Напиши мне про любовь - Элизабет Питерс

— "Могли бы, взяла бы", — усмехнулся Макс. — С таким же успехом это могла сделать и добрая сотня других людей. Не спорю, я мог бы угостить бедную Дюбретту выпивкой. Только дело в том, что я не виделся с ней, пока она не пришла к нам в садик.

— Вот этого, Макс, вам не следовало говорить. Это одно из немногих неосторожных признаний, которые вы сделали. Вы виделись с Дюбреттой в тот вечер. Помните букет у нее на груди — пародию на тетушку Хэтти? Она сказала мне, что я лишь вторая уловила иронию. Первым были вы, Вы не могли не оценить юмора. Дюбретта уронила свой букет еще до того, как мы подошли к этому пластмассовому раю. Цветы помялись, поэтому она сунула их в сумку. Когда мы присоединились к вашей компании, букета на груди у нее уже не было, но вы этого не заметили, поскольку Дюбретта прижимала к груди сумку. А в нашем с вами разговоре перед тем, как стали разливать вино, вы об этом обмолвились. Значит, вы должны были видеть букет раньше.

Улыбка Макса сделалась еще шире.

— Должен был, верно?

Как и опасалась Жаклин, он подметил слабое место в ее аргументации, а сболтнув по недосмотру лишнее, не собирался повторять ошибку, поэтому стал немногословен.

Жаклин попыталась еще раз:

— Уже в начале своего расследования я обратила на вас внимание, Макс. Вы не только единственный из подозреваемых, у кого был и мотив, и возможность, — вы также единственный, кому хватило бы ума спланировать преступление. Вы надеялись, что смерть Дюбретты спишут на сердечный приступ, что и произошло. Но если бы заподозрили неладное и стали искать следы яда, в ход пошла бы ваша вторая линия обороны — случайная передозировка. Ведь это было ее собственное лекарство, а Дюбретта славилась легкомысленным отношением к приему лекарств. Не сработай и это, в запасе имелась третья линия обороны — Лори. Ведь таблетки дала вам она. Девочка вам доверяла, в ее глазах вы были как бы продолжением Валери Валентайн, и, наверное, вами двигала искренняя забота, когда вы впервые увидели, как она глотает таблетки, и спросили, что это такое. Возможно, даже предостерегли ее об опасности и посоветовали не принимать их. Любопытно, вы убедили ее отдать таблетки вам или просто стянули потихоньку несколько штук? Это не составило бы труда — большую часть времени девочка пребывала в тумане.

— Бедняжка. — Макс горестно покачал головой.

— И правда, бедняжка. Не знаю, как Лори раздобыла дигиталис, но она родилась и выросла в большом городе, так что наверняка знала все фокусы. Но если бы лекарство отследили, след привел бы к Лори, а у нее был веский, пусть и иррациональный, мотив расправиться с Дюбреттой. У девочки так все перепуталось в голове, что она могла и сама поверить, будто совершила преступление.

Убивать Лори вы не собирались. Однако первоначальный замысел не прошел в двух пунктах. Во-первых, вмешалась я и вы поняли, что не так-то просто будет рассеять мои подозрения. Во-вторых, что более важно, вы с Хэтти разошлись во мнениях по поводу пропавшего блокнота Дюбретты. Оба вы хотели его заполучить. Оба понимали, что это опасно. Но именно Хэтти придумала отправить Лори на его поиски. Почему бы нет? Девочка и раньше выполняла для нее разные поручения. Вы, Макс, никогда не допустили бы такой глупости. Вы знали, что Лори ненадежна и в любой момент может слететь с тормозов. Что и произошло, и к делу подключилась полиция. Если бы Лори нашли живой, ею бы занялись медики, а грамотный врач без труда мог бы определить, что с ней, — особенно обнаружив препарат дигиталиса. А подлечившись, она могла заговорить. Со мной и... — Жаклин любезно кивнула на О'Брайена, — с полицией. На такой риск вы не могли пойти.

Хэтти подскочила:

— Вы не имеете права! Я вовсе не просила глупую девчонку нападать на людей!

Тут самообладание Жаклин дало трещину.

— Вы тоже в ответе за гибель Лори! Вы использовали несчастную девочку, наплевав на ее состояние! Зачем вам понадобился блокнот? Что такого раскопала Дюбретта?

— Не знаю. — Хэтти отвела взгляд и рухнула обратно в кресло. — В руках не держала эту проклятую тетрадку.

— Зато знаю я.

Жаклин помедлила, не столько ради эффекта, сколько чтобы успокоиться и отдышаться. Она приближалась к кульминационному моменту, от которого зависело очень многое.

— Мотив, — заговорила она наконец. — Всегда мотив, и всегда он кажется несостоятельным. Если бы Дюбретта раскопала какие-нибудь криминальные деяния, ее открытия не представляли бы серьезной угрозы. Вы бы не пострадали, Хэтти, узнай хоть весь мир, что двое из ваших ведущих авторов — липа чистой воды, что Виктор фон Дамм — марионетка, а Валери Вандербилт — закомлексованная учительница, а не опальная аристократка. Возможно, кто-то посмеялся бы, некоторые отказались бы в это верить, но остальные просто пожали бы плечами и отправились покупать их книжки. Но допустим, Дюбретта узнала, что вы мошенница во всем? И все, что вы делаете, — обман? Что Валери Валентайн, Королева Любви, еще более дутая фальшивка, чем остальные? Вознегодовали бы не только читатели, но чертовски расстроились бы и издатели. Издатели — очень ранимые люди, они боятся стать всеобщим посмешищем. А уж это надувательство было более чем смешным — тянет на лучшую шутку года.

Лицо Хэтти побагровело. Макс встал и невозмутимо подошел к мисс Валентайн, которая обессиленно обмякла в кресле.

— Не волнуйся, Вэл. Все в порядке.

— Она не Валери Валентайн! — объявила Жаклин. — Валери Валентайн — это вы. Вы, Макс! Вы написали все ее книги. Именно это и делает шутку столь убийственно смешной. Не выбери Хэтти подставную фигуру, которая была бы так восхитительно красива, не будь романы столь тонко и блестяще написаны... Слишком велик контраст. Дюбретта была превосходным сатириком — уж она бы заставила всю Америку держаться за бока.

— "Тонко и блестяще написаны", — пробормотал Макс. — Вы мне льстите, миссис Кирби.

— Это понял бы всякий, кто поговорил с каждым из вас пять минут. Вы с Хэтти строго дозировали появления мисс Валентайн на публике. Красавица Валери способна выучить короткие речи и ответные реплики для бесед. Люди всегда задают писателям одни и те же дурацкие вопросы: «Как вы стали писательницей, мисс Валентайн?», «Откуда вы черпаете идеи, мисс Валентайн?» Многие авторы пишут лучше, чем говорят, многие косноязычны и застенчивы. Но ни один писатель не смог бы выпустить книгу под названием «С веткой ивы грустно стоя» и не узнать цитату из той же строфы той же самой пьесы. Я спросила мисс Валентайн, что она думает о названии «Вернуться в Карфаген». И она сказала, что оно не пойдет.

— Не пойдет, — кивнул Макс с чуть заметной улыбкой.

— Возможно. Но «С веткой ивы...» тоже не самое обычное название для романа. И выбрал его не издатель. Как знают Джин, Сьюзен и прочие несчастные авторы, издатели требуют приторные ссылки на любовь и страсть, а не цитаты из классики, «С веткой ивы...» — идеальное название для этой книги. Взято оно из «Венецианского купца», из монолога, где говорится, как Дидона пытается с помощью заклинаний вернуть в Карфаген своего заблудшего возлюбленного. Если бы мисс Валентайн узнала в моем названии цитату, то непременно добавила бы что-нибудь, сослалась на свою книгу. Она этого не сделала. Зато вы, Макс, наизусть знаете эту пьесу. Скажите... когда вы процитировали отрывок о скамейке и наслаждении чудесной музыкой — вы бросали мне вызов?

— Вы очень умны, миссис Кирби, — спокойно произнес Макс. — Но ничего не можете доказать.

— Мне и не надо ничего доказывать. Как только вас арестуют за убийство, окололитературное мошенничество перестанет иметь значение. У вас был столь же веский мотив, как у Хэтти, и даже более веский, — потому что вы питаете к мисс Валентайн столь же сильные чувства, какие питала к ней бедная Лори. Вы влюбились в свою Галатею, в образ, который вместе с Хэтти создали для роли Валери Валентайн, но стоит правде выплыть наружу — и вы ее потеряли. Она участвует в этой афере из-за денег. И не собирается ставить себя под удар ради вас. У вас неприятности, Макс, и как только ваша прекрасная, но несколько скудоумная пассия уяснит этот факт, сразу же сделает вам ручкой.

По-прежнему улыбаясь, Макс погладил Валентайн по руке:

— Неужели ты покинешь меня, Валери? Ты ведь не сможешь бросить старину Макса, правда?

— Нет, — озадаченно произнесла Валентайн. — Я не понимаю, Макс. Она ведь ничего этого не сможет доказать, нет?

— Конечно, нет, дорогая.

Мисс Валентайн зевнула:

— Как скучно... Даже скучнее, чем на этом дурацком балу. Не хочу туда больше спускаться. Хочу спать.

Жаклин тревожно покосилась на О'Брайена — тот покачал головой. Макс никоим образом не мог одурманить девушку, во всяком случае во время бала. Когда О'Брайен помешал Максу принести ей что-нибудь выпить, Жаклин поняла: лейтенант разделяет ее опасения, что мисс Валентайн может оказаться третьей жертвой. Оба слишком поддались всепроникающей ауре романтической галиматьи. Никакой опасности Валери не грозило.