Бессмертная жизнь Генриетты Лакс - Ребекка Склут

«Я давно ношу это в сумке, — заявила она, протянув мне открытку. Белая с розовыми цветами снаружи, а внутри гладким почерком было написано: „Пусть дух Господа и спасителя нашего будет с тобой в этот день, когда мы благодарим тебя за любовь, что ты отдала своей семье и любимым. С молитвами и любовью. Счастливого Дня матери“. И подпись: „Люблю, Дебора“».

Однако главным образом ее сумка была набита газетными и журнальными статьями. Здесь хранилась статья о ее матери, напечатанная в бульварной газете The Weekly World News под заголовком «БЕССМЕРТНАЯ ЖЕНЩИНА!». Статья была помещена между заметкой о собаке-телепате и сообщением о ребенке — получеловеке-полуаллигаторе.

«Увидев это в бакалейном магазине, я испугалась до полусмерти, — поведала мне Дебора. — Думала: что они тут пишут? Что за сумасшедшие вещи произошли с моей матерью на этот раз? Все всегда говорили, что больница Хопкинса ловила черных и ставила над ними опыты в больничном подвале. Доказать никто ничего не мог, и я никогда по-настоящему в это не верила. А когда я узнала про клетки своей матери, то даже не знала, что и думать. В голову приходило только, что, может быть, все эти рассказы насчет экспериментов над людьми — правда».

Всего несколькими неделями раньше Дебора поведала мне, что Маргарет — новая жена Дэя, вернувшись после приема у врача, кричала, будто увидела что-то в подвале больницы Хопкинса. «Она нажала не ту кнопку в лифте и уехала прямо в темный подвал, — объяснила Дебора. — Дверь открылась, она посмотрела прямо перед собой и увидела все эти клетки. Тут она закричала: „Дейл, не поверишь, но клетки были полны кроликов размером с человека!“»

Дебора со смехом рассказывала мне эту историю. «Я не поверила и сказала: „Кролики в человеческий рост? Да ты спятила!“ То есть разве кто-нибудь слышал о кроликах размером с человека? Но Маргарет обычно говорит мне правду, так что я уверена, что она увидела что-то, что ее напугало. Мне кажется, все возможно».

Потом она произнесла обыденным голосом — как если бы это была обычная фраза вроде «кажется, завтра будет дождь»: «Ученые ставят всевозможные эксперименты, и никогда не знаешь, чем они занимаются. Мне до сих пор интересно, сколько человек, похожих на мою мать как две капли воды, ходит по улицам Лондона».

«Что? — переспросила я. — С чего это в Лондоне появятся женщины, похожие на твою мать?»

«Они там клонировали мою мать, — объяснила Дебора, удивившись, что я не натолкнулась на эту информацию в процессе своих поисков. — Из Англии приезжал репортер и рассказывал, как они клонировали овцу. А теперь они занимаются клонированием моей матери».

Она достала статью из лондонской газеты The Independent и указала на обведенный карандашом параграф: «Клетки Генриетты Лакс бурно растут. Теперь их вес намного превосходит вес женщины, от которой они когда-то произошли, и, возможно, их стало вполне достаточно, чтобы населить Генриеттами целую деревню». Автор статьи шутил, что, если бы Генриетта в 1951 году положила в банк 10 долларов, то сегодня ее клоны были бы богачами.

Дебора шевельнула бровями, что означало: «Видишь? Я же сказала!»

Я начала было говорить, что ученые клонировали только клетки Генриетты, а не ее саму. Однако Дебора замахала рукой перед моим лицом, призывая замолчать, как будто я говорила чепуху, затем выудила из кучи вещей видеокассету и сунула ее мне. На торце кассеты было написано «Парк юрского периода».

«Я смотрела это кино тыщу раз, — сказала она. — Там говорят про гены, и с помощью клеток возвращают к жизни динозавра, и я думаю: боже, у меня есть статья о том, что они делают то же самое с клетками моей матери!» Она достала другую кассету — на этот раз телефильм под названием «Клон», — где врач, лечивший бесплодие, тайно выращивает дополнительные эмбрионы от одной из пациенток и использует их для создания колонии клонов сына этой женщины, погибшего в молодости от несчастного случая.

«Тот врач взял у женщины клетки и сделал из них маленьких мальчиков, — в точности, как ее сын, — рассказывала мне Дебора. — Бедняжка даже не знала об этих клонах, пока не увидела, как один из них выходит из магазина. Не знаю, что бы я сделала, если бы встретила одного из клонов своей матери».

Дебора понимала, что эти фильмы были фантастикой. Однако для нее грань между научной фантастикой и реальностью сделалась нечеткой несколькими годами ранее, когда ее отцу впервые позвонили и сообщили, что клетки Генриетты до сих пор живы. Дебора знала, что клетки ее матери росли, как пресловутая Капля из одноименного фильма, пока их не стало так много, что ими можно было бы несколько раз обернуть земной шар. Звучит, неправдоподобно, но так оно и было на самом деле.

