Пыль моря (СИ) - Волошин Константин

Лян Юн-хэ тоже скрылся и добрался со своими товарищами до прибрежного села, где собирался отсидеться в тиши. Но маньчжуры напали на их следы, поэтому несчастному Ляну пришлось спешно собирать пожитки и семью и, захватив остальных участников восстания, искать убежища в южных морях Они захватили небольшую джонку местного богатея, погрузили скарб и скот, пустились в неизведанные моря, не желая сложить головы под топором проклятых маньчжуров.

Четыре семьи, почти все рыбаки, больше месяца плутали по бурному морю, пока не пристали к этому острову. Едва спасли остатки живности и семян на посев. Четырнадцать человек высадились на остров и постепенно отстроили деревеньку. Очень трудным был первый год, когда приходилось искать пропитание в чащобах леса и ловить рыбу. Приходилось голодать, но духи не оставили горстку людей. Выжили, народились новые люди, и сейчас население острова составляло не менее трёх десятков людей.

За это время никто не посещал остров, да Лян Юн-хэ и не стремился к встречам, опасаясь злых и жадных людей. И деревня искусно пряталась в густой зелени прибрежного кустарника и пальм.

– Однако вы здесь не так уж плохо устроились, – заметил капитан, оглядывая лёгкие строения, скрытые в ветвях деревьев.

– Лентяев не было, все работали, а земли хватает всем. Да и земля родила отменно. Море давало рыбу, только не ленись её ловить. Свиньи с козами расплодились так, что часть их одичала и убежала в леса. Да и птицы хватало домашней. Не жалуемся.

– Да, – протянул капитан, и в глазах его затаился недобрый огонёк.

– А что это у вас и храма не видать? – спросил Мишка, а старик с любопытством глянул на высоченного моряка.

– А зачем он? Монахов у нас нет, люди трудятся, всего хватает, зачем храм? Я много думал над этим. У меня и книги имеются из нашего монастыря, но их никто не читает. Зачем нам грамота, где её применять?

– Э, старик, да ты опасный бунтовщик! – озорно воскликнул Ли.

– А я и есть тот бунтовщик. Одним из первых помощников Гуаня я был, и о том не жалею. А что не удалось нам совладать с цинами, то тут не наша вина. Тайвань нас плохо поддерживал, да и народ уж больно боялся потерять часть голов. Оно ведь как? Чуть что – и сразу охота драться пропадает. А гнуть спину под палками у нас давно привыкли.

– А что, у вас здесь палками не управляют? – спросил Ли, подозрительно глядя на словоохотливого старика.

– А зачем это? Разве нет других мер? У нас всё добровольно и без палок. А кто начинает выходить из наших обычаев, того отсылают на соседний остров. Пусть там поразмыслит о жизни. Да и пользу деревне принесёт. Но таких бывает мало. Всего два человека пришлось отправлять, да и то ненадолго.

– А что там на острове? – с любопытством спросил Ли и хитровато бросил взгляд в сторону рассказчика.

– Ничего особенного, скалы, глушь, море.

В ответе звучала неуверенность, желание продолжать этот разговор у старика сразу пропало. Он замкнулся и потом заторопился с обедом, приглашая гостей на поляну у своего дома. Это был точно такой же, как и у соседей и никто бы на смог сказать, что этот дом принадлежит главе колонии, да ещё вполне процветающей.

Против хижины из бамбука, крытой пальмовыми листьями и стоящей на невысоких столбах, уже разложены циновки из тех же пальмовых листьев. Женщины заканчивали раскладывать по мискам и пальмовым листьям кушанья из риса, рыбы, пряных приправ, фруктов. В сосудах из скорлупы кокосовых орехов стояли напитки и соки. Невдалеке пылали костры, и с той стороны тянуло восхитительным ароматом жареного мяса. Матросы жадно тянули раздутыми ноздрями и нетерпеливо оборачивались.

Лян Юн-хэ обратился к гостям с приветственным словом. Он высказал радость по случаю встречи с земляками, но речь его воспринималась странно и с недоверием. Всем ясно было, что радость встречи тревожит его, а молчаливые женские фигуры, снующие по поляне, подтверждали это впечатление.

– А что, вина у вас нет? – спросил Ли, отведав прохладный сок кокосового ореха.

