Я - истребитель - Владимир Поселягин

— Что, все, что ли? — спросил я, старясь переорать рев двигателя подъехавшего вплотную танка.

— Все! — ответно крикнул мне Карпов, заглядывая в кабину через открытую дверь и протягивая мне мой маузер рукояткой вперед.

Взяв его, быстро проверил, сколько осталось патронов, и вылез наружу.

— Не везет тебе, Камов, — сказал я бойцу, увидев, что Фельдман перевязывает ему вторую руку.

— Бывает, товарищ лейтенант, — морщась, ответил он.

— Ну-ну. Что там у нас с трофеями?

Нашими трофеями стали три карабина, два автомата, два пистолета и пулемет, снятый с коляски. Мотоциклы мы не тронули, только горючее слили — все равно на них никто не умел ездить.

До аэродрома осталось километра четыре, тогда вперед вышел танк Иванова.

Уже рассветало, когда мы ворвались на взлетное поле, описанное нам пленным.

Бухнула пушка, и мешки с песком раскидало в стороны. Пулеметное гнездо заволокло пылью, загрохотал пулемет, установленный на кабину, из-за чего мне пришлось остановиться, чтобы пулеметчик, стрелок-радист из экипажа Ламова, смог спокойно работать.

Из палаток, как тараканы, полезли немцы — неодетые, но с оружием в руках. Почти сразу они падали под убийственным огнем. Что-что, а с пулеметом младший сержант Морозов работать умел классно, что сейчас и демонстрировал. Вот палатки заслонил танк, принявшийся сминать и давить их.

Я снова сполз на пол и в перестрелке не участвовал.

— Ты чего? — не понял Карпов, вставляя в пистолет второй магазин.

— Предпочитаю не рисковать понапрасну. Для боя на земле есть пехота, вот пусть она и работает, не буду мешать.

— Да? Ну трусом тебя не назовешь, конечно, но все равно странно.

— Это не трусость, а логика. Если моя помощь нужна, я помогу, а нет, то рисковать собой не буду. Место моей битвы — небо.

— Ну ладно, просто когда еще выпадет возможность пострелять из пистолета по настоящим немцам! — ответил сержант, выпуская второй магазин.

— Я уже настрелялся.

Из кузова попрыгали бойцы и под командованием Ламова двинулись вперед, проверяя живых и мертвых.

— Нормально. Шестеро ушло в лес, но остальных мы уничтожили, — доложил подошедший к машине Ламов. — Что с самолетами будем делать? Мы их, как ты и просил, захватили целыми.

— Как что? Конечно, улетать отсюда! Жалко, конечно, что это не транспортник, как тот, что мы в прошлый раз угнали, но и это хлеб.

— Транспортник? — улыбаясь, спросил он.

— Что? — спросил, я замедлив шаг.

— Ты туда посмотри! — кивнул он на силуэт, накрытый, как и «мессеры», маскировочной сетью.

— «Шторьх», — узнал я маленький штабной самолетик.

— Ага, там у крайней палатки полковничий френч лежит, похоже, вчера прилетел, тут и заночевал, — пояснил Ламов.

— Тогда мы с Карповом на «мессерах», а вы — на «шторьхе». Как тебе такая идея?

— Я за, конечно. Но я на нем не летал. Справлюсь?

— Да он в управлении, что У-2, разница небольшая.

— Тогда… Пойду-ка я посмотрю его.

— Ага, давай. Карпов, за мной! — крикнул я копошившемуся среди раздавленных палаток и трупов немцев сержанту.

Пока Иванов на танке и бойцы охраняли нас, мы освободили от сети два выбранных истребителя и запустили моторы.

— Что у тебя? — спросил я у Карпова, влезая на крыло его истребителя.

— Никак не разберусь. Как вы запустили мотор, товарищ лейтенант, я видел, а вот система управления…

— Да что тут разбираться? Слушай меня. Вот рукоятка газа…

Объяснив за пару минут, что в кабине устроено и как, я направился к «шторьху». Карпов в это время осваивался, гоняя мотор в разных режимах. «Мессеры» были заправлены горючим и боезапасом, как я и рассчитывал — аэродром подскока же! — так что нам не надо было суетиться с этим.

С Ламовым оказалось проще: у «шторьха» было действительно простое управление. Выведя его на взлетную полосу, показал, что и как. Самолет был трехместный, так что весь экипаж влез в него нормально. Штурман, старшина Смелов, хотел было отказаться в пользу Камова.

Тот все-таки был ранен, но у бойца началась форменная истерика. Выяснилось, что у него боязнь высоты. После недолгого обсуждения мы решили лететь врозь — скорости разные. Так что проводив взглядом оторвавшийся от полосы самолетик, я побежал осматривать лагерь и прощаться с бойцами.

— Прощай, может, еще свидимся, — обнял я Иванова. — Ну пока бойцы… По машинам!

