Король Давид - Давид Малкин

– Ну?

– Её зовут Авишаг, она дочь старейшины племени Иссахара из Шунама. Ты помнишь этот город? Там был у филистимлян военный лагерь.

– Помню, конечно.

– Мне пора, – поднялся Бная. – Начал с сыновьями чистить колодец во дворе. Спешу. Шалом!

– Шалом.

Иоав проводил его до порога, стоял, покачиваясь с пятки на носок. Думал.

Своим «тоже» Бная выдал себя. Значит, он знал, что Иоава не пригласили. Так, так. И коэна Эвьятара не пригласили? Надо его немедленно повидать. Кажется, наш король окончательно спятил. Но прежде, чем сойти в могилу, он ещё натворит бед. А такие старики, как Иоав и Эвьятар, могут и не дождаться нового короля… Немедленно переговорить с Эвьятаром!

Иоав шагнул за порог и направился к дороге, где щипал траву его мул.

Грузный старик с запятнанным оспой лицом лежал, подперев голову. Один из двух главных коэнов иврим, Эвьятар бен-Ахимелех услышал о выборе новой жены для Давида и, узнав, что его сын, Йонатан собирается на площадь, велел ему не пялиться на красавиц, а внимательно смотреть, как поведут себя на празднике Адонияу, Шфатья и Этреам – старшие сыновья короля. Эвьятар чувствовал, что пришло время выбирать, на кого из них ставить, кто сменит Давида.

То, что сообщил ему сын, так изумило Эвьятара, что он не смог заснуть. Старший сын Давида влюбился! Может, Йонатану показалось? Но если весельчак Адонияу притих, когда появилась красавица из Шунама, и просидел, не шелохнувшись, с открытым ртом, пока она не ушла…

– У этой Авишаг такие огромные тёмно-зелёные глаза, – рассказывал Йонатан, – что не только Адонияу, весь город в неё влюбился.

Весь город не интересовал Эвьятара. Если девица покорила наследника Адонияу, тот может захотеть стать королём, не дожидаясь, пока красавица из Шунама достанется его престарелому отцу. Не наделал бы Адонияу сгоряча глупостей!

Со двора послышался топот приближающегося мула, а через несколько минут на пороге появился Иоав бен-Цруя.

– Э, да у тебя действительно ни единого седого волоса! – восхитился командующий, входя в комнату. – И неседого тоже, – и захохотал.

Эвьятар всю жизнь прожил лысым. К таким шуткам он привык. Коэн сел и, похлопав по скамье рядом с собой, предложил гостю?

– Садись, поговорим. Я ведь знаю, зачем ты пришёл. Тебя, командующего Иоава бен-Црую, не пригласили на королевский праздник! Что не верно?

– Как и тебя! – огрызнулся Иоав.

– Да, как и меня.

– Думаешь, Давиду не донесли, как твой друг Ахитофель Мудрейший просил Красавчика назначить тебя первым коэном, когда они захватили Город Давида? Чего же ты ждёшь? – выложил Иоав.

– Ничего, – покачал головой Эвьятар. – Как и тебе, убившему сына Давида и двух военачальников, Авнера и Амасу, мне нечего ждать хорошего. Но давай говорить о деле. Сегодня утром я побывал у…, – он поколебался, посмотрел гостю в глаза и медленно выговорил: – у Адонияу.

По блеску в глазах Иоава коэн понял, что их выбор наследника Давида совпал.

– Ну, и как этот мальчик?

– «Мальчику» тридцать пять лет, – заметил коэн. Иоав присвистнул. – И он влюбился.

– Ну, и что с того?

– Ты спросил бы в кого.

– Какая разница? – Иоав пожал плечами.– Ну, возьмет себе ещё одну жену.

– Возьмёт! Если дадут.

– Что ты хочешь сказать?

– А то, что этот дурачок влюбился в Авишаг из Шунама, почти уже жену Давида.

– Кто тебе сказал?

– Тот, кто был вчера на площади. Я тоже сперва не поверил и пошёл утром к Хагит – его матери. Адонияу со своей женой живёт у неё в доме.

– И что оказалось?

– Всё подтвердилось.

Помолчали.

– А девица что, и вправду так хороша?

– Мне её показали в городе. Волосы вьются, как у моей средней дочери, косы до земли. Кожа очень белая, лицо худое, бледное, а щёки румяные. В глазах будто, зелёные звёздочки. И вся она такая маленькая, нежная, смотришь, и приятно на душе становится. – Коэн вздохнул и замолчал.

Иоав засмеялся.

– Уж если ты, старичок, слюни распустил, как же Адонияу было устоять! – Он резко оборвал смех. – Эвьятар, ты понимаешь, что надо торопиться?

– Понимаю.

