Ночь судьбы - Дмитрий Казаков

Палуба встретила запахом крови, громкой руганью и гудением стрел. Корабли Гологоловых виднелись совсем недалеко и, хотя город исчез из виду, не отставали, намереваясь наказать дерзкого пришельца за вторжение. С джонок стреляли, но как-то вяло, более надеясь на абордаж. С близкого расстояния странные корабли выглядели еще внушительнее. «На каждом может быть по сотне воинов!» – с ужасом подумал Истарх, прячась за фальшборт.

Маг, несмотря на просьбы Истарха, остался стоять. Палуба шаталась, но стоял он твердо и уверенно, словно бывалый мореход. Глаза закрыл, и свистевшие над палубой смертоносные птицы сочли за благо не беспокоить мага.

– Действуй, Плотин, они уже близко! – крикнул Истарх, перебираясь к рулевому колесу. Джонки находились саженях в десяти позади, одна чуть справа, другая – слева. Слышались команды на непонятном языке.

Маг же словно и не слышал ничего. Неподвижность его была такова, что не дрожали даже складки на одежде. На короткий миг по статуе, которой стал Плотин, пробежала волна напряжения. Затем маг открыл глаза и небрежно махнул рукой сначала в сторону одной джонки, затем в сторону другой.

Несколько мгновений ничего не происходило, и Истарх, проклиная все на свете, потянулся за тесаком, что всегда носил на поясе, когда матрос с мачты завопил счастливо: «Дым! Дым!» Крики ужаса послужили ему ответом. Тут уж и Истарх заметил зловещие темные струйки, что тут и там выбивались из толстых тел джонок.

– Прекратить стрельбу! – сказал Истарх, поднимаясь в полный рост. – Спасибо, Плотин, ты вновь нас выручил!

Матросы заорали, победно вскидывая руки. Маг поморщился, хотел что-то сказать, но лишь махнул рукой и, слегка пошатываясь, побрел в каюту. Когда Плотин проходил мимо Истарха, то моряк разглядел, что лицо мага покрыто мелким бисером пота.

Налетевший с заката ветер наполнил паруса, и корабль помчался, словно птица, оставив джонки Гологоловых догорать около берега. Магическое пламя сбить не удавалось, и странные корабли пылали огромными факелами. Видны были фигуры, что одна за другой прыгали с бортов и скрывались в воде.

Долго еще из-за горизонта виднелись два дымных шлейфа. Подобно застарелым шрамам, пересекали они оранжевый лик заходящего светила, и в душе Истарха ворочались нехорошие предчувствия.

Но затем пришла ночь, принесла покой и скрыла все следы короткого морского боя.

Песок был везде. Он противно скрежетал под ногами, скрипел на зубах, надоедливыми катышками перекатывался под одеждой. Даже внутренности казались полны равнодушно пересыпающимся желтым крошевом. К такому Мбома, несмотря на весь опыт путешествий по пустыне, оказался не готов. Черная пустыня превзошла все ожидания. Название ее, как теперь понял Мбома, возникло не из-за какого-то необычного цвета песка, а оттого, что у сунувшегося в нее путника гарантированно наступали черные дни, и заканчивалось такое путешествие чаще всего в черной пасти смерти.

Он шел почти целую ночь, и горизонт над восточными барханами начал потихоньку алеть. Приятный холодок пустынного утра проникал под одежду, заставляя забыть о том пекле, что воцарится после восхода.

Несмотря на надоевший песок, поход проходил удачно. Мбома не наткнулся пока на хищных обитателей пустыни, и успешно избежал встречи с песчаными ловушками. Запас воды, объем которого Мбома рассчитал четко, уменьшался строго по плану, и жажда в ближайшее время путешественнику не грозила.

Солнце показало любопытный желтый глаз, и во все стороны от него тут же брызнули сотни золотистых лучей, заставляя пустыню воспламениться. Вскоре безумное светило начнет нагревать песок, и тогда идти станет невозможно.

Для дневки Мбома отыскал хорошее место под прикрытием бархана. Палатка, специально приспособленная для установки в пустыне, раскорячилась белым крабом. Скудная порция воды омочила горло, полог отрезал Мбома от мира песка, и путник провалился в спасительную черноту сна.

Проснулся оттого, что палатка тряслась, подобно обезумевшему верблюду. Ветер выл снаружи, подражая тысяче волков, и некоторое время Мбома не мог понять, в чем дело.

С пологом возился неожиданно долго. Ткань дергалась под пальцами, пытаясь вырваться. Когда Мбома выбрался наружу, тут же получил в лицо горсть песка. Ругательства помогли мало, пришлось прикрыть глаза рукой. Только так удалось осмотреться. Солнце бледным пятном висело в небесах, но северный горизонт закрывала огромная серая туча. «Самум!» – подумал Мбома, и тело его само пришло в движение, выполняя все, что нужно сделать, дабы не остаться мертвым в пустыне после песчаной бури.

Прежде всего, он проверил крепление палатки. Длинные колья, размером в аршин, держали хорошо. Затем влез, и тщательно закрыл вход. Теперь оставалось лежать и ждать. Если повезет, то засыплет не очень сильно, и можно будет выбраться, если же не повезет – значит, все, путешествие закончилось. Мбома закрыл глаза и попытался заснуть, зная, что спящему воздуха нужно меньше. Рев ветра убаюкал его мгновенно.

Очнулся он в полной темноте. Перед глазами плавали огненные круги, сердце стучало так, что, казалось, еще миг – и выскочит через горло горячим камнем. Дышать получалось с трудом. Загустевший воздух отказывался лезть в горло. За стенками палатки царила полная тишина. Все ясно – засыпало.

Мбома вытащил небольшую лопатку, припасенную именно для такого случая. Осторожно развязал полог. Полотнище подалось внутрь, и на пол потекла тонкая струйка песка. Лопата с хрустом вошла в плотную слежавшуюся массу. Копать в стесненном положении, стоя на коленях, оказалось не так просто. Мбома быстро вспотел и начал задыхаться. Но темпа не снижал – каждое мгновение могло стать решающим.

Когда легкие начали гореть от недостатка воздуха, лопата провалилась в пустоту. Мбома едва удержал ее. Свежий воздух ударил по горлу, вызвав мгновенную эйфорию. Каждый глоток отдавал наслаждением.

С трудом перебирая конечностями, вывалился Мбома из песчаной норы. Солнце скрылось, и по пустыне бежали длинные волнистые тени. В плену у песка он провел почти полдня.

Еще полночи он откапывал палатку. Без нее в пустыне далеко не уйти. Мышцы гудели от напряжения и слушались плохо, но все же к рассвету зул смог вызволить скарб и отправиться далее.

Костер яростно плевался искрами в окружающую ночь, и Костуку казалось, что делает он это в такт бубну, что разносит мощный голос над степью. Пел бубен в руках верховного мага орды Ими. Позванивали колокольцы на ободе, глухо гудела кожа. Фигура верховного мага в отсветах багрового пламени казалась то огромной, то совсем крошечной. Лицо верховного покрывает маска, тело его разрисовано, как и положено при обращении к Силе. Точно так же разукрашен и Костук, и еще двое магов – все участники церемонии. Сегодня, именно сегодня необходимо выяснить, кто из них четверых отправится в Храм Творца, молить его о милости для народа Ими, о благодати Дара. Раз в тридцать два года, в начале Цикла, слышит Творец просьбы, вознесенные из Храма, и отвечает им, забирая, правда, при этом жизнь взывающего. Почти всегда.