Дурная жена неверного дракона (СИ) - Ганова Алиса

Торжественно шепча почти во мраке слова заклинания, я дрожала. Язык не слушался, но я не останавливалась, спеша, пока меня не спохватились.

Каждое прочитанное слово древнего языка загоралось, начинало сиять, подтверждая, что принимает мою волю… А потом вспышка яркого света озарила меня, и я…

Я очнулась в странной убогом доме, среди страшных людей в белых одеждах, с закрытыми лицами, где лежала роженица…

Я родилась… Заново… Чтобы пройти путь и покорить дар.

Да, не этого ожидала, читая заклинание, но ведь должно сработать. Должно́ же? А?

Помню, мама рассказывала, что я с детства тянулась к огню, пыталась поджечь что угодно до чего дотягивалась. А потом тяга прошла, и я стала обычным спокойным ребёнком с очень упрямым характером…

Мысли и виде́ния от лица Каррины и мои переходили из одного в другое, соединяя, подбирая, дополняя, отзеркаливая кусочки и составляя сложное плетение наших жизней, пока до меня не дошло: я и есть Каррина! Настоящая! И настоящая Инна, которая прошла свой путь, вырабатывая характер, опыт, способный подчинить дар!

Виде́ния прошли, свет померк, и я снова оказалась стоя́щей перед Сердцем Светлой и толпой, ожидающей моего ответа.

Очнувшись, подняла голову, осмотрела присутствующих. Мой изменившийся взгляд напугал Драгопатероса. Сир Гевин застыл в напряжении, готовый броситься отбивать меня от Эрнеле, а вот Даррен… Его мне, пожалуй, стало настолько жаль, что я даже улыбнулась, показывая, что дело под контролем. Он ошарашенно моргнул и… Тоже сообразил, что со мной только что произошло нечто.

Ладно, потом с ним поговорим, а пока… Повернулась к омерзительному, самодовольному старикашке Эрнеле, смотревшего на меня как на слабую жертву, и громко ответила:

– Видит Светлая, я истинная герцогиня. И я – это я. И это вас, Светоч, пожрал мрак алчности, зависти, предательства!

Над Сердцем Светлой вспыхнул сноп сияния. Толпа завизжала, отступила, однако, убедившись, что я цела и невредима, по залу разошёлся вздох облегчения. Вот только это ещё не конец Совета.

– Теперь ваша очередь, Светоч, отвечать на вопросы. Положите руку на Сердце Светлой и отвечайте правду. И пусть Свет рассеет Мглу и покарает ложь!

– Совет судит тебя, а не меня! – зарычал Эрнеле, но я громко задала вопрос:

– Вы, Светоч, жаждете власти и готовы на ложь, подлость, подлог, предъявив свою самозванку, только бы пошатнуть законную власть Драгопатероса? Так? Отвечайте!

– Это твоё судилище! – истерично огрызался Эрнеле, перекрикивая гомон толпы. Под шумок, пятясь назад, он попытался улизнуть, но по приказу сира Гевина двери собора закрыли, лишая мерзавца пути к бегству.

Злобный, полный ненависти взгляд инквизитора стал красноречивым ответом.

– Попытки выдать меня за сумасшедшую, это ваши, Светоч проделки, руками Эдит! – произнесла я, подводя черту и выставляя точку в моих бедах и несчастьях.

– Отступница! – Эрнеле, с перекошенным от злобы лицом, рванул было ко мне… Я даже не успела испугаться, прежде яркая вспышка вошла в него магической молнией и развеяла, оставив на полу лишь ошмётки инквизиторской накидки.

Что ж, со Светочем и его обвинениями покончено. Отныне я свободна. Даже от влияния дядюшки короля, ибо он передо мной в неоплатном долгу.

Глава 33

После триумфального окончания Совета, Жиаль с детьми и братья Рыжики покинули королевский дворец и вернулись в замок, где чувствовали себя увереннее, свободнее. Свидетели, выступавшие в мою защиту, получив щедрую награду, разбрелись по столице, довольные и счастливые. А вот нас с Дарреном отпускать не желали.

Для Драгопатероса я теперь любимая племянница, родства с которой он более не чурается. Наследный принц Айден пожелал пообщаться со мной, чтобы познакомиться ближе и наверстать упущенное.

Чтобы я не улизнула, драгомитера приказала выделить мне покои, рядом со своими, и дала наказ фрейлинам не сводить с меня глаз.