– Вино не делаем, да к чему оно, – важно ответил старик и с опаской поглядел на капитана.

– Тогда придётся по такому случаю доставить его с джонок. Эй, кто-нибудь! Быстро в лодку – и за вином. Да побольше. Радость-то какая!

Старик ничего не ответил, но взгляд его говорил больше слов. Он с озабоченным видом углубился в миску, проворно орудуя палочками.

Мишка с удивлением наблюдал этот странный мир, особенно старика с седой бородой и длинными усами. На его смуглом сухом теле не было никакой одежды и только что-то вроде штанов до колен составляли его одежду. Он был бос, как впрочем, и все остальные островитяне.

Рядом с ним сидели на циновке китайцы помоложе и хранили глубокое сосредоточенное молчание. До сих пор никто с гостями не промолвил ни слова, и только одобрительно кивали головой.

Мишка с недоумением оглядывал циновки, уставленные едой и питьём и пытался представить, какие запасы имелись в деревне, если такую ораву с трёх джонок старик мог сразу усадить и накормить.

В лес уходили тропинки, пробитые ногами людей и животных, но нигде не видно было возделанных ролей и огородов. А плоды и овощи разложены в изобилии. Улучив момент, Мишка обратился к старику:

– А скажите, почтеннейший, как много у вас еды, что вы смогли так щедро нас всех угостить? Не накладно ли будет вам?

– Завтра придётся поработать всей деревне, иначе прокормить всех вас будет тяжело. Пошлём молодёжь на охоту. В лесу можно раздобыть и коз и свиней. Думаю, что вы поможете нам.

– С удовольствием! – отозвался Мишка.

– Вот теперь начинается настоящий пир! – воскликнул капитан Ли, приветствуя подачу нескольких туш жаренных свиней и подплывающую лодку с бочонками вина.

Матросы восторженно заорали, некоторые бросились помогать. Пьянящий запах жаркого и струи вина так подействовали на всех, что последний проблеск стеснения мгновенно прошёл, и матросы остервенело стали пожирать сочное мясо, запивая его вином.

Старик с опаской наблюдал за начавшейся оргией. Женщины постепенно стали исчезать, и их место занимали старухи, едва волочившие ноги. Дети с перепугу тоже разбежались, и вскоре Мишка обратил внимание, что вокруг остались одни старые и пожилые люди. Их было мало и это стало обращать на себя внимание и остальных моряков.

– Эй, старик, а куда подевались твои красули? Не повеселиться ли нам вместе? Наверно давненько ваши бабёнки не видали таких молодцов! – в голосе кричащего Сань-гуя слышались нескрываемые нотки пренебрежения и лихости, Мишка недовольно повёл плечом.

Старик бросил взгляд на кричавшего, но ничего не ответил. Но клич был брошен. Изголодавшиеся по обществу женщин матросы не могли уже сдерживать своих низменных инстинктов. Вино ударяло в головы и толкало на приключения. Капитан Ли спокойно ел и пил, и только потом; когда матросы совсем разошлись, гаркнул незлобиво:

– Уймитесь, вы, шакалы! Чего пасти разинули? Замолчите!

Ненадолго воцарился относительный порядок, но потом опять стали раздаваться требования и угрозы. Старики сидели, втянув головы в плечи, лица их побледнели.

Солнце заходило за гору, на остров спускалась ночь. Костры догорали, мясо было съедено и винные пары совсем взбудоражили головы. Матросы стали расходиться по поляне и постепенно заполнили всю деревню с её десятью хижинами. В отдалении раздался визг старухи и яростная брань матроса.

Мишка тоже встал и вместе с Ювэем отправился посмотреть деревню, пока ещё было светло. Хижины растянулись в одну маленькую улочку и находились шагах в пятнадцати одна от другой. Матросы рыскали по ним и с негодованием выбегали наружу. В деревне никого не оставалось кроме старух и нескольких стариков, сидящих около Ляна.

– Капитан, да эти собаки покинули деревню! – развязно обратился к начальнику Сань-гуй, его озлобленное лицо пылало негодованием.

– Не переживай, скоро вернутся. Куда им деться.

– Так ведь это наглость! – не унимался матрос. – Столько ждали и ничего из этого не получается!