Натянув парашюты, мы с Карповым полезли в кабины. После нашего взлета бойцы должны были уничтожить все оборудование, два оставшихся истребителя и двинуться дальше к фронту.

— Карп, ты в эфире?

— Да, товарищ… Да, Малой.

— Идешь первым на взлет, я прокомментирую. Давай.

Под мои советы сержант вывел «худого» на полосу и стал разгоняться.

Проблем с освоением не должно было быть. Именно так мне казалось. Если уж сержант за такое короткое время смог овладеть МиГом, то что говорить про «мессер»? Тот в управлении был проще, да и все его недостатки я объяснил, как и достоинства.

Вот тонкий силуэт истребителя оторвался от полосы и стал набирать высоту. Я следовал за ним, отстав метров на двести, тревожно следя за машиной Карпова впереди.

— Шасси убери. Ага, молодец. Набираем километр и идем к нашим.

Как только мы набрали нужную высоту, я стал показывать сержанту пилотажные фигуры и велел повторять их. Сперва осторожно, но потом все быстрее и лучше он осваивал машину. Я и раньше замечал, что у Карпова, как и у меня, предрасположенность к освоению техники. На МиГе он стал крутить фигуры высшего пилотажа на третьем вылете, а это рано, поверьте мне.

— С нашими бы не встретиться, — сказал сержант, заняв позицию ведомого. Летели мы уже привычной змейкой, переговариваясь по рации.

— У нас скорость, если что, уйдем на вертикаль, это фишка у «мессеров», да ты знаешь.

— Ну да, все-таки на ней интересно летать.

— Да уж… Слушай, мне кажется, или там самолеты? — спросил я, вглядываясь в мелькавшие силуэты.

— Где?

— Прямо по курсу, на пятьдесят.

— По-моему, это лаптежники на кого-то заходят.

— Приготовься, атакуем. Оружие к бою.

— Есть к бою, — не совсем уверенно ответил Карпов.

Его сомнения были вполне оправданны: летит в первый раз, а тут еще и атаковать «штуки», а это тоже не очень просто.

Линию фронта мы уже пересекли, это было хорошо заметно, так что минут десять летели над своей территорией.

— Вижу шесть. Что скажешь? — спросил я.

— То же самое. Шесть их.

— Небо чистое. Расходимся.

Кроме нас тут больше никого не было, так что мы решили разделиться и атаковать поодиночке. Мощь удара от этого увеличивалась.

Сделав горку, я вошел в пике и открыл огонь по заходящей на дорогу «штуке». От нескольких выстрелов из пушки ей практически разнесло одно крыло. Карпов тоже не сидел без дела: подойдя к вышедшему из атаки лаптежнику, он в упор расстрелял его. Оставляя дымный след, тот понесся к земле. Остальные еще не поняли, в чем дело, а я кинулся на следующего, тот только выходил из атаки и набирал высоту.

Кинув взгляд вниз, я похолодел. У меня реально пробежал мороз по спине.

— Сука-а-а, там же дети-и-и!!! — заорал я в бешенстве, дав очередь из пулеметов.

Немцы атаковали не военную колонну, что была на виду, их цель — длинная вереница беженцев, которые уже разбегались по кустам. На дороге стояли четыре автобуса, два из них горели, а рядом лежали раскиданные детские тела. Видимо, гитлеровец расстрелял их, когда они выбегали из остановившихся автобусов.

— Малой! Что случилось? — услышал я тревожный голос Карпова.

— Эти уроды гражданских расстреливают! Там четыре автобуса и убитые дети! Тот лаптежник, у которого дымит мотор, их и расстрелял, — ответил я уже спокойно, разворачиваясь для новой атаки.

— Суки!!! — отметился сержант.

— Возьми на себя остальных, этот мой, как понял?

— Понял. Работаю, я уже второго подшиб, сам в прицел влез, осталось два.

Увернувшись от очереди стрелка-радиста, я дал очередь по самолету, из-за чего «штука» пошла к земле планируя. Заметив, что подо мной улепетывает на бреющем еще один бомбер, я, оставив своего, бросился к нему и пушечной очередью вогнал в землю. Так получилось, что «юнкерс» упал рядом с орудиями какой-то артиллерийской части. Самих бойцов не было — попрятались, а вот орудия остались на дороге. Пока я сбивал лаптежника, мой недобиток, отстрелив шасси, уже плюхнулся на землю недалеко от дороги и, оставляя отчетливо видную борозду, скользил на пузе.

— Живой, сволочь? — воскликнул я, увидев, как открылся фонарь.

К самолету подбежали красноармейцы и быстро спеленали уродов.

— Карп, что у тебя?

— Все нормально, догнал последнего и вогнал его в землю. Возвращаюсь. У меня только одна проблема: боезапас кончился.