Гарри Поттер и методы рационального мышления - Элиезер Юдковский

Теперь же, впервые в жизни, Гарри столкнулся с тайной, которая угрожала остаться нерешённой навсегда. Если Время не действует по принципу ацикличных каузальных сетей, то Гарри не понимал, где причины, а где — следствия. Если Гарри не понимал причины и следствия, значит, он не понимал, как на самом деле устроена реальность, и вполне возможно, что его ум никогда не сможет этого понять, потому что нейроны, из которых состоял его мозг, действовали по устаревшему принципу линейности времени и позволяли воспринимать только жалкий фрагмент реальности.

С другой стороны, Прыскому чаю, который ранее казался всемогущим и невероятным, нашлось гораздо более простое объяснение, которое он упустил просто потому, что истина оказалась далеко за гранью области допущений, на основании которых его мозг был готов строить гипотезы. Но сейчас-то он, возможно, всё понял. Это немного ободряло. Чуть-чуть.

Гарри посмотрел на часы — почти одиннадцать утра. Вчера он лёг спать в час, значит, при нынешнем раскладе сегодня он ляжет в три утра. Чтобы уснуть в десять вечера и проснуться в семь утра, ему нужно вернуться в прошлое на пять часов. Если он хочет вернуться в спальню первокурсников к шести часам утра, пока никто не проснулся, то нужно поторопиться и…

Но он по-прежнему не понимал, как провернул хотя бы половину Розыгрыша. Например, откуда взялся пирог?

Гарри начинал серьёзно бояться путешествий во времени.

Однако стоило признать, что это и впрямь была уникальная возможность, из тех, что случаются раз в жизни — шесть часов разыгрывать того себя, который ещё не знает о существовании Маховиков времени.

Но когда Гарри задумывался об этом, картина становилась ещё более загадочной. Время предоставило ему Розыгрыш как уже свершившийся акт, и тем не менее, Розыгрыш был явно его рук делом. Его задумка, исполнение и стиль. Каждая мелочь была создана им, даже если он пока не знал как.

Что ж, время уходило, а в сутках не более тридцати часов. Гарри частично знал, что делать. Остальное, как, например, внезапно появившийся пирог, он мог выяснить по ходу пьесы. Нет смысла откладывать: здесь, в будущем, ему уже точно нечего ловить.

* * *

Пятью часами ранее, Гарри, опустив капюшон на лицо, прокрался в когтевранскую спальню. Маскировка весьма условная, но необходимая на случай, если кто-то уже проснулся и ненароком увидит его одновременно с Гарри, спавшим в кровати. Ему не хотелось никому рассказывать про свой «редкий магический недуг».

К счастью, все ещё спали.

Рядом с его кроватью лежала завёрнутая в красную и зелёную обёрточную бумагу коробка. Точь-в-точь рождественский подарок. Только нынче вовсе не Рождество.

Гарри подошёл к кровати на цыпочках — а вдруг кто-то не включил полог тишины?

К коробке прилагался конверт, запечатанный простой восковой печатью без клейма. Гарри осторожно его открыл и достал письмо. В нём говорилось:

Внутри Мантия невидимости Игнотуса Певерелла, которую унаследовали его потомки Поттеры. В отличие от других, более простых мантий-невидимок и заклинаний, она прячет, а не просто скрывает от глаз. Твой отец дал её мне взаймы незадолго до смерти, и, признаюсь, за прошедшие с тех пор годы она сослужила мне хорошую службу.

К сожалению, отныне мне придётся довольствоваться заклинанием Разнаваждения. Пришёл час Мантии вернуться к настоящему хозяину. Мне хотелось сделать её подарком к Рождеству, но она попросилась в твои руки раньше. Похоже, Мантия полагает, что понадобится тебе в скором будущем. Используй её с умом.

Без сомнения, ты уже сейчас измышляешь разнообразные шалости, претворению которых в жизнь она может помочь, как помогала в своё время твоему отцу. Если бы раскрылись все его выходки, гриффиндорские женщины того поколения собрались бы все, чтобы осквернить его могилу. Я не буду отговаривать тебя идти по его стопам, но будь ОЧЕНЬ осторожен и никогда не попадайся. Если Дамблдор увидит возможность завладеть одним из Даров Смерти, он её ни за что не упустит.

Очень счастливого тебе Рождества.

Подписи не было.

* * *

— Погодите, — резко остановился Гарри на выходе из когтевранской спальни. — Извините, но я кое-что забыл у себя в сундуке. Через пару минут догоню.

— Только попробуй порыться в чужих вещах, — насупился Терри Бут.

Гарри поднял руку:

— Клянусь, что не буду ничего делать с вашими вещами, что буду трогать только свои собственные, что не собираюсь над вами шутить, не имею каких-либо других сомнительных намерений на ваш счёт и не предвижу, что эти намерения изменятся до того, как я вас нагоню в Большом Зале.

Терри нахмурился:

— Подожди-ка, а…

— Не волнуйся, лазеек там не было, — заверила его Пенелопа Клируотер, которая должна была их отвести на завтрак. — Отлично сформулировано, Гарри Поттер. Тебе стоит стать адвокатом.

Гарри моргнул. Ах да, староста Когтеврана.

— Спасибо, — сказал он. — Наверное.

— По дороге в Большой Зал ты заблудишься, — уверенно заявила она. — Как только это случится, сразу спроси у ближайшего портрета, как попасть на первый этаж. Спрашивай дорогу в тот самый миг, когда начинаешь подозревать, что снова заблудился. Особенно, если начинает казаться, что ты взбираешься всё выше и выше. Если ты окажешься выше, чем замок выглядит снаружи, остановись и жди команду спасателей. Иначе мы увидим тебя только через три месяца, в набедренной повязке и покрытого снегом — да и то, если у тебя хватит ума не покидать замок.

— Понял, — сглотнул Гарри. — Эм-м, а почему ученикам этого не рассказывают сразу?

— Обо всём рассказать можно только за несколько недель. Сами со временем разберётесь, — вздохнула Пенелопа и развернулась, чтобы уйти. — Если не увижу тебя за завтраком через полчаса, Поттер, объявлю начало поиска.

Когда все ушли, Гарри прикрепил записку к кровати. Её и все остальные записки он уже написал в подвале сундука, пока все спали. Затем он осторожно просунул руку в поле действия заклинания Квиетус и снял со всё ещё спавшего первого Гарри Мантию невидимости.

И просто по приколу засунул её в кошель первого Гарри: таким образом теперь она была и в его собственном кошеле.

* * *

— Я прослежу за тем, чтобы это передали Корнелиону Флаббервольту, — сказал из своего портрета мужчина аристократического вида с самым, кстати, обычным носом. — Но нельзя ли спросить, откуда оно поступило первоначально?

Гарри пожал плечами, мастерски изображая беспомощность:

— Мне сказали, что сообщение прозвенело глухим колоколом из прорехи в мироздании, за которой бушевала преисподняя.