«Если», 2001 № 09 - Журнал «Если»
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дужкин не знал, куда деться от пристального внимания профессора и его гостей. Он снова пожалел о возвращении, но повернуться и уйти счел неудобным и чем-то даже постыдным — как дезертирство.
— И все-таки мне интересно знать, кто вы такой? — вновь спросила Розалия и, поставив еще одну чашку, налила Саше чаю.
ВАЛЮТАМожно весь день рассказывать о себе самые остроумные истории, но при этом ни словом не обмолвиться о главном. Разве узнаешь из автобиографии, что собой представляет человек? Сегодня он малопьющий семьянин, а завтра, глядишь, зарубил жену топором. И наоборот, вчера он кромсал врагов Родины, а сегодня — нежный родитель и ласковый супруг.
Есть люди, которым совершенно нечего рассказывать о себе, но есть и такие, которые просто не умеют этого делать. В компании профессора у Дужкина эти два несчастья обрели полное согласие друг с другом.
Уложив всю свою жизнь в одну минуту, Саша виновато посмотрел на присутствующих и пожал плечами:
— Ну вот… вроде все.
Гости профессора молча пили чай и, казалось, потеряли всякий интерес к скучному иностранцу. Чтобы хоть как-то развеять зловещее безразличие, Дужкин ляпнул первое, что пришло в голову.
— А у нас вот такие деньги, — произнес он и достал из кармана три мятых десятки. Базиль скосил глаза на деньги, поставил чашку и взял у Саши купюры.
— Настоящие! — с нескрываемым сладострастием проговорил он. — Красивые, черт возьми!
Чрезвычайно довольный произведенным эффектом, Дужкин заулыбался, посмотрел на профессора и его возлюбленную, но те остались равнодушны к экзотическим денежным знакам.
— Хрустят, — лаская бумажки, продолжал владелец гостиницы. — Что вам за них дать, Александр? Не стесняйтесь. Простите, сколько хотите. Между прочим, мои деньги пользуются в городе особым спросом. Вам об этом кто угодно скажет. Можете даже завести свое небольшое дельце — лавчонку купить или кафе. Я помогу.
— Да ладно. Я вон у… — начал Дужкин и вдруг к своему удивлению обнаружил, что не знает ни имени, ни фамилии хозяина дома. Назвать же его просто профессором представлялось неудобным.
Помявшись, Саша кивнул в сторону машинки и продолжил:
— Я здесь сколько угодно напечатаю. Куда их…
— Напечатаю, — негромко возмутился хозяин дома. — Вы слышали, Розалия? Он напечатает!
— Нахал, — бесстрастно откликнулась Розалия, и Дужкин в который раз покраснел, как рак.
Вконец расстроившись, Саша извлек из карманов несколько пестрых бумажек, чудом оставшихся после попойки у Энгельгардта, и припечатал их к столу.
— Вот, — дрожащим голосом проговорил он. — Не буду я печатать. Не беспокойтесь. И эти заберите. Сами же разрешили, а теперь…
— Обиделся! — захохотал профессор.
— Выше нос, Александр! — Базиль бесцеремонно хлопнул его по плечу и убрал Сашины десятки в карман. — Профессор пошутил.
— Нет, профессор отнюдь не пошутил, — тихо сказала Розалия. — А вы, Александр, когда говорите, забываете подумать. Ну ничего, я вами займусь серьезно. Дэди, — обратилась она к хозяину дома. — Дайте мне этого молодого человека на перевоспитание. Ну, хотя бы на неделю. Обещаю вам вернуть его в целости и сохранности.
— О, пожалуйста! — слишком горячо воскликнул профессор. — Для вас, Розалия, все, что угодно!
— Хотите у меня погостить, Александр? — спросила «трефовая дама» у Дужкина. — Не беспокойтесь, ничего делать вам не придется. Для этого у меня есть прислуга. Дом у меня большой. У вас будет своя комната, очень уютная, с видом на центральную площадь. Будете любоваться своим памятником сколько угодно. Согласны?
Прикинув, что с профессором отношения испорчены, Саша кивнул.
Немного унизительной горечи к переезду прибавляло то, что в его присутствии профессор с Розалией говорили о нем, как о какой-нибудь кошке или болонке. Но все же эта женщина, несмотря на высокомерие, чем-то очень приглянулась Дужкину. Чувствовалось в ней что-то от тех сильных, незаурядных личностей, при встрече с которыми рука сама тянется к воображаемому козырьку.
ЧУШЬВызвавшись проводить Розалию с Сашей, владелец гостиницы галантно предложил Дужкину локоть. Помахивая кружевным зонтиком, «трефовая дама» важно вышагивала впереди, а Базиль постоянно теребил Дужкина за рукав, все время шутил и громко смеялся. Шутки его были настолько плоскими, что даже Саша, несколько раз хохотнув из вежливости, быстро поскучнел.
— Перестаньте, Базиль, нести чушь, — не оборачиваясь, проговорила Розалия. — Если вы отрабатываете подаренные вам деньги, то напрасно. По-моему, Александр не требовал от вас ничего взамен, когда вы без спросу сунули их в карман. — Розалия замедлила шаг и оказалась между Дужкиным и владельцем гостиницы. — Меня всегда поражало, как мужчины часто мучают друг друга благодарностью.
— Я не мучаю, — уверенно ответил Базиль. — Александру нравится меня слушать. Правда, Александр?
В ответ Саша промычал что-то невразумительное и неуверенно кивнул.
— Александр вас боится, — сказала Розалия.
— Меня?! — искренне удивился владелец гостиницы. — Вы что, боитесь меня, Алек?
От стыда Дужкин моментально покрылся холодным липким потом. Недавно открывшаяся способность краснеть измучила Сашу до крайности. Дужкин попытался было возмутиться и возразить, но вышло, как часто бывает во сне: хочешь крикнуть и не можешь. Вид у Саши сделался жалким, а бессвязный лепет, который он все же выдавил из себя, лишь подтверждал слова Розалии:
— Да нет… Я просто… Чего мне?
— Вы у него на глазах убили человека, — не обращая внимания на попытки Дужкина оправдаться, продолжала Розалия.
— Так вы еще не забыли, Алек? — спросил Базиль. — Ну, дружище! Мало ли что в жизни бывает. К тому же этот оборванец когда-нибудь все равно бы умер.
— Да не боюсь я никого! — наконец прорвало Сашу.
— Никого? — невозмутимо спросила Розалия.
— Никого, — менее уверенно ответил Дужкин.
— А кого ему бояться? — подхватил владелец гостиницы. — Молодой, здоровый. Ему бы еще пистолет, пару гранат и коня, и все женщины — его. А, Алек? Женщинам чего надо? Чтоб вид был геройский, полные карманы денег да руки пошустрее.
— Хватит, Базиль, — перебила его Розалия.
— Что? — не понял владелец гостиницы, но, не дождавшись ответа, продолжил: — Пистолет я, так и быть, достану. По старой дружбе. Есть у меня один на примете. Бьет, как гранатомет. Мужчина все время должен чувствовать себя мужчиной. Страшно — сунул руку в карман, а он там, тяжеленький. Страх как рукой снимает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});