Опасный дневник - Александр Западов

Огарев похвастал и гербом Старооскольского полка: в золотом щите на голубом поле был изображен участок зеленой земли, пересекаемый рекою. За нею — гора и на вершине горы — кирпичная башня.

Смысл этого герба, придуманного знатоками геральдики из Военной коллегии, офицерам полка был непонятен, да и не занимал их. Порошин, привыкший объяснять себе и другим увиденное, попытался разгадать символику полкового герба: река, пересекающая поле, — Оскол, поле — благодатная курская земля, житница России. Так напоминается название полка. О его пограничной службе говорят другие изображения: река вместе с тем и граница, башня кирпичная на горе означает неусыпное наблюдение за сопредельной страной.

Вежливый Огарев не спорил с полковником.

Порошин также узнал, что граница с Польшей не была точно установлена и не имела укреплений. В караульных будках — по одной на семь, восемь, десять верст — сторожами сидели немощные старики. Желавшие перейти рубеж люди шагали мимо караулов без всякой опаски. Воинских сил поблизости не было. Пехотный полк, считавшийся выдвинутым на границу, бывал растянут на несколько сотен верст и не представлял, угрозы нарушителям порядка. Разбойничьи шайки пользовались отсутствием пограничной охраны. Ограбив жителей русского селения, они укрывались на польской стороне, а желая спастись от польских преследователей, уходили в Россию.

Малороссийская губерния, которой командовал Румянцев, по-старинному делилась на десять полков, и управление велось на военный лад. Полки назывались по именам их главных городов: Полтавский, Миргородский, Гадячский, Лубенский, Прилукский, Переяславский, Киевский, Нежинский, Черниговский, Стародубский. Территория каждого полка состояла из нескольких районов — сотен. Столицей всего края был город Глухов, где жили гетманы. Кирилл Разумовский, начав свое правление — Малороссией, соорудил там дворец по образцу петербургских и окружил себя свитой и челядью на придворный манер, как подобало владетельной особе.

Особы — и он, и многие другие — были в то время, и верно, владетельными. Одному из предшественников Разумовского, гетману Даниле Апостолу, например, принадлежали на Украине шесть городов, восемь поселений, сто девятнадцать деревень, одиннадцать хуторов. В разных сотнях у него было тринадцать дворцов, и в каждом содержался полный штат прислуги. Кроме того, во владении гетмана состояли триста восемнадцать мельниц и сукновален, табачный завод, пятьдесят кабаков, девять винокурен, четыре перевоза через реки, стеклянные гуты, кузницы и другие ремесленные заведения. И каждый мельник, сукновал, кузнец платил гетману дань мукою, сукном, деньгами.

Прислуги в домах знатных людей бывало две, три, четыре сотни дворовых крепостных людей: лакеи, официанты, камердинеры с помощниками, парикмахеры, кондитеры, буфетчики, повара с поварятами, дворники, садовники, скороходы, форейторы, конюхи, кучера, музыканты, песенники. В деревне к ним прибавлялись птичницы, скотники, псари, егеря, охотники. У помещика Шеншина был даже свой палач с тридцатью помощниками — пытать и мучить провинившихся, по мнению барина, крестьян, а иногда и вольных людей.

Для Порошина все на Украине было в новинку. Он жадно расспрашивал окружающих, наблюдал сам, читал в канцеляриях деловые бумаги — и вскоре смог составить себе начальное представление о том, как живут люди на украинской земле, кто управляет ими и откуда идут народные беды.

В южных губерниях обитали казаки и крестьяне. Казаки, свободные, вольные люди, пахали землю, охотились в степях, ловили рыбу. Их оружие служило защитой стране от набегов крымских татар, и сами они часто нападали на татар и на турок. Были среди казаков богатые, очень богатые, но больше встречалось неимущих бедняков. Казачество создало в низовьях Днепра Запорожскую Сечь — как бы военную республику с выборным кошевым атаманом во главе. На Дону также возникли поселения казаков. Желание освободиться от иноземных поработителей, от помещиков польских, литовских, украинских, русских влекло в ряды казаков крестьян. Среди них было много безземельных, — в некоторых полках и сотнях каждый второй крестьянин не владел собственным участком, даже самым крохотным. Барщина длилась три, а то и четыре дня в неделю, одолевали крестьян повинности возить на барский двор хлеб, дрова, сено, лишала последнего достатка необходимость покупать, что требуется, только у помещика и по дорогой цене.