«Никогда не знаешь», — говорила Дебора, выуживая еще две статьи из кучи на диване и протягивая их мне. Одна называлась «СОЕДИНЕНИЕ КЛЕТОК ЧЕЛОВЕКА И РАСТЕНИЯ: ЧТО ДАЛЬШЕ? ХОДЯЧИЕ МОРКОВКИ?» Вторая была озаглавлена: «В ЛАБОРАТОРИИ ВЫРАЩЕНЫ КЛЕТКИ ЧЕЛОВЕКА-ЖИВОТНОГО». Обе эти статьи были о клетках ее матери, и ни та, ни другая не были научной фантастикой.

«Не знаю, что они делали, — сказала Дебора, — но для меня все это, как парк юрского периода».

Следующие три дня Дебора каждое утро приходила в мой номер, садилась на кровать и давала волю своим мыслям. Когда требовалось сменить обстановку, мы катались на катере и гуляли в районе балтиморской гавани, ели крабов, гамбургеры и картошку-фри и катались по городским улицам. Мы навестили дома, где Дебора жила ребенком. На фасадах большинства из них теперь висели таблички CONDEMNED («Под снос»). Мы проводили вместе дни и вечера, я старалась как можно больше почерпнуть из ее рассказов и все время боялась, что она передумает и перестанет со мной разговаривать. Однако на самом деле теперь казалось, что раз Дебора начала говорить, то уже никогда не остановится.

В мире Деборы не существовало тишины. Она кричала, сопровождая большую часть фраз высоким, резким смехом, и постоянно комментировала все вокруг: «Посмотри, какого размера эти деревья!», «Какой милый зеленый цвет у этой машины, правда?», «Боже мой, никогда не видела таких прелестных цветов». Идя по улице, она заговаривала с туристами, мусорщиками и бездомными, махала своей палкой каждому встречному и повторяла снова и снова: «Привет, как поживаешь?»

У Деборы было полно странных и очаровательных причуд. Она возила в машине бутыль с лизолом [обеззараживающее средство с резким запахом], который частенько полушутя распыляла, где ни попадя. Несколько раз, когда я чихала, она распыляла его прямо у меня перед носом, но чаще всего брызгала им в окно, когда мы останавливались в каком-нибудь особенно антисанитарном на вид месте — что бывало часто. Еще она размахивала своей палкой во время разговора, часто хлопала меня ею по плечу, привлекая внимание, или шлепала ею мне по ноге, если хотела подчеркнуть какой-то момент.

Впервые она ударила меня этой палкой, когда мы сидели у меня в номере. Она только что передала мне «Медицинскую генетику» Виктора МакКьюсика и сказала: «Я встречалась с этим человеком, потому что он хотел взять кровь для каких-то анализов на рак».

Я объяснила, что он брал кровь для исследования клеток Генриетты, а не для того, чтобы проверить, нет ли у Деборы или у ее братьев рака. Тут она и стукнула меня палкой по ноге.

«Черт! — воскликнула она. — Теперь ты мне это говоришь! Когда я стала спрашивать его об этих анализах и клетках моей матери, он просто дал мне эту книгу, похлопал по спине и отправил домой». Она протянула руку, быстро открыла книгу и ткнула в нее пальцем: «Он подписал ее для меня, — сказала она, вращая глазами. — Было бы лучше, если бы он еще и объяснил, о чем эта чертова книга».

Каждый день мы с Деборой часами лежали, растянувшись, на кровати, читали ее материалы и беседовали о ее жизни. На третий день, ближе к вечеру, я заметила у себя на подушке толстую пеньковую папку.

«Это медицинские записи твоей матери?» — спросила я, протягивая руку.

«Нет!» — возопила Дебора. Ее глаза вдруг сделались дикими, она подпрыгнула и набросилась на папку, как будто боялась пропустить гол, прижала ее к груди и закрыла своим телом.

Я остолбенела; рука моя осталась протянутой к подушке, где только что лежала папка, и я бормотала, заикаясь: «Я… то есть… я не…»

«Вот именно, что ты „не“! — выкрикнула Дебора. — Ты что собиралась сделать с медицинскими записями моей матери?»

«Я думала, что ты положила их тут для меня… извини… мне не нужно читать их сейчас… все в порядке».

«Мы не готовы к этому!» — резко крикнула Дебора. Ее глаза были широко раскрыты, в них была паника. Она схватила свою сумку, набила в нее обратно все свои вещи, и кинулась к двери.

Я была ошеломлена. Женщина, которая валялась рядом со мной в течение нескольких дней, с которой я смеялась, пихалась и которую утешала, теперь убегала от меня, будто от погони.