– Мы можем и не успеть, – Эвьятар кивнул, – и будет в Городе Давида первым коэном Цадок бен-Азария, а…

– Командующим Бная бен-Иояда, – закончил Эвьятар.– Не трать время, Иоав. Давай лучше подумаем, с чего начать. Адонияу мы пообещаем ту девицу и королевство. Кто пойдёт с нами? Нужно послать в Хеврон и пригласить старейшин нашего племени, Йеѓуды, уважить старых и пообещать молодым места при будущем короле – кому быть начальником над сборщиками шерсти, кому – над поставщиками для армии кож, мяса для жертвенника…

Поднялась луна. Рабы сменили в жаровнях угли, старики ели и снова возвращались к своему разговору.

– Мы-то не отступим, – говорил Эвьятар. – Нам терять нечего. Он не струсил бы, Адонияу.

– Верно, – соглашался Иоав. – Побеждает решительный.

Под утро они заговорили о самом важном: как поступить с Давидом?

***

Глава 29. Прощание с Хелецем

Плох Давид, совсем одряхлел и людьми тяготится. Оставили бы его в покое, укрылся бы с головой, зажмурился и в мыслях своих беседовал бы с Богом. Только с ним!

– Господи, не удаляйся!Не скрывай лица Своего от меня,не отвергай во гневе раба Твоего!Опорой Ты был моей,не оставляй меня, Бог спасения моего!

Как-то в молодости Хелец – телохранитель и безмолвная тень Давида – позвал его в своё селение в Синае. Давид до этого не бывал в селениях племени Шимона и с трудом дождался момента, когда командир Йонатан позволил им с Хелецем отлучиться на неделю из стана.

Селение лежало вдали от оживлённых дорог, до него не добирались ни арамейские, ни египетские караваны. Скала, под которой стояли палатки родичей Хелеца, была изрезана древними рисунками и письменами, которых иврим не понимали. Давиду они напомнили узоры облаков, от которых ему всегда было трудно оторвать взгляд.

Однажды Хелец поднял его на исходе ночи, и они отправились к морю. Остановились на песчаном берегу. Чёрные горы уходили отсюда в глубь пустыни, в темноту и холод. Ужас охватил двух молодых иврим: что если больше никогда не взойдёт солнце, не осветит и не обогреет землю!

Они дрожали и молились. В то утро Давид подумал: каково было Ему до первого дня творения! Страх пустоты Мира сковал Давида.

– Господи! Ты поднял из преисподней душу мою, оставил меня в живых. А теперь Ты хочешь меня погубить? – шептал он.

Если бы тут же не начался рассвет, Давид не выжил бы.

Они с Хелецем, не шевелясь, стояли возле тёмной воды. Ждали. Наконец над горами на другой стороне залива появилась золотистая дымка, потом на нижнем краю неба – зелёная полоса. Из гор за их спинами сочились холод и тьма, камни ещё отталкивали от себя тепло и свет, но лучи уже пересекли небосвод, алая точка на горизонте быстро превращалась в круг, и серебряная дорожка перебежала через море прямо к ногам Давида и Хелеца. Они оглянулись. Одна гора стала фиолетовой, другая – коричневой с малиновыми пятнами у вершины, третья осталась серой, с розоватыми склонами, спускающимися прямо в море.

Хелец исчез из памяти Давида. Теперь уже навсегда.

Из той поездки к шимонитам в Синай Давид запомнил свет. Свет, которому не нужны ни солнце, ни луна. В этом свете можно было увидеть мир – единый Божий Дом, где в воздухе живут птицы, в воде – рыбы. «Кому ещё дано населить мир такими жильцами, чтобы они держались в воздухе и не тонули в воде? – думал Давид.– Только Ему!»

– Адорам бен-Шовав пришёл просить разрешения на отмену налога в Хевроне, – доложил Ира бен-Икеш.

Он посмотрел на Давида, понял, что тот его не слышит, и вышел.

– Подождём ещё немного, – предложил он и уселся рядом с Адорамом.

Давид встал со скамьи и начал ходить по комнате. «Даже среди отступников обитает Господь, – думал он. – Господи, не удаляйся!»

В ожидании, пока можно будет говорить с Давидом, Ира бен-Икеш занимал посетителей.

– Это правда, – спросил он старика-филистимлянина, посланца правителя Гата, – что на Островах есть такой обычай: когда меч убил 99 врагов, съезжаются самые заслуженные воины и торжественно хоронят «усталый меч» в песке у моря?

– Правда. Обряд у нас происходит в полнолуние, в полночь.

Тогда Ира бен-Икеш громко, чтобы слышали все, кто ожидал приёма, спросил у посланца Гата:

– А правда, что у вас того, кто убил своего отца, кладут в мешок и – в море?

– Тоже правда.

Высокий толстый эдомец с жёлтыми зубами привёз дань из-за Иордана и хотел поговорить с Давидом. Эдомец задремал. К нему подобралась коза и стала жевать его сандалий. Эдомец проснулся и погнался за ней.