Ловчий в волчьей шкуре - Владимир Свержин

Дверь в подвал была приоткрыта. Дойдя до винного погреба, Алина замедлила шаг и огляделась. Чем бы ни занимался сейчас Констан де Монсени, он находился по ту сторону каменной стены, и добраться до него не представлялось возможным. Алина обнаружила и попробовала нажать рычаг, открывающий потайную дверь, – не тут-то было. Должно быть, с противоположной стороны та была закрыта на засов.

«Ну ладно же», – прошипела гуральская принцесса с такой интонацией, что Беллуча начала просительно мяукать, призывая ее высочество повторить еще раз, чтобы получше запомнить интонацию. Гуральской красавице было не до того, и она в первый миг отмахнулась от не в меру ласковой подружки, но, задумавшись на миг, сменила гнев на милость.

– Надеюсь, кошачьи вопли там слышно, – погладив любимицу графини, прошептала она. – Давай попробуем! Прошу тебя, ори погромче.

Конечно, Беллуча обиделась на то, что ее нежные рулады пренебрежительно названы воплями и ором, но ради славного котабальеро была готова даже на такой подвиг самоотречения. Она стала петь изысканную песнь страсти, от которой даже у людей слезы льются, как из ведра, особенно по ночам, особенно из окон. Потайная дверь, отделявшая винный погреб от лаборатории некроманта, и впрямь обладала довольно слабой, как здесь говорят, звукоизоляцией. Пару раз из-за деревянной перегородки, замаскированной под кладку из грубого камня, слышалось сдавленное рычание и крик: «Заткнись, сволочь!», но укрепление держалось.

Однако же никакие оттяжки и уловки не могли свернуть Алину с выбранного пути. Пожалуй, легче сманить желудем взбешенного кабана, мчащегося на жертву. Через некоторое время деятельной осады граф взревел раненым медведем, яростно заорал: «Проклятые кошки! Ненавижу!» – и бросился к двери. Та распахнулась, наполняя темный погреб мерцающим светом множества свечей, горящих в шандалах.

– А ну-ка, иди сюда! – Де Монсени нагнулся и принялся судорожно ловить выворачивающуюся Беллучу. – Сейчас задушу тебя! – он схватил истошно вопящую белую кошку и уж совсем вознамерился зашвырнуть ее в лабораторию, но выпрямиться не успел. Алина выскользнула из-за ближайшей винной бочки и с силой обрушила «Молот ведьм» на затылок его сиятельства. Тот выпустил пушистую любимицу жены и без сознания рухнул лицом в пол.

Со стороны лестницы послышалось тяжелое дыхание.

– Господи, это вы здесь?! А я думаю, отчего это кошка орет? – Фра Анжело с бронзовым напрестольным крестом в руке поспешно спускался в хранилище драгоценных вин. – Я по всему замку вас ищу, – не останавливался святой отец. – Караульный сказал, вы ушли в библиотеку, там вас нет. А я решил – мы должны остановить мессира Констана именем Христа! – он приблизился. – Господи! Что это?! – Глаза фра Анжело расширились.

– «Молот ведьм», – небрежно бросила Алина. – Очень ценное издание. Как видите, на колдунов действует безотказно.

– Вы что же, убили его?

– Пока нет. Если все наши живы, у него есть шанс на правосудие. – Гуральская принцесса задумчиво поглядела на капеллана. – Там у входа я видела пустую бочку. Катите-ка ее сюда. Если, не дай бог, с ними что-то случилось – я его там и засолю. Так что до возвращения охоты пусть отдохнет в ней.

Ну вот, мои дорогие читатели, осталось совсем уже немного. Его высочество герцог Филиберт остался жив, его род избавился от нависшей демонической угрозы и правил еще долго, со временем превратившись в Королевский Дом объединенной Италии. По сути, здесь можно и оборвать повествование, усадить всех участников, а хорошо бы и моих добрых читателей, за пиршественный стол, дабы восславить Господа милосердного и воздать должное героям. Но, с вашего позволения, я осмелюсь еще немного привлечь ваше благосклонное внимание к моим письменам, хотя бы потому, что события, к которым я имел непосредственное отношение, еще не закончились.

Едва развеялось заклятие, вызвавшее меня из волчьего мира в здешний, я, к ужасу охотников, вновь превратился в человека. И не просто в человека, а в прославленного ловчего замка Монсени. Вероятно, не писать бы мне этих строк, ибо среди вельмож, склонившихся надо мной, я с ужасом узнал лицо фра Кристобаля из Сент-Оноре, неподкупного борца с ересями, искоренителя колдовства и демонических козней, нашего савойского отца-инквизитора. Гореть бы мне на костре, когда бы на помощь не пришел Алекс, сопровождавший его высочество, доброго нашего герцога Филиберта.

