Обреченная на корону - Джин Плейди

Дни тянулись долго. Я постоянно прислушивалась, не раздастся ли стук копыт, возвещающий о возвращении Ричарда или приезде его посланца.

Я сидела со своими дамами за вязаньем, мы читали по очереди вслух. Иногда кто-нибудь играл на лютне, или мы пускались в разговоры.

Маленький Эдуард всегда находился поблизости. Я очень встревожилась, когда он простудился. И всю ночь просидела у его колыбельки. Няня говорила, что в этом нет нужды, но я настояла на своем. Она уверяла меня, что дети поправляются быстро, но, прислушиваясь к его дыханию, изредка нарушаемому кашлем, я испытывала мучения. Мысленно пережила его смерть и похороны, представляла себе гробик и возвращение Ричарда, не готового к этой ужасной вести. То была одна из самых жутких ночей в моей жизни. Утром мальчику стало лучше.

Будь Ричард здесь, он бы объяснил мне, как это глупо. Или нет? В том, что касалось ребенка, он был так же боязлив, как я.

Я молилась за сына. Мне пришлось многое перенести, чтобы достичь этого счастья. И лишиться теперь его я не могла.

Я знала, что буду беспокоиться, пока Ричарда нет. Буду постоянно бояться зла. Меня вытолкнули в суровый мир еще девочкой. Это не прошло бесследно. Я всегда готовилась к бедствию, даже в самую счастливую пору.

Ричард знал об этом. Он сказал, что это пройдет. Я сомневалась.

Однако ребенок поправился, и я молилась, чтобы у нас больше не было тревог за маленького Эдуарда.

Он скрашивал мои дни. Помогал переносить отсутствие мужа. Но я постоянно ждала возвращения Ричарда.

Наконец Ричард вернулся. В хорошем настроении. Я сидела на веранде, когда он приехал, и, едва спрыгнул с коня, подбежала к нему.

— Все отлично! — воскликнул он, обнимая меня. — Пошли, расскажу.

Чудесно было сидеть рядом с ним, он обнимал меня одной рукой и время от времени крепко прижимал к себе, словно давая понять, что никогда меня не отпустит.

Первым делом Ричард хотел увидеть маленького Эдуарда. Я сказала, что ребенок спит, и няня не позволит будить его даже по такому важному случаю, как приезд отца. Поведала о простуде мальчика и своих страданиях. Ричард засмеялся и сказал, что няня права. Нельзя беспокоиться понапрасну. Надо радоваться, что у нас здоровый сын.

— Теперь о новостях, — заговорил он другим тоном. — Великий граф Нортумберленд, Генри Перси, приехал в Ноттингем по вызову короля. Брат пустил в ход все свое обаяние. Льстил Нортумберленду, говорил, что знает о его любви к Северу, о его верности и так далее. Но лорд Севера я. Под моей властью Север верен королю, это в наших общих интересах и должно оставаться так. Эдуард вызвал Перси, чтобы мы с ним заключили соглашение. К Перси будут относиться со всем подобающим ему почетом. Он сохранит все права, принадлежащие их семейству. Король просил его содействия в сохранении мира на Севере. Не сомневался, что и для собственного, и для нашего блага заключить соглашение Перси не откажется. Однако Север будет находиться под моей властью. В случае чего я буду советоваться с Перси. Но останусь лордом Севера. Перси согласился. Он действительно любит Север. Не хочет беспорядков и, думаю, доверяет мне. Мы дали клятву быть заодно. Я буду считаться с его желаниями; он будет признавать меня верховным правителем. Все это вполне приемлемо.

— Значит, встреча прошла успешно, и я рада, что король понимает: твое присутствие здесь нужно не только Перси и прочим, но и твоей жене с сыном.

— Думаю, Эдуард сознает и это. Он не станет вызывать меня без серьезных причин.

Видя, что Ричард несколько мрачен, я спросила:

— Думаешь, они могут возникнуть?

— Де Вер никакой опасности не представляет. Меня беспокоит, что Георг может быть соучастником его замыслов.

— Направленных против короля?

— Это будет не первым его выступлением против короля. И меня, и Эдуарда огорчает, что мы вынуждены относиться с подозрением к родному брату.

— Возможно, король поймет, что идти на уступки ему безрассудно. Георг импульсивен. Это бросается в глаза.

— Знаю. Поэтому нам нужно быть настороже. У меня есть еще одна новость, думаю, эта понравится тебе больше.

Я выжидающе молчала. Ричард улыбнулся.

— Сэр Джеймс Тайрел едет в Болье.

— К моей матери?

— Георг сейчас не пользуется у короля высшей благосклонностью. Хоть Эдуард и внушает себе, будто слухи о связи Георга с де Вером лживы, в глубине души он сознает, что в них есть какая-то правда. Ты знаешь, что Георг препятствовал возвращению твоей матери? Так вот, я решил, что сейчас самое время изложить свою точку зрения, поскольку Эдуард не склонен благоволить Георгу. Эдуард спросил: «А куда поедет графиня, покинув Болье?» Я ответил: «Куда же, как не к дочери в Миддлхем? Анна мечтает жить вместе с ней». Тогда король сказал: «Ричард, ты всегда был мне предан, и я тебя очень люблю. Раз хочешь взять графиню в Миддлхем, то бери... и к черту Георга». Я не стал терять времени, и, думаю, твоя матушка скоро будет с нами.

Я не могла сдержать радости.

— Это определенно самый счастливый день в моей жизни! Как обрадуется мать! Как будет любить маленького Эдуарда! Я просто не могу дождаться ее приезда. И ты, Ричард... дорогой мой Ричард... сделал это ради меня. Всем своим счастьем я обязана тебе, а все, что было в прошлом... да, все... оправдано, раз привело меня к этому.

Я очень хотела устроить матери великолепный прием. Заставляла слуг целыми днями готовиться к нему. И очень была довольна, что Ричард вместе со мной оповестил ее, как мы будем ей рады.

Наконец она приехала вместе с сэром Джеймсом Тайрелом, которого Ричард отправил за нею. Муж сказал мне, что доверяет ему. Тайрел был твердым сторонником Йорков и получил рыцарское звание за участие в битве при Тьюксбери.

Мать изменилась. Как-никак, мы давно ее не видели, и я могла представить, что значила для нее разлука с семьей.

Мы обнялись, поглядели одна на другую и обнялись снова.

— Дорогое, дорогое мое дитя, — повторяла мать.

Разжав наконец объятия, мы вошли в замок. Он был так же дорог ей, как и мне.

— Это возвращение домой, — сказала она.

Начались радостные дни. Большую часть времени мы проводили с ней вдвоем. Постоянно разговаривали о прошлом, о моем раннем детстве. И, разумеется, печалились. Много вспоминали об отце, честолюбце, чье стремление к власти являлось той осью, вокруг которой вращались наши жизни.

Теперь отца не было; я состояла в счастливом браке, Изабелла тоже, и, хотя жила моя сестра вдали от нас, мы знали, что она довольна жизнью и очень радуется появлению дочурки.

Поначалу мать не хотела вести речь об отце, но потом разговорилась. Рассказала, как сильно тревожилась, когда у него произошел разрыв с королем. Она понимала его гнев из-за женитьбы короля на Елизавете Вудвилл, но видела, что он совершает ошибку, отказываясь признать этот брак.