Меня хитростями задерживали при дворе, в то время как Даррена вежливо игнорировали, намеренно подчёркивая его недостаточно высокий статус.

Даррен подмечал эту презрительную холодность, вёл себя сдержано и упрямо не желал оставлять меня одну, без поддержки, однако терпение его не безгранично. Как и моё.

Роскошь золотого имперского стиля стала раздражать, заискивания и лесть придворных злить. О, с какой радостью я бы покинула дворец, избавилась от запредельной концентрации обмана и подлости! Но граф Эрильдо, встретив меня, прогуливающейся по зелёной террасе, окружённой свитой незнакомых дам и кавалеров, честно предупредил, чтобы я даже не надеялись.

– Вы, герцогиня, ныне самая известная женщина королевства, защитница истины. Неужели полагаете, вас отпустят? Увы. Придворные из кожи вон лезут, желая лицезреть вас, заполучить ваше внимание, доверие, дружбу. Ваша жизнь кардинально изменилась.

Первый советник грустно улыбнулся и попытался утешить меня:

– В любом случае, дорогая моя, в сложившейся ситуации есть достоинства. Вы на пике славы.

Обладая знаниями двух жизней, я теперь хорошо понимала, как действует придворный механизм. Граф Эрильдо прав. Я по-прежнему не принадлежу себе, зато взамен личной свободы получу невероятные привилегии, власть… Но нужны ли мне они?

«Я здесь задохнусь!» – призналась честно. Я уже чувствовала себя узницей в золотой клетке, хотя меня пока что берегли от шумных обедов, собраний, вечеров, балов и излишнего внимания.

Не ради этого я боролась. Стало обидно, горько. Даже подступило отчаяние, но оглядевшись по сторонам, заметила ещё одного человека, бредущего позади свиты, который сейчас был так же одинок, как и я.

Даррена придворные всеми силами старались оттеснить, отдалить от меня. Мы сопротивлялись, но коварство фрейлин и слуг не знает границ. Между нами уже стала нарастать невидимая стена.

Я заставила себя успокоиться и стала думать о том, что можно предпринять в этой ситуации.

Мне могла помочь только хитрость…

Чтобы сбить надоедливую свиту с толку, пришлось изобразить кокетку.

– Я устала. Вон! Все вон! – легкомысленно махнула веером, выгоняя из покоев придворных.

Стайка дам устремилась к выходу. Даррен, бросив на меня угрюмый взгляд, тоже повернулся, чтобы уйти.

«Ты-то куда! – выругалась от досады. – Неужели думаешь, я изменилась, попав во дворец?»

Ощутив моё мысленное негодование, Даррен остановился, обернулся.

Я приглашающе указала на место рядом с собой. Мне хотелось поддержать Даррена, заверить, что я всё та же Инна; почувствовать искреннюю поддержку, а взамен поддержать его. Ему ведь тоже во дворце неуютно, тошно.

Задумчивый Даррен подошёл, сел на софу и приготовился услышать от меня что-то капризное, заносчивое.

Я же взяла его за руку. Ощущение тепла, исходившее от широкой, такой до боли знакомой ладони, показалось родным. А когда его пальцы чуть сильнее сжали мои, выдавая волнение Даррена, я окончательно убедилась, как сейчас ему важна моя поддержка.

– Знаешь, Каррина, по правде, я всегда чувствовал себя при дворе лишним, – первым заговорил Даррен, смотря на меня с грустью. – Но, если желаешь остаться при дворе, блистать, буду привыкать… – Вздохнул горестно.

С его стороны это великодушная уступка. Только она мне не нужна. Моя заветная цель иная.

Поддавшись порыву и эмоциям, я наклонилась ближе и, глядя ему в глаза, тихо призналась:

– Хочу домой.

– В замок? – огорошенный признанием Даррен удивлённо заморгал.

– Не уверена, что твой замок – мой дом, но в нём комфортнее, чем здесь. А может… – Закусила губу, собираясь предложить авантюру. – Провернём кое-что?

– Весь внимание! – Ожил Даррен, обрадованный и окрылённый.

Я пододвинулась к нему, положила голову на его плечо и зашептала…

***

…Не думала, что мой простенький план обернётся для Даррена настоящим испытанием.

– Драгомитера! Герцогиню душит неуёмное, бесцеремонное любопытство придворных. Она хрупкая, робкая, доверчивая. Ей будет комфортнее в нашем замке, – храбро спорил Даррен с само́й королевой.