Сороковник. Части 1-4 - Вероника Горбачева

— На какой границе? — хмурюсь.

— Локации. Области, если хочешь. Минуешь границу — въедешь на территорию очередного квеста. Там и монстры сильнее, и задания круче, в общем, лишние знакомства не помешают. А я договорюсь, чтобы тебя ребята чуток за сам рубеж проводили, насколько можно, чтоб хоть первое время тебе не одной пробиваться-то, — Лора переводит дух. — Ну? Мир-дружба? — и, как ребёнок, протягивает мне мизинец.

Не выдержав, я фыркаю. Лора расплывается в улыбке.

— А на медведя своего не сердись, — смущённо говорит. — Он, видишь ли, слишком уж долго одиноким куковал, поди, забыл, как с женщинами обращаться, а тут — ты ему, как ясно солнышко…

— Вот с этим хватит, — обрываю. — Не время. И ни к чему.

Она смотрит на меня огорчённо.

— Смотри сама, не маленькая. — Спохватывается. — Подожди, да я тут тебе ещё кое-что привезла!

Она опрометью кидается во двор и волочёт с крыльца две большие холщовые сумки. Без излишних церемоний тащит в мою светлицу. Оглядывается.

— Всё, как прежде. Ты знаешь, мне ж здесь пару дней пришлось в своё время прокуковать, когда только-только в этот мир попала. Вася меня случайно от одной пьяной швали отбил, магической, бузили тут некоторые. Тут и отсиживалась, пока он кое с кем разбирался, а уж потом с рук на руки амазонкам сдал. А здесь закон железный: чужого ученика не тронь! — Лора вытряхивает на кровать содержимое обеих сумок. — Я из-за тебя Васе шею-то намылила как след. — Она быстро сортирует вещички, укладывая в стопки. — Пятый день, мать вашу, ходить в одном и том же! О чём он думает! Тебе даже постирушку нельзя устроить, потому что переодеться не во что. Что ж я, не понимаю, что ли?

— Да подожди! — перебиваю, сообразив, что подруга из воспоминаний перескочила на текущие проблемы. — А тогда — чем дело-то кончилось?

— Чем-чем… Я же сказала — к амазонкам меня Васюта отвёл. Перед этим ещё сам меня поднатаскал. Как сейчас помню, я себе тетивой синячище набила офигительный, даже через нарукавник. Потом уже поняла, что, если б не его, Васина, протекция — шиш они меня приняли бы. Учителей здесь мало, а желающих к ним на выучку попасть — пруд пруди, и не потому, что престижно, а потому, что даёт шанс выжить. Поняла? Ну и всё, завяжем с этой темой. Не люблю детство вспоминать. Вот смотри… — она переводит дух, — здесь четыре рубашки разных на смену, пара штанов кожаных, их для верховой езды используй, дольше продержатся; на выход тебе костюмчик льняной, брючный, шила под себя, но в местном стиле… Куртка полегче, на каждый день, а эта — походная, просмотришь потом, в ней карманов много, и ещё пояс с креплениями — для фляжки, для ножа. Сапожки в запас, вот эта пара изнутри с ножнами для засапожника, имей в виду. Носков четыре пары, две тёплых, самое то в дорогу. Ну и бельишко, потому как сама помню, как мне его на первых порах не хватало…

Она тараторит без умолку, то ли всё ещё чувствуя себя виноватой, то ли надоело в строгих рамках держаться, хочет наговориться, а я… в лёгкой растерянности и в эйфории одновременно. Как она догадалась, что мне уже отчаянно нужна хоть какая смена? Денег-то у меня до сих пор ни гроша, а подъехать к Васюте с таким деликатным вопросом было неловко.

— Дурень твой даже в уме не держит, что женщины тоже потеют и им во что-то переодеться надо, — негодует Лора. — Что молчишь? Не нравится?

Я присаживаюсь на край постели и с восторгом оглядываю замшевую куртку с бахромой вдоль рукавов. Настоящая ковбойская! Ничего, что немного экзотично выглядит, здесь на это никто не обратит внимание, но зато какая удобная! Я прямо-таки предчувствую, как мягко, словно обнимая, она уляжется на плечи и прикроет спину…

— Постой, — спохватываюсь, — ты что, это всё для меня накупила? Это ж не по правилам! Я же помню, что должна сама на всё заработать!

— Не глупи, — грозит Лора. — У меня куча всякого добра ненадёванного, пропадать ему, что ли? Не сегодня и не специально для тебя куплено, всё лежало и пылилось. Что не так — по себе подгонишь, ты с ниткой и иголкой дружишь, в отличие от меня. Ну, что?

— Ты — друг! — торжественно возвещаю. — Да мне штаны эти и рубахи — прости, конечно, но куда важнее этого платья, хоть оно и замечательное. А зачем так много?

— Так твой же медведь… ладно, — поправляется она, — наш медведь не додумается до таких мелочишек. Им, мужикам, только бы воинскую справу подобрать — от и до, вот на это у них ума хватит, это они могут. А чтобы носки тёплые да платок носовой, да пару трусиков лишних в дорожный мешок сунуть — это для них высшая математика. Вот нам, девочкам, и приходится друг о дружке заботиться. Давай обнимемся, что ли, — говорит растроганно, — тебе не подскажешь — не догадаешься…

От души обнявшись, мы какое-то время сидим молча. Затем она бодро хлопает меня по плечу.

— Молодец! Всё понимаешь! Пойми и то, что придётся сейчас к народу выйти. Это ж местный этикет, раз встретила — надо и поприсутствовать. Сделай вид, что приглядываешь, всё ли у гостей дорогих в порядке, довольны ли. Никто тебя не заставляет с ними любезничать, пройдёшься, поулыбаешься — и сиди себе в уголке. Я ж не просто так сюда припёрлась, а как группа поддержки.

— Лора, — я порядком расчувствовалась. — Ну, скажи, на кой я тебе сдалась? Ты меня так обхаживаешь, что мне неловко становится, я же тебе и ответить ничем не могу!

Она смотрит грустно.

— Со мной так не возились, — сказала. — Просто помню, каково это — одной в дерьмо окунаться. Тебе ещё свезло, Гала сразу к русичам привела, а меня забросило аккурат на границу восточного и европейского квартала, да в такую дыру, к местным боссам, что хлебнула там полной ложкой. Всего хватило. А когда Аркадий у меня завёлся, пришлось и его отбивать, он даже драться тогда не умел. Это уж после я на Васюту наткнулась, без него — не знаю… нет, пробилась бы, конечно, но с большей кровью. Поэтому ещё до того, как в Мастера попасть, стала вместе с другими новичков отлавливать, хоть как-то помогать удержаться на плаву. Ты просто не знаешь, каковы здесь бывают люди. Злые, как сам этот Мир.

Щелчком сшибает пылинку с моего рукава.

— Всё, подруга. Пошли службу нести. И улыбайся, улыбайся застенчиво, как ты можешь, они от этого просто тащатся…

Мы чинно обходим зал, я послушно улыбаюсь. Пироги мои расходятся на «ура», гости довольны, поглядывают благосклонно, иные и руку уважительно к сердцу прижимают, а что ещё нужно хозяйке! На отношения больше, чем уважительные, не отваживаются, потому как — вот он, в углу, громадный Васюта, и вот он, за свободным столом скромненький оборотень, которому только намекни на нескромный интерес к его пассии — и неизвестно, чем это закончится: то ли конь понесёт, то ли собственный пёс укусит. К сэру Аркадию мы и подсаживаемся.