– Э-э-э! – взвился он, увидев, как слуги отца-инквизитора собираются вязать очередную жертву. – Это вот вам сейчас кто разрешил?

– Он арестован и подлежит суду инквизиции! – грозно хмурясь, возгласил фра Кристобаль. – Он злодей и оборотень!

– Хорошо, что вы это подметили, – кивнул маркиз де Караба. – Я думал, до вас это с ходу не дойдет. Заметьте, ваше преподобие, мне на сей подвиг хватило трех с половиной дней, из которых два Рене Сан-Лу работал во благо святого дела и под моим наблюдением. Если бы не его чистосердечные признания и неоценимая помощь, мне, возможно, не удалось бы спасти его высочество. Надеюсь, вы это понимаете? А потому отзовите своих заплечных дел подмастерий.

– Но вы не можете отрицать, что он оборотень! – настаивал аббат Сент-Оноре.

– И что с того? – Алекс в негодовании всплеснул руками. – Да будь он хоть сам Люцифер, это моя добыча, если не заметили, каждый тут подтвердит.

– Но я представляю инквизицию.

– Я ее тоже хорошо представляю. Но это совершеннейшим образом ничего не меняет. А я, если вдруг забыл назвать себя, – Командор благороднейшего ордена чуда Святой Девы Марии с волками. У нас, и это известно каждому, своя внутренняя иерархия орденских капелланов, и потому распоряжения духовного содержания я принимаю лишь от них и от святейшего Папы. К его святейшеству претензии есть? Нет! Я так и думал.

А стало быть, первое – вы мне не указ, второе – основной задачей нашего ордена является борьба с демонами, скрывающими облик под звериной, а порой – человеческой личиной. Этот, как вы совершенно правильно заметили, оборотень охотно сотрудничает со следствием, и я забираю его с собой. Третье – даже не пробуйте мне помешать.

Ваше высочество, полагаю, вы пожелаете изречь свою волю. Мало ли, что может всплыть интересного…

– Действительно, – не дожидаясь, пока Алекс разовьет свою мысль, вздохнул Филиберт. – Вам же меньше хлопот.

Отец-инквизитор вспыхнул и злобно отвернулся.

– Эй, убогие! – продолжал командовать Алекс. – Перестаньте человеку, то есть оборотню, веревками руки мозолить! У вас что же, вместо ушей морские ракушки, может, вы и сами нелюди?

Слуги инквизитора повиновались с явной неохотой, как псы, у которых отняли кость.

– Но если Рене не виновен и, более того, помогал вам, то кто же истинный враг? – поинтересовался расстроенный герцог.

– Неужто не догадываетесь?

– Представления не имею.

– Что ж, тогда, вероятно, в замке вас ожидает замечательное представление. Кстати, господин аббат, вас тоже. Эту добычу я по праву отдаю вам.

Предчувствия не обманули маркиза де Караба. Более того, превзошли все его ожидания. И не только его, но и всех, кто спустился вместе с Алексом в винный погреб. Ибо лаборатория некроманта, продемонстрированная вершителям здешних судеб, произвела на них хоть и сильное впечатление, но все же не такое, как надышавшийся винными парами мессир Констан де Монсени, извлеченный из бочки.

Пожалуй, единственным, кого вид рабочего стола заклинателя демонов привел в глубочайшее огорчение, был достопочтенный профессор.

– О господи! Что я натворил! Что они наделали! Какой ужас! – причитал он, обхватив голову лапами. – Я никогда не прощу себе, никогда!

– Что случилось, Пусик? – ворковала рядом довольная собой Алина. – Мы победили, дело закрыто, порок наказан, добродетель торжествует.

– О нет, для меня это праздник со слезами на глазах, – не унимался дон Котофан. – Сознание моего преступления разрывает сердце в клочья.

– Да что стряслось-то? Объясни толком.

Кот всхлипнул, глядя на принцессу, и обнял ее пушистыми лапами.

– Ты никому не расскажешь?

– Ну что ты! Строго между нами.

(Надеюсь, мои славные читатели, вы тоже не станете разглашать ужасную тайну светоча кошачьей премудрости.)

– Ты помнишь книгу, некогда принадлежавшую Карлу Великому, затем через барона Монморанси попавшую к Жилю де Ретцу, а от него к этому злополучному потомку?

– Конечно помню, – кивнула Алина.

– Так вот, намедни я поручил мышам, чтобы они уточнили, действительно ли граф намерен вызывать демона Форкалара. Если бы мы вызвали двух разных демонов, весь план рухнул бы в одночасье.

– Судя по тому, что все удалось, мыши дали утвердительный ответ.

– Верно. Так и было, – кивнул Пусик. – Однако это не все. Мыши донесли, что заклятие вызова этого демона, крайне своенравного, между прочим, имеет особое продолжение, окончательно сковывающее его волю. Если бы оно было использовано, мне не удалось бы отвлечь демона ни на минуту.