Интернет как иллюзия. Обратная сторона сети - Евгений Морозов

Зато у многих ИТ-экспертов росли сомнения: если “Хэйстэк” настолько хорош, как о нем говорят авторы, почему они до сих пор не позволили никому испытать программу на прочность? Это было тем более важно, если учесть, что “Хэйстэк” предназначался для иранских борцов с режимом.

Скоро нелепые отговорки автора “Хэйстэк” вывели из себя иранцев, которые брались испытать программу “в поле”, и они передали копию “Хэйстэка” независимым испытателям. И что же? Уже после нескольких часов тестирования выяснилось, что пользоваться “Хэйстэк” предельно опасно: программа оставляла хорошо заметные цифровые следы, по которым власти легко смогли бы найти пользователя. Тестированием “Хэйстэк” в Иране были заняты всего несколько десятков человек, а не пять тысяч, о которых говорил Хип в марте 2010 года. К середине сентября испытания в Иране были прекращены, а сотрудники “Хэйстэк”, в том числе известные люди, входившие в его консультативный орган, ушли в отставку.

Об арестах иранцев, пользовавшихся программой “Хэйстэк”, неизвестно. Однако нетрудно представить, что случилось бы, если бы это ПО ушло в массы. Кто бы догадался, что “Хэйстэк” нарушает многие нормы, которым должно соответствовать идеальное средство для борьбы с цензурой, если правительство США охотно выдало лицензию на его экспорт и даже госсекретарь Клинтон упомянула его в интервью?

Многие иранские пользователи разбираются в хайтеке не лучше, чем американские журналисты, расхваливавшие “Хэйстэк”. Неспециалистам нелегко уловить различия между технологиями обхода цензуры. Многие могут поверить в то, что “Хэйстэк” безопаснее, чем он есть, просто потому, что правительство США сочло его достойным экспорта. Нет ничего удивительного в том, что одобрение “Хэйстэк” чиновниками привлекло внимание к проекту, а это вызвало у СМИ еще больший восторг.

Ясно, что такой подход к оценке подобных проектов – неправильный и даже опасный. Но в то время как многие призывают совсем отказаться от санкций, есть и менее радикальные способы сделать так, чтобы экспертиза зависела от достоинств технологии, а не от умения ее авторов устраивать шумиху в СМИ.

Мугабе – царь и блогер

Если это хоть сколько-нибудь может утешить иранцев, скажу: они не одиноки в беде. Американское правительство ввело различные санкции также в отношении Беларуси, Кубы, КНДР, Сирии, Зимбабве и некоторых районов Судана. К счастью, в ряде случаев санкции применяются избирательно. Например, ограничения по отношению к Беларуси и Зимбабве касаются нескольких десятков так называемых граждан особых категорий (в основном бывших или действующих чиновников, а также некоторых госорганов, о которых известно, что они злоупотребляют властью).

Подобная избирательность кажется отличным способом вывести из-под действия санкций невиновных граждан. Однако действительность гораздо сложнее. К сожалению, многие американские интернет-компании не хотят рисковать тем, что кто-нибудь из окружения Роберта Мугабе открыто или тайно поселится на их сайте, поскольку это влечет наложение штрафа или даже лишение свободы для боссов компании-провайдера. Единственный способ избежать риска – это тщательно проверять всех пользователей из Зимбабве. Однако это настолько дорого и хлопотно, что многие хостинговые компании, особенно небогатые, предпочитают “банить” без разбора всех зимбабвийских интернет-пользователей (и даже иногда предупреждают об этом в перечне условий предоставления услуг). А то, что Зимбабве является не особенно перспективным рынком, делает принятие подобного решения сравнительно легким. Более того, только истинные оптимисты верят в то, что американские интернет-компании глубоко вдаются в изучение режима санкций, действующих в отношении различных стран. Выяснение того, чем режим санкций в отношении Кубы отличается от сирийского и как это отражается на предоставлении услуг гражданам этих стран, – задача, которая под силу разве что выпускнику юрфака Принстона или Йеля. Большинство компаний выбирают самое легкое решение: полный запрет на предоставление услуг всем без исключения пользователям из этих стран.

