– Почему он хочет, чтобы мы позвонили? – в шестой раз спросила девушка. – Не понимаю.
– А я понимаю. Мне кажется, телефонный звонок – это всего лишь предлог. Он хотел, чтобы мы ушли.
– Но почему?
Генри обнял ее за плечи и прижался щекой к ее волосам.
– Ох, Дина, – произнес он.
– Что, дорогой?
Дина подняла глаза. Ее любимый сидел на ручке кресла, и ей пришлось немного отклониться, чтобы увидеть его глаза.
– Генри! Что с тобой?
– Полагаю, там сейчас разыгрывается неприятная сцена.
– Но… это же не миссис Росс?
– Я так не думаю.
Не отводя глаз от его лица, Дина взяла Генри за руку.
– Мне кажется, это Элеонор, – поделился с ней Джернигэм-младший.
– Элеонор!
– Это единственный ответ. Ты не поняла, к чему все время вел Аллейн?
– Но она же хотела играть! Она устроила ужасную сцену из-за того, что ей не разрешали.
– Я знаю. Но Темплетт сказал еще за два дня до спектакля, что она не в состоянии играть. Разве ты не видишь – моя кузина сделала так, чтобы мы все увидели ее страдающей и настояли на том, чтобы она сдалась.
– А если бы мы не проявили настойчивость?
– Она бы оставила предохранитель или не использовала левую педаль. А возможно, моя кузина «нечаянно» обнаружила бы револьвер и обвинила мисс К. в том, что это она его туда поставила. Это могла быть восхитительная сцена.
– Не могу поверить.
– Ты подозреваешь кого-нибудь еще?
– Миссис Росс, – быстро ответила Дина.
– Нет, дорогая. Полагаю, она просто пыталась шантажировать моего отца. Убийца – это кузина. Как ты отнесешься к тому, что про твоего мужа все будут говорить: «О да. Это Генри Джернигэм! Кузен преступницы из Пен-Куко!»?
– Я буду любить своего мужа и не стану слушать, что они болтают. Кроме того, точно тебе неизвестно. Ты просто предполагаешь.
– Я уверен в этом. Очень многое начинает совпадать, и многое больше никак не объяснить. Не сомневаюсь, Дина, это именно Элеонор.
– Так или иначе, мой дорогой, она сумасшедшая.
– Надеюсь на это, – отозвался Генри. – Господи, это же ужасно.
Он вскочил и начал нервно ходить по комнате.
– Пришло время звонить.
– Давай!
Но как только он дошел до двери, услышал голоса в прихожей.
Вошел пастор вместе с Аллейном и эсквайром.
– Дина! Где Дина? – закричал пастор.
– Вот она, – ответил Генри.
Эсквайр повернул к сыну белое как мел лицо.
– Иди сюда, дружище, – позвал он Генри, – ты мне нужен.
– Вот стул, – быстро проговорил Аллейн.
Генри вместе со старшим инспектором усадили Джернигэма-старшего.
– Бренди, Дина, – велел пастор, – ему плохо.
– Нет, нет… – ответил Джослин. – Генри, дружище, ты знаешь…
– Я знаю, – опередил его юноша, – это Элеонор.
Аллейн отошел от двери и начал наблюдать за ними. Теперь он был здесь лишним. Состоявшийся арест стал своеобразной стеной между ним и группкой людей, окружавшей Джослина. Аллейн знал, что большинство его коллег едва ли осознавали всю важность этого момента. Но он чувствовал себя кем-то вроде Мефистофеля, смотрящего на результаты своей работы. Ему не доставляли удовольствия подобные сенсации. Это был один из таких моментов, когда он остро ощутил чувство изолированности. Но тут все повернулись в его сторону. На их лицах Аллейн увидел уже знакомый настороженный антагонизм.
– Если мистер Джернигэм, – сказал он, – хочет увидеться с мисс Прентис, это организуют. Она будет под надзором старшего полицейского офицера Блэндиша.
Инспектор поклонился и уже собирался уходить, когда эсквайр вдруг громко позвал его:
– Подождите минуту.
– Да, сэр?
Аллейн быстро подошел к стулу. Джослин Джернигэм смотрел на него снизу вверх.
– Я знаю, что вы пытались меня к этому подготовить, – произнес он. – Вы поняли, что мне сказала эта женщина. Я не мог принять этого, пока все не закончилось, не мог признаться. Вы понимаете?
– Да.
– У меня внутри все горит, как подумаю о том, что нам предстоит утром. Я просто хочу сказать, что очень признателен вам за то, как вы преподнесли эту новость. Очень деликатно.
– Будь у меня другой выход, я бы избежал финальной сцены.
– Понимаю. Мне, конечно, не следует задавать никаких вопросов. Но есть некоторые вещи, которых я не понимаю. Аллейн, вы считаете, что она выжила из ума?
– Уверен, доктор Темплетт посоветует вам, к какому психиатру лучше обратиться.
– Да. Спасибо вам.
Эсквайр заморгал, а затем неожиданно протянул руку.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, сэр.
– Я выйду с вами, – сказал Генри.
Как только они дошли до двери, Аллейн подумал, что есть что-то особенное в этих Джернигэмах из Пен-Куко.
– Как странно, – начал молодой человек, – мне казалось, что это будет шоком для нас, но в данный момент я вообще ничего не чувствую. Никак не могу осознать, что это именно наша кузина. А где она?
– Машина Скотленд-Ярда едет к Грейт-Чиппингу. Ей понадобятся некоторые вещи из Пен-Куко. Мы вам сообщим дополнительно.
Юноша вдруг остановился у входной двери в дом пастора.
– Она напугана? – неожиданно холодно спросил он.
Аллейн вспомнил ее лицо, губы над выступающими зубами, выпученные глаза, в которых не было слез, руки, которые сжимались и разжимались, будто она что-то уронила.
– Не думаю, что ваша кузина чувствует страх, – ответил инспектор, – она вела себя сдержанно, не плакала.
– Папа рассказывал, что даже в детстве Элеонор никогда не плакала.
– Я помню, ваш отец говорил мне об этом.
– Я ненавидел ее, – признался Генри. – Но сейчас этих чувств нет. Она душевнобольная. Это очень странно. У нас в семье не было ничего подобного. Когда ее начнут судить? А нам что делать?
– В первую очередь вы должны посоветоваться со своим адвокатом, – сообщил Аллейн. – Это все, что я могу вам сказать.
– Да-да, конечно. Спасибо вам, сэр. – Генри взглянул на инспектора. Сквозь струи дождя он видел глаза Аллейна, блестевшие от света, который лился через открытую дверь.
– Вы знаете, – проговорил Генри, – я очень хотел спросить вас про Скотленд-Ярд. Что надо сделать, чтобы работать там?
– Вы серьезно об этом думали?
– Да. Мне нужна работа. Хотя едва ли это приемлемо для родственника обвиняемой в убийстве.
– Нет причин, почему бы вам не попробовать себя в роли полицейского.
– Я прочитал вашу книгу. Боже праведный, так странно просто стоять здесь и беседовать с вами.
– На вас эта история подействовала сильнее, чем вам кажется. Будь я на вашем месте, я бы отвел вашего отца домой.
– Со вчерашнего дня, сэр, мне казалось, что я уже встречал вас раньше. Я сейчас вспомнил. Агата Трой написала ваш портрет, не так ли?
– Да.
– Это было очень хорошо, правда ведь? Это большая честь – позировать для Трой. Какая она, эта художница?