В полках и сотнях царила всемогущая старшина, которой жители единодушно грозили Страшным судом на том свете, потому что на этом, видно, ничего с ней поделать нельзя. Полковую старшину, то есть начальство в округе, представляли полковник, полковой обозный — командующий артиллерией, судья, писарь, хорунжий — хранитель знамени. Старшина сотенная — атаман, писарь, хорунжий, есаул. Крестьянами управлял войт, в городах правили городовые атаманы. А наверху помещалась генеральная старшина — гетман, генеральный обозный, генеральный писарь, два судьи, подскарбий, то есть казначей, и прочие крупные чиновники.

Должности старшины считались выборными, но это лишь так говорилось, а посты получали приближенные гетмана, умевшего заставить казаков избирать нужных ему помощников. То же происходило в сотнях и полках — атаманы и полковники выдвигали своих людей, чтобы держать в собственной власти всю округу, захватывать казачьи и крестьянские земли. Способов к тому было много: получить сотни десятин с деревнями в награду от гетмана, заставить крестьянскую общину принести свою землю «в дар» атаману, то есть заставить мужиков подписать дарственную грамоту, проще всего — захватить силой.

Осмотревшись в Ахтырке, Порошин приступил к своему поручению. Он взял в полку лошадей, коляску, Огарев назначил к нему ездового и вестового — и Порошин пустился разъезжать по Малороссийской губернии. Он искал и находил офицеров, производивших генеральную опись, а попутно всматривался в состояние края, благодатного по своей природе и неудобного для крестьянского и казачьего люда по причине гнета старшины и помещиков.

Штаб-офицеры, посланные Румянцевым для описи, встречались во всех полках. Порошин, приезжая в село, иногда видел, как добывались от крестьян потребные сведения.

Прибывшие с офицером солдаты заходили в каждую хату и выгоняли народ на улицу. Офицер выстраивал собранных в две шеренги, бабы напротив мужиков, и принимался их считать, тыкая в грудь пальцем. Следом шел капрал с углем или мелом в руке и чертил сосчитанному на одежде крест. Такой человек теперь мог приводить свою скотину — ее тоже надо было осмотреть и записать. Бычий рев, коровье мычанье, блеянье овец, заливистый лай собак, людские крики, военные команды, густая ругань вызывали беспокойное настроение у поверяющих, они путались в цифрах, выстраивали шеренги снова, опять пригоняли скот — и в таких упражнениях проводили дни с утра до темноты.

От помещиков требовали документы на владение землей. Часто господа их показать не могли, потому что занимали земли силой или обманом и, вероятно, с помощью подарков и денег заставляли ревизора признавать их права действительными.

Бывал Порошин и в украинских городах, удивляясь тому, что большинство их принадлежит частным владельцам. Жители платили налог не правительству, а хозяину города, например, гетману или подскарбию, и выполняли для него разные повинности. Гетман и другие владельцы клали деньги в свои кассы, богатели, а государство недосчитывалось доходов.

Обитатели городов, убеждаясь в том, что их довели до состояния полукрепостных людей, покидали дома, уходили в казаки, в гайдамаки. Кто побогаче — начинал разносную торговлю. Города заметно пустели, и промыслы забывались.

Школы на Украине были, в Киеве более ста лет уже существовала Киево-Могилянская духовная академия, откуда вышло немало образованных монахов и священников. Но светские науки еще не получили распространения.

Порошин решил посоветовать генералу Румянцеву непременно во всех городах открыть школы, чтобы учить детей читать, писать, считать — и петь. Украинцы любили музыку и пели очень хорошо, о чем в Петербурге знали не по рассказам, — тайный муж императрицы Елизаветы Петровны граф Алексей Разумовский на первой ступени своей карьеры был придворным певчим. Где можно, школы следовало также открыть в больших селах и деревнях.

Платить жалованье учителям, рассчитывал Порошин, придется из городских доходов и с учеников имущих брать за науку деньги, а бедных принимать без всякой платы. Сельские школы должны содержаться помещиками и прихожанами. Учителями в них будут дьяконы и дьячки, им надо прибавлять за то жалованья…

Генерал Румянцев приехал из Петербурга поздней осенью, в конце октября. Порошин явился к нему в Глухов и доложил обо всем, что видел и что думает о своих наблюдениях, но писать отчета не стал и попросил отпустить его в Старооскольский полк, на место, которое было ему доверено.