Эта политика часто приводит к абсурду. Американская хостинговая компания вправе отказать в предоставлении услуг даже организациям и лицам, пользующимся моральной и финансовой поддержкой американского правительства, сославшись на распоряжения самого правительства США. Так поступила, например, компания “БлюХост”, один из крупнейших хостинг-провайдеров США, с сайтами Белорусской ассоциации американских исследований (неправительственная организация со штаб-квартирой в Вашингтоне, совета которой часто просит Госдеп) и “Кубатана” – одной из оппозиционных режиму Мугабе зимбабвийских гражданских организаций (также тесно сотрудничающей с американским правительством). Выяснив, что руководителями этих НКО являются граждане Беларуси и Зимбабве, “БлюХост” просто аннулировал контракты с ними и пригрозил удалить со своих серверов весь их контент. В условиях предоставления услуг (отличный пример документа, который мы побыстрее пролистываем, чтобы нажать кнопку “Дальше”) было указано, что гражданам Беларуси и Зимбабве (предположительно из-за американских санкций) услуги не предоставляются: глубоко ошибочное толкование адресной политики. На гендиректора “БлюХост” не произвело впечатления даже письмо американского посла в Зимбабве, удостоверившего, что “Кубатана” – враг Мугабе и друг Соединенных Штатов. Чтобы руководители “БлюХост” изменили свою точку зрения, понадобилось вмешательство американского Министерства финансов. Такое чрезмерное послушание характерно для интернет-компаний. В апреле 2009 года популярная социальная сеть LinkedIn решила изгнать с сайта всех пользователей из Сирии, сославшись на необходимость соблюдения режима санкций. Однако после вала критики в отношении LinkedIn, поднявшегося в блогосфере, гендиректор компании отменил решение, объяснив произошедшее чересчур узким толкованием правил.

То, что санкции, налагаемые США на неподконтрольные им иностранные правительства, в большинстве случаев не достигают цели, – не секрет в Вашингтоне и за его пределами. Но действенность мер по ограничению распространения технологий кажется еще сомнительнее. Смешно думать, будто лидеры Беларуси или Зимбабве стали бы прибегать к услугам американских хостинговых компаний, если могли бы получить хостинг у национальных (часто – национализированных) провайдеров. Расхождение между американской официальной риторикой о свободе интернета и действующими ограничениями на экспорт американских технологий отметили даже авторитарные правительства. По многим причинам они пользуются ситуацией в пропагандистских целях: указывают, что Вашингтон имеет в виду не то, о чем говорит (в 2009 году официальная китайская газета раскритиковала правительство США за то, что оно не позволяет кубинцам загружать MSN Messenger). Но для отмены режима санкций есть много других причин. Какую бы роль ни сыграл “Твиттер” в иранских акциях протеста, следование букве закона летом 2009 года лишило бы американцев важного источника информации. (А это, по мнению некоторых юристов, граничило бы с “предварительным запретом” и, возможно, даже противоречило бы Первой поправке к Конституции[18].)

Неэффективность санкций редко останавливает американских лидеров от безрассудных поступков. И было бы нечестно не признать, что всемирная кампания в защиту свободы интернета во многом теряет свою привлекательность, если само правительство США создает столько препятствий людям, которые хотят, но не могут пользоваться интернетом на всю катушку. Опасность стремления Запада превратить свободу интернета в ориентир заключается в том, что это может отвлечь от ошибок и неразумной политики самих западных правительств, нацеленной почти исключительно на жесткий контроль над интернетом в тоталитарных странах. Как показала ситуация в Иране (когда Госдеп попросил частную компанию продолжить оказывать услуги, которые она не должна была оказывать), американские чиновники сами запутались в собственной политике и санкциях. Пока последние не будут упрощены и избавлены от лишних препятствий, возможности интернета в сфере демократизации будут использоваться лишь наполовину.

Кукла с заклеенными сосками

В 2008 году страх марокканского правительства перед интернетом привел к международной сенсации. Фуада Муртаду, инженера, который якобы открыл на сайте “Фейсбук” аккаунт от имени принца Мулая Рашида, приговорили к тюремному заключению. До сих пор неясно, как марокканские власти вышли на Муртаду. Некоторые даже считают, что его сдал “Фейсбук”.

Учитывая прежние отношения “Фейсбука” с правительством, активист Касим аль-Газали должен был быть готов к тому, что правительство Марокко найдет способ заблокировать доступ к его группе в “Фейсбуке” с безобидным названием “Молодежь за отделение религии от образования”. Аль-Газали желает более четкого разделения религии и образования в Марокко. Может, он и не призывал к смене режима, но с учетом вялого течения политической жизни в стране даже такие аполитичные кампании вызывают гнев властей.