Истребитель «Родина» - Евгений Прошкин

— На твоем Волкове трупов больше, чем на ком бы то ни было.

— Почему на моем? — неуверенно отозвался Канунников.

— Потому что рекомендовал его ты. И, похоже, он действительно потопил пассажирское судно с одной лишь целью: обратить на себя внимание. Тебе эта логика не кажется чудовищной?

— Я способен понять Волкова, несмотря на то, что он предпочитает не называть себя человеком. Его родина находится в состоянии войны, и если судить его за гибель мирного населения... Как нам воспринимать бывших офицеров ракетных войск? Или пилотов бомбардировочной авиации? А как мы должны относиться к разработчикам ядерного оружия?

— Кончай демагогию! У нас вопрос конкретный.

— Самый конкретный из всех вопросов — «кто виноват?». Но до него еще дожить надо.

— Ну-ка, поясни.

— У меня есть ощущение, что в это дело решено не лезть.

— Кем решено?!

Канунников молча поднял глаза к потолку.

— «Не лезть»... — раздраженно повторил Смертин. — Мы даже не в состоянии осмыслить образ врага. Чем мы располагаем? Стеклянное озеро в пустыне и запись атаки на президентский дворец. Или точнее — прохода во дворец, почти беспрепятственного. Ты сам знаешь, как это было, майор. Теперь еще и твои способности, хотя информации они нам не добавляют, эксперты пыхтели, как могли, уж поверь. Ничего не нашли. Ну и что за картина складывается? А картина простая: на Землю спустились боги, и они сделают с нами все, что захотят. Выбрав союзника, мы автоматически получим и противника. Готовы ли мы к этой войне? И во что она может нам обойтись? — Генерал снова погонял в стакане лимон и прижал ложечку пальцем.

— Я надеялся, что группа офицеров, не забывших присягу, достаточно велика и влиятельна, — сказал Николай. — Я, конечно, не думал, что мы попытаемся уничтожить корабль Миссии... — Он дождался, пока Смертин прокашляется и стряхнет с галстука капли чая. — Но хоть на что-то мы годимся? Если мы будем сидеть на месте и смиренно наблюдать, то чем мы отличаемся от Кастеля?

— Тем, что Президент сдался, а мы — нет. Но в атаку бросаться рано. Ее и не будет. Мы способны только на комариный укол и, пожалуй, только на один, второго нам сделать уже не позволят. Поэтому мы должны искать уязвимое место, а не кусать наугад. Шкура-то у них толстая, майор. Не по нашим зубам.

— У гадов-то? Толстая, толстая. Но у каких гадов? У тех или у этих?

— Подумаем. — Генерал опустил глаза, но заметил, что Канунников продолжает сверлить его взглядом, и не выдержал: — Да, да! Твой Волков кажется симпатичней, чем типы из Миссии. Даже при том, что он угробил столько народу, в нем больше от человека, он нам ближе эмоционально. Но это и смущает. Кто мешал твоей Ксене разыграть ту же карту? Улыбаться она не умеет?.. Волков же научился!

— Вот уже и Ксена — моя, — промычал Николай. — Да, Волков овладел мимикой. У него и раньше, до операции, проблем не было. А в Миссии улыбаться не умеют. Никто. И вряд ли научатся. В Волкове больше от человека, вы верно сказали, господин генерал. А в Ксене от человека — меньше. Одна оболочка, а внутри... не знаю, что там. Но души у нее точно нет. Когда она на вас смотрит... это непередаваемо. И Ксена, и Стив — они смотрят, как телекамеры. Никакой обратной связи. Вы понимаете, о чем я?

— Пока я понимаю только то, что ты находишься под влиянием Волкова. Но этот субъект тоже непрост, майор. Мы в отличие от гадов, — Смертин ткнул пальцем в диск, — архивами не подтирались. Но чтобы офицеры Госбеза собирали информацию в своей же стране скрытно...

Николай невольно отмахнулся: уж этим-то его точно удивить было нельзя.

— Что-то нашли? — спросил он.

— Ноль! — воскликнул генерал не то удрученно, не то восторженно. — Мы знаем о резиденте все: как его рожали, с кем он дружил во втором классе, почему выбрал профессию сетевого дизайнера, при каких обстоятельствах познакомился с будущей женой... Такого обширного досье мы не собирали еще никогда. Реконструировали всю его жизнь, некоторые дни по часам: где и с кем пил пиво, о чем говорил, сколько дал официантке... В биографии резидента не осталось ни одного белого пятна длительностью более суток. Но в ней нет даже и намека на контакты с какой-либо неопознанной структурой. Он жил, как обычный человек. Кстати, в ходе разработки окончательно прояснилась история со взрывом парома. Это сделал он, хотя ему помогали. Все помощники в настоящее время мертвы или числятся пропавшими без вести.

— Это ясно, — сказал Канунников.

— Хм... А что еще тебе ясно?

— Нашего объекта подменили двойником. Двойник был подготовлен настолько хорошо, что ему не пришлось вживаться, и он вступил в игру мгновенно. Мы ведь знаем, что его супруга тоже была резидентом Сферы. Возможно, с ней эту операцию провели раньше, и она обеспечивала поддержку. Не исключено, был задействован кто-то еще из ближайшего окружения.

Смертин жестом подтвердил догадку.

— И все это, между прочим, не расходится со словами Волкова, — сказал Николай. — Чтобы не обнаружить себя раньше времени, он должен был не прикидываться человеком, а верить, что он и есть — человек. Думаю, подмену провели незадолго до акции с паромом. Хотя они могли это сделать когда угодно — и десять лет назад, и двадцать. И все эти годы у него в подсознании сидел приказ на теракт. Как эту пружину привели в действие — с помощью кодовой фразы, или радиосигнала, или, может, команда была привязана к календарю... вряд ли мы это узнаем, да и какая, по сути, разница? Он выполнил то, что от него требовалось, — безотчетно, как сомнамбула. А когда операция Колыбели перешла в открытую фазу и на Земле появился отряд Миссии, в памяти у Волкова включился механизм, который открыл ему, кто он такой и для чего он сюда заброшен.

— Ну что ж... интересная версия.

— По-моему, это не версия, господин генерал. Когда слова, факты и здравый смысл не противоречат друг другу, сомневаться уже не в чем. Взрыв судна был необходим, чтобы оставить подсказку. Полное отсутствие мотивов и абсолютная вменяемость преступника — вы верите в такое сочетание? Некто убивает шестьсот человек без всякого повода, при этом он не псих, не борец за ту ли иную правду и даже не сволочь. Порядочный гражданин. Убивает шестьсот человек, — с нажимом повторил Николай. — И не может объяснить этого ни следствию, ни суду, ни самому себе. Если бы не я, Ксена все равно добралась бы до этого дела, поскольку ей Волков нужен не меньше. И это уж точно не версия. Вы видели запись разговора с Волковым, вы знаете, как развиваются события.

— Так кому предназначалась эта подсказка — нам или Миссии?

— Трудно сказать. Неизвестно, учитывала ли нас Сфера в своих планах. Волков еще не попросил нас о помощи. По крайней мере, он не просил ее в явной форме. У меня такое ощущение, что он способен действовать сам, используя те средства, которые окажутся у него под рукой.