Обреченная на корону - Джин Плейди

Я гнала от себя эту мысль. Мне хотелось только радости жить здесь вместе с Ричардом и ждать появления нашего ребенка.

Изабелла прислала письмо. Она была очень счастлива.

«У меня будет ребенок, — писала она. — Анна, ты не представляешь, как я об этом мечтала! Помнишь плавание в Кале? Что мне пришлось перенести! Страх... качка... и на судне я... в мучениях. И все понапрасну! Анна, помнишь?»

Я помнила. Такое не забывается. Могла воскресить в памяти так ярко, словно это произошло вчера... торжественные молитвы и тельце, исчезающее в бурном море.

«Нахожусь я в замке Фарли, неподалеку от Бата. Пробуду здесь до родов. Слегка побаиваюсь, но теперь все будет не так, как в прошлый раз. Была бы здесь мать! В такое время матери следовало б находиться рядом со мной, однако Георг говорит, что ей лучше оставаться в Болье».

— Георг! — сказала я себе. — Опять он пытается вершить наши судьбы. Почему не дает волю моей матери? И почему король считает возможным умиротворять его ценой наших страданий?

«Георг уверен, что родится мальчик. Я тоже на это надеюсь, однако наверняка полюбила бы и девочку. Анна, как хотелось бы повидаться с тобой! Север очень далеко. Ричард непременно когда-нибудь поедет на юг. Поезжай с ним, покажу тебе ребенка.

Помнишь Анкаретту Твинихо? Она вернулась к королеве. Королева прислала мне в высшей степени любезное письмо, пишет, что лишилась одной из служанок, та вот уже год путешествует с мужем, а Анкаретта хорошо умеет обращаться с детьми. Не одолжу ли я ей Анкаретту? О моей беременности королева, разумеется, не знает.

Итак, Анкаретта вернулась к прежней госпоже. Думаю, она этим довольна. Где можно еще услышать столько сплетен? Так что буду обходиться без нее. В такое время!

Тем не менее я окружена добрыми подругами и думаю о том, что Анкаретта порасскажет мне, когда вернется!»

Я ответила ей с большим удовольствием, сообщила, что тоже собираюсь стать матерью.

Думать об Изабелле было немного грустно. Она играла большую роль в моей жизни. Мы, бывало, ссорились, как все сестры, но очень любили одна другую. Как не хотелось мне, чтобы она выходила за Георга. Однако наш отец, казалось, был склонен видеть свою дочь в браке с братом короля, которого возвел на трон, только вот к браку их привела попытка свергнуть его с трона. Изабелле и мне приходилось жить по отцовской воле, а он планировал наши судьбы с расчетом увеличить свое могущество, которое пошло прахом в бою при Барнете.

Я подумала о браке, который отец уготовил мне, и вспомнила королеву Маргариту. До меня доходили слухи, что она покинула Тауэр и живет в каком-то особняке под присмотром хозяев — то есть остается узницей. Мне стало любопытно, отпустят ли ее когда-нибудь домой, к родным. Я знала, что она будет печальной, одинокой, поскольку никогда не оправится от утраты любимого сына.

Жизнь сурова. Жестока. Надо радоваться, когда приходит счастье, даже если интуиция подсказывает, что оно быстролетно.

Потом наступил день, когда у меня родился ребенок — красивый мальчик, преисполнивший наши сердца радостью и гордостью. Это явилось вершиной счастья.

Ричард захотел, чтобы мы назвали сына Эдуардом, в честь того, кем он восхищался больше всех; я не противилась.

Пришло письмо от Изабеллы. Я очень обрадовалась тому, что роды у сестры прошли благополучно. Судьба не благословила ее долгожданным мальчиком, но она очень радовалась дочурке, которую назвали Маргаритой.

Жизнью тогда я была довольна. И если б еще мать получила свободу, то была бы полностью счастлива.

Ричард тоже был доволен нашей жизнью в Миддлхеме, но его кое-что тревожило. Шотландцы со дня на день могли устроить беспорядки на границе, к тому же он не совсем доверял кое-кому из дворян. Лордами Севера раньше были Невиллы и Перси, а поскольку могуществу Невиллов со смертью моего отца пришел конец, Перси получили большое влияние. Ричард, как брат короля, разумеется, повелевал всеми, однако Перси это не нравилось. Конфликта с их могущественным семейством следовало избегать, и это постоянно беспокоило Ричарда. Чтобы хранить мир на Севере, Ричарду нужно было иметь в Перси сторонников, а не противников, и ему приходилось постоянно быть настороже.

Я знала, что он послал Эдуарду письмо с описанием положения, и не удивилась, когда в Миддлхем приехал королевский эмиссар.

Он закрылся с Ричардом, и меня волновало, какие он привез новости. Ричард вскоре смог мне сказать. Вид у него был очень мрачный.

— Надо ждать неприятностей.

— Опять Кларенс?

— Боюсь, он причастен к этому.

— Ричард, в чем дело... и чем оно может кончиться?

— Король едет на Север.

— Сюда?

— Нет. Я должен встретить его в Ноттингеме.

Увидев горестное выражение моего лица, он улыбнулся.

— Это обычная встреча, только мне все это не по душе. Кларенс вечно мутит воду. Эдуард, похоже, не сознает, как это опасно. Георг всю жизнь злится, что не самый старший из нас.

— Что он делает теперь?

— В открытую ничего. Но, кажется, вступил в союз с Джоном де Вером, а тот замышляет недоброе. До Эдуарда дошел такой слух.

— Джон де Вер. Это не граф Оксфорд?

— Он самый, притом верный сторонник Ланкастеров. Как все их семейство. Джон был с твоим отцом, когда тот восстановил на престоле Генриха и сражался против нас при Барнете. Потом бежал во Францию. И оттуда постоянно вредил нам. Теперь, как доносят, собрал — при помощи Людовика — отряд и готовится к высадке. Многого сделать здесь ему не удастся, так что бояться тут нечего, однако меня беспокоит связь с ним Георга.

— Почему Эдуард не видит, как опасен для него Кларенс?

— Эдуард не относится к этому серьезно. Георг в его глазах по-прежнему шаловливый, очаровательный братишка. Ты должна признать, что он умеет быть убедительным.

— Только не для меня. Я никогда не забуду его злодеяния. А что предстоит тебе, Ричард?

— Я должен встретиться в Ноттингеме с королем. Он приглашает туда Генри Перси. Очень хочет, чтобы мы с ним заключили соглашение. Волнений на Севере сейчас допускать нельзя. Не печалься. Я скоро вернусь. Эдуард не захочет, чтобы Север оставался без правителя.

Это было правдой, и у меня немного отлегло от сердца.

Ричард уехал на другой день чуть свет. Я вышла к воротам проводить его.

— Пока меня не будет, заботься о сыне, — сказал он. — И о себе. Обещаю — скоро вернусь.

— Надеюсь, потому что без тебя не могу быть счастлива.

И Ричард поехал в южную сторону, к Ноттингему.

Как я скучала без него! Но и как радовалась тому, что на руках у меня сын!

Я дала себе слово, что мы не станем, как заведено, отдавать его на воспитание в дом какому-нибудь дворянину. Он вырастет в Миддлхеме и всему, что нужно, обучится здесь. Я не допущу, чтобы его у меня забрали.