Эратийские хроники. Темный гном (СИ) - Денис Лукашевич

Заметив Геронима и Гурдела, он остановился, застыв с выставленным мечом. Фигурное забрало было поднято, обнажая окладистую седую бороду, нос с широкими ноздрями и тонкий шрам поперек лиц, хорошо залеченный, но так и не исчезнувший. Глаза под набрякшими морщинистыми веками остановились на Герониме и его проклятой секире.

- Ты! - рыкнул командор Хорас и двинулся к нему.

8.

- Они наверняка туда ушли! – Дружинник – ражий детина с угрюмой рожей, изрытой оспинами – мотнул в сторону стены головой. – Большой Ларвийский Погост – считайте, судари, они уже трупы. Никто еще не возвращался оттуда. Ни живым, ни мертвым. Сожалею…

Лицо за фигурным забралом перекосилось от злобы, но металлическая блестящая личина осталась невозмутимой. Да и голос прозвучал также твердо и уверенно, как раньше:

- Мы должны убедиться в этом. Так или иначе, но нам пора двигаться вперед. И будьте готовы…

- Вы не поняли, сударь! – детина покачал лохматой головой, зачем-то поудобнее перехватил древко короткого копья с длинным листовидным наконечником.

Другие обладатели черных туник подвинулись ближе, настороженно зыркая по сторонам. Лишь паладины остались в стороне, флегматично рассматривая перепуганных дружинников: кто испытывает страх, тот достоин только презрения и жалости, ибо воинам Света он неведом.

- Не поняли, - повторил дружинник, нахмурившись еще больше, - там – не выживают, и потому мы не пойдем. И вам, судари, не советую. Хотя дело ваше, паладинское… Мы же возвращаемся домой… И так делов натворили – не расхлебаешь. А вы уж дальше сами.

Что ж… Командор выпрямился в седле: вряд ли от местных стоило ожидать большего – не слишком уж верят в могущество Света. Нет, такого прощать никак нельзя.

- Тем более! – с нажимом произнес Хорас. – Назад вам дороги нет, а впереди… Свет щедро благодарит тех, кто ему помогает. И столь же щедро карает отступников.

- Вот, значит, как вы заговорили, сударь! – набычился дружинник с бугристым лицом. – Что Свет, что Тьма – одного поля ягоды!..

- Следи за своим языком! – Командор чувствовал, как внутри поднимается леденящая волна, гасит неуверенность и сомнения, оставляя лишь злость, холодную и расчетливую. Это хорошо поначалу, а потом превращает в жалкую развалину, не способную выпростать руку из едва греющих мехов.

Но показывать слабость перед чужими нельзя, никак нельзя. По глазам видно — звери, волки, что отлично чуют чужую слабость.

- Уж за чем-чем, но язык мой всегда в порядке! - язвительно ответствовал дружинник, нагло ухмыльнулся, поигрывая копьем — Лучше...

Что лучше, Хорас так и не узнал: широкое лезвие глубоко вошло в живот детины, легко прорубив и тунику со вставшим на дыбы медведем, и кольчугу тройного плетения, и плотный подкольчужник. Дружинник выпучил глаза, хрюкнул сдавленно, булькнул кровью, хлынувшей изо рта, и завалился набок. Остальные паладины только этого и ждали...

Мечи сработали слаженно, и уже через несколько коротких мгновений у ног орденских лошадей лежало десять мертвых тел, а клинки отливали темным багрянцем.

- Свет не прощает отступников, - сдавленно выдохнул командор, вытирая краем туники мертвого дружинника свой меч: удар дался ему тяжело — тело скрутило так, что хоть сейчас прыгай в костер, лишь спастись от обжигающего холода. Но Хорас держался. Из последних сил, но держался.

Только тогда, когда никто не видел, он припал губами к бутылочке с огненным зельем. Полегчало: кровь пополам с жидким огнем бойчее побежала по жилам.

Он выпрямился, с лязгом вогнал меч в ножны.

- Вперед. Они не должны были далеко уйти.

Кони, могучие орденские скакуны, выращенные в лучших королевских конюшнях Торгмара, метисы с горячей джаффской кровью и толикой расчетливого льда северных тяжеловозов, легко перемахнули невысокую каменную ограду. И тут же нырнули в непроницаемый зеленоватый туман. Животные, не ведающие страха перед грохотом мечей и диким огнем, захрипели, забились под седлом, чуя темную магию. Командор Хорас тоже ее чувствовал – здесь все было ею пропитано. Каждая пядь мягкой черной земли, с чавканьем продавливаемая копытами лошадей, каждое угрюмое надгробие, а уродливые горгульи, оседлавшие их, казалось, наблюдают за ними зелеными глазами-гнилушками.

- Держаться вместе и глядеть в оба! – рыкнул Хорас, а из-за опущенного забрала голос лязгал металлом. – Мечи наизготовку. Здесь – проклятое место, но Свет с нами! Очистим эту землю огнем и сталью.

У каждого паладина к седлу были приторочены несколько факелов и плотно закупоренная глиняная баночка, в которой плескался проедающий плоть до костей и горящий пламенем столь жарким, что плавит железо, джаффский «вздох дракона». Стоил он бешеных денег, но еще ни один паладин об этом пожалел: ни одна, даже самая темная волшба не могла устоять против того, что знающие люди называли концентратом огненной магии.

- Зажигайте факелы – нам не от кого прятаться. Пусть нечисть сама страшится нас! – Хорас первым зажег факел и пустил своего скакуна медленным шагом, обесцвечивая огнем ночную тьму перед ним. Клинок его сверкал красными, багровыми и карминными бликами – он словно пылал сам по себе.

За командором двинулись паладины, выстроившись боевым клином братьев-рыцарей Волчьего Ордена из Моргейма – далекого северного городка, раз за разом отражающего постоянные атаки орочьих орд. Что ж, практика волчьих братьев пригодилась и на юге.

Вскоре во тьме, за пеленой тумана скрылась и ограда, а вокруг паладинов безмолвствовала тьма, а с неба безразлично взирала луна, чей призрачный лик уже изрядно пометили черные силуэты туч. Становилось темнее, страх, древний страх темноты и того неведомого ужаса, что скрывается в ней, подкрадывался все ближе, но в руках рыцарей Света продолжали гореть, тихо потрескивая, факелы, а сердца были полны отваги. По крайней мере, так хотелось верить Хорасу. Его же решимость подтачивал нутряной лед, но ничего в заветной фляге еще плескалось несколько глотков жидкого огня. Еще хватит на то, чтобы выследить беглецов. А раз они нашли пристанище в последней обители Тьмы на землях Королевства, то, тем более, заслуживали смерти.

Среди живых и мертвых.9-12

9.

Мертвяки появились внезапно, буквально выскочив из-под земли. Костлявые руки впились в ноги, в сбрую, зацепились за доспехи и гривы. И немедленно начали валить лошадей и стягивать рыцарей.

Паладины начали орудовать тяжелыми мечами, кроша пустые черепа и отрубая не перестававшие шевелиться конечности. Вот брат Дюк, на кольчужной юбке которого висело несколько уцепившихся за кольца костистых рук, отрубленных где по локоть, а где по запястье, поднял на дыбы своего коня, вгоняя вооруженного мечом мертвяка в землю. Массивные копыта, подкованные крепким железом, легко проламывали черепа и дробили кости, но не могли до конца упокоить зомби. Беспокойные мертвяки продолжали переть.