Нектар краденой черешни - Наталья Калинина

– Вадим, мы идем в комнату смеха! – Инга-девочка еще попыталась соблазнить брата заманчивым путешествием в королевстве кривых зеркал, но Вадим сердито насупился и упрямо вцепился руками в разноцветный барьер, ограждающий трассу, по которой с заманчивым гудением носились разноцветные машинки.

– Я не хочу идти ни в какую комнату смеха! Я там уже был!

Инга бросила раздраженный взгляд на брата, а затем, в поисках поддержки, глянула на маму. Но мама, удивительно, поддержала интерес Вадима:

– Вадик, ты можешь пока покататься на машинках, а мы с Ингой сходим в комнату смеха вдвоем.

Вадим просиял и бросил торжествующий взгляд на сестру. Инга показала ему язык и взяла маму за руку:

– Пойдем! Я хочу поскорей туда попасть!

Но мама, засмеявшись, неожиданно спросила:

– А ты выучила стишок, которому тебя обучала бабушка? Ведь бабушка сказала, что без этого стишка не попасть к зеркалам. Это – входной билет.

Инга хотела возразить маме, что, чтобы попасть в комнату смеха, нужно просто купить билет в кассе, а не учить какой-то стишок, но мама, твердо сжимая ее руку, уже вела ее к разноцветному шатру, на ходу бормоча какую-то скороговорку. «Что за ерунда?» – Инга, вначале не поняв ни слова из того, что бормотала мама, потом, прислушавшись, стала узнавать какие-то слова. Смысла их она не знала, но это действительно были слова из какого-то смешного стишка, которому ее обучала недавно бабушка.

– Ну, вспомнила? – мама с улыбкой повернулась к ней. – Давай учить вместе. Без этого стишка ты не увидишь отражения в зеркалах.

И мама снова стала произносить непонятные слова, по своему звучанию напоминающие шипение или сухой шепот листьев, а может, шум разбивающихся о берег волн. Инга, завороженная и заинтригованная, вначале робко и тихо, а затем, по мере того, как какие-то слова стали запоминаться, смелее стала повторять за мамой этот странный речитатив. И когда они с мамой уже входили в шатер, переглядываясь и перемигиваясь, в полный голос дуэтом скандировали шипящий «стишок». Так же, взявшись за руки, они бродили вдоль стеклянных зеркальных коридоров, каждому зеркалу, как в дань почтения, «даря» смешные непонятные строчки. И каждое зеркало приветствовало их улыбающимся отражением – не их собственным, а чужим. Но Инге не казалось странным то, что в зеркалах она видит не себя или маму, а незнакомых людей. Она, смеясь, кланялась каждому отражению, в знак приветствия шептала стишок и жизнерадостно махала рукой в ответ.

– Ну что, запомнила? – мама, когда экскурсия по шатру закончилась, с удовлетворенной улыбкой спросила, понимая и без вопроса, что дочь выучила «речитатив» так, что могла произнести его без запинок. – Бабушка будет довольна. А теперь идем за нашим Вадимом…

…Самое удивительно было то, что Инга, когда проснулась утром, смогла без запинки в точности произвести «выученный» во сне стишок. По звучанию он и правда напоминал шипение, потому что непонятные слова содержали много шипящих согласных. Но сейчас, когда она попыталась повторить это стихотворение, у нее ничего не получилось. Она забыла странный стишок.

– Привет!

Кто-то весело с ней поздоровался. Инга нехотя подняла голову и увидела присевшего на корточки рядом с ней Макса.

– Привет, – она с вежливой улыбкой поздоровалась и села, обхватив колени руками. Макс, улыбаясь не менее яркой, чем солнце, улыбкой, сощурившись, рассматривал ее, и Инга почувствовала некую неловкость, когда он скользнул взглядом по ее голым ногам. На самом Максе были только пляжные шорты, и девушка не могла не признать, что торс парня достоин глянцевых обложек журналов. Соленые бусинки морской влаги, переливающиеся алмазами на бронзовой коже, покрывающей упругие мышцы – пик эстетического блаженства в эротических грезах скучающих курортниц, облизывающихся, как голодные кошки при виде Макса.

– Я мешаю? – он поинтересовался невинным шепотом, который бы вызвал волну мурашек по выгнутым в томительном ожидании спинам кошек-курортниц.

– Нет, – Инга покачала головой, неожиданно обрадовавшись Максу, как некоторому спасителю от ее одиночества, и вполне дружелюбно ему улыбнулась.

– Еще не уехала?

– Через четыре дня уезжаю, сегодня билет купила, – она охотно пояснила. Разговор с Максимом служил своеобразным «блокиратором» нежелательных дум. Лучше болтать с ним – непринужденно, о чем угодно, хоть о птичках, хоть о погоде, лишь бы не думать о Чернове.

– Ясно… – Макс задумчиво сощурился на безупречное в своей синеве небо. – Я извиниться хотел, кажется, я тебя немного обидел.

– Ну что ты, Макс… – она красноречиво не договорила. Макс не знает, что его резкая фраза на прощание – совсем ничто по сравнению с «сольным выступлением» Чернова позавчера.

– Вот и хорошо! Ну все равно, извини… Ты мне и правда очень нравишься. Не хотелось бы, чтобы ты уехала, запомнив меня как неуравновешенного типа, – у Макса даже не вызывал сомнения тот факт, что курортницы, покидая приморский город, будут еще долго хранить в памяти пахнущие страстью воспоминания о нем.

Инга молча улыбнулась, исчерпывая этим свой ответ. И Максим, воодушевившись, предложил:

– Может, все же сходим сегодня вечером куда-нибудь? Посидим в хорошем ресторанчике. Обещаю, домогаться тебя не буду, – он усмехнулся, сам мало веря в собственные обещания и, после секундной паузы добавил:

– Если у тебя, конечно, нет других планов на вечер…

План у Инги был только один – читать перед сном дешевые детективы. И она, чуть поколебавшись, приняла приглашение Макса.

Маленький город не изобиловал количеством и разнообразием хороших ресторанов. Если говорить прямо, в городе было-то всего два крупных и известных ресторана: «Морской», бывший «Советский», в котором любили собираться Ингины приятельницы на девичьи посиделки, и другой, более солидный и дорогой, «птица высокого полета», облюбованный в основном местными бизнесменами средней руки и столичной публикой, и может быть поэтому имеющий гордое и громкое название «Москва». Максим решил не мелочиться и пригласил на этот раз Ингу в этот понтовый ресторан, с вышколенными официантами в накрахмаленных сорочках и швейцаром при входе (местный колорит, обязанности «швейцара» успешно сочетались с ролью зазывалы).

– Тебе здесь нравится? – Макс, проводив девушку к дальнему столику, с беспокойством спросил.

– Нравится, – она просто улыбнулась и присела на стул. Официант тут же отрепетированным жестом положил на стол две карты меню.

– Заказывай, не стесняйся, – Максим сел напротив Инги и раскрыл одну из карт.

– Гулять, так гулять? – она с усмешкой сыронизировала, и он улыбнулся в ответ: