Чернобыль. Как это было - Анатолий Дятлов

Нужно экологическое просвещение населения. Чтобы у людей не было ни равнодушия обреченного, ни излишне повышенного восприятия опасности радиационного излучения, как и всех прочих воздействий техногенной среды. Много всего у нас навалилось на человека: еду отравили, не сумев повысить урожайность; воздух отравили; землю испохабили, выпуская продукцию, которую человек ни к какому месту не сможет приложить. Последние известия по радио, телевидению послушаешь, и создается впечатление, что известия для того, чтобы извести человека, а не вести донести. Поэтому и нужен взвешенный без истерики подход к устройству жизни. Если уж закрывать станции, то нормально, по решению правительства, а не путем дезорганизующих пикетирований. Если запускать в работу, то опять же нормально, в плановом порядке, а не под давлением вынуждающих обстоятельств. Были сообщения о возможном возобновлении работы Армянской АЭС. Ясно, чем это вызвано, но запустить её будет непросто и, конечно, все это хуже, чем если бы она работала непрерывно.

Нет у меня никакой уверенности в способности народа разумно организовать общественное и государственное устройство. Референдумы, голосования последнего времени достаточно наглядно это показали. Тем более нет веры в способность правильно решить специальную техническую проблему. И все-таки в наших условиях решение судьбы атомной энергетики должно быть отдано народу, но не на основе митинговых страстей, где прав кто громче кричит, а на основе научной. Для этого бывшая советская наука (какая она теперь?) должна заполучить народное доверие заново.

Глава 15. Заключение

В изложении событий Чернобыльской трагедии я был объективен, ничего не скрывал, ничего не прибавлял. Говорил только о том, что знаю достоверно. В силу своего, так сказать, особого положения вынужден был прибегать не к ссылкам на документы, а к буквальному их изложению. Тем самым приглашаю Читателя самого подумать и сделать вывод, не на слово верить. С одной стороны, потому что бывший зэк и нет доверия, по крайней мере, у многих.

Вот Вам небольшой штрих. После аварии моя дочь работала некоторое время на станции в первом отделе. Заместитель директора по кадрам сказал ей: «Я не могу держать Вас в первом отделе, могу только предложить место в столовой». Ну, понятно, отца собираются посадить, а дочь работает в секретном отделе. Хотя какие там и секреты?.. Эти люди никуда не девались.

С другой стороны, вокруг Чернобыля столько лжи нагромоздили, что разобраться человеку крайне трудно. Вот я и даю фактические события и статью ПБЯ и предлагаю самим оценить, как, к примеру, А3 выполнила требование этой статьи. Практически, уверен – в изложении событий неточностей не допустил.

Другое дело – видение, оценка событий. Сами понимаете, здесь я не могу быть беспристрастным при всем старании. И до сих пор то ли придет кто-то и проговорили допоздна об аварии, то ли что-то пришлось писать, – бессонная ночь обеспечена.

Однако ситуация, мне кажется, настолько прозрачна, что даже человеку пристрастному, заинтересованному, но не склонному врать, ошибиться невозможно. Или я совсем уж ничего не понимаю ни в технике, ни в жизни.

Судите сами.

– В 01 час 23 минуты 40 секунд оператор кнопкой привел в действие А3 для глушения реактора, когда система централизованного контроля не фиксирует ни единого отклонения параметров реактора и его систем.

Это факт неоспоримый.

Аварийная защита, её материальная часть содержались в исправном состоянии. Электронная часть и органы воздействия на реактивность (стержни СУЗ) сработали согласно алгоритму и в полном объеме.

Получили взрыв реактора!..

Какие могут быть претензии к оперативному персоналу? В нормальном человеческом обществе – никаких. Аварийная защита по своему названию и назначению призвана заглушить реактор в аварийных ситуациях без каких-либо повреждений. О взрыве и не говорю. 26 апреля защита не заглушила реактор в стационарном состоянии.

Даже если бы мы и нарушали какие-то положения Регламента или инструкций ранее, то и это не дает никаких оснований для обвинения персонала во взрыве. Ведь тогда ничего не произошло.

Пусть мы нарушили (на самом деле – нет) Регламент, когда начали поднимать мощность после её «провала» и рисковали получить аварию, подобную той, что была на первом блоке Ленинградской АЭС в 1975 г. Ничего не было.

Пусть мы нарушили Регламент, выведя САОР, но при чем тут взрыв? Система аварийного охлаждения реактора от взрыва реактор ни в коей мере предохранить не могла, а после взрыва – бесполезна ввиду разрушения реактора. Только «большой эксплуатационщик» Г. Медведев говорит, что она могла бы каким-то мистическим образом предотвратить взрыв, да «наивный» академик А.П. Александров ужасался её выводом. Даже официальные комиссии, а они-то уж не упустили бы, не говорят о возможности предотвращения аварии с помощью САОР; даже хоть бы призрачная возможность проглядывала – не упустили бы.

– Реактор взорван аварийной защитой!..

В Отчете ИАЭ приведены тринадцать предположительных причин взрыва реактора и на основании показаний приборов и расчетов отвергнуты все, кроме одной – стержни А3 внесли положительную реактивность, что и послужило толчком к аварии.

В настоящее время именно эта версия, как единственная непротиворечивая, признается всеми за причину аварии. Ясно это давно, ещё с 1986 г.

Факт внесения положительной реактивности А3 при её срабатывании я квалифицировать отказываюсь. Невозможно. Как выразился Витя Тарасенко, – это оксиморон. Это настолько гениальная глупость конструкторов стержней СУЗ, что родиться она могла только в головах, когда владельцы голов этих приняли «семьсот на рыло».

После установления факта взрыва реактора А3 о какой вине оперативного персонала может идти речь?

Оказывается, может. При морали, вывернутой наизнанку, все возможно.

И все-таки, уважаемые граждане, господа, когда при разговоре о Чернобыльской трагедии Вам захочется бросить камень в операторов, вспомните – реактор взорван А3. Явление это инженерному осмысливанию не подлежит. Вечный памятник головотяпству физиков и конструкторов.

– Реактор РБМК-1000 в 1986г. не отвечал коренным требованиям нормативно-технических документов по ядерной безопасности.

Исходя из самого факта взрыва, на основе послеаварийных расчетов и экспериментов комиссия Госпроматомнадзора установила в проекте реактора пятнадцать нарушений статей ПБЯ, прямо повлиявших на возникновение и масштаб аварии. А всего с учетом «Правил безопасного устройства и эксплуатации АЭС» в проекте реактора насчитывается тридцать две нарушенные статьи.

Возникает естественный вопрос: можно ли то сооружение называть реактором при таком количестве отклонений от требований? Это что-то другое. Может ли такое сооружение работать надежно? Хотя никакого вопроса здесь нет. О чем тут вопрошать?

В упомянутом выше отчете ИАЭ в разделе «Наиболее правдоподобные версии и их анализ» перечислены:

3.1 Взрыв водорода в бассейне-барботере.

3.2 Взрыв водорода в нижнем баке охлаждения контура СУЗ.

3.3 Диверсия.

3.4 Разрыв напорного коллектора ГЦН или раздаточного группового коллектора.

3.5 Разрыв барабан-сепаратора или пароводяных коммуникаций.

3.6 Эффект вытеснителей стержней СУЗ.

3.7 Неисправность АР.

3.8 Грубая ошибка оператора при управлении РР СУЗ.

3.9 Кавитация ГЦН, приводящая к подаче пароводяной смеси в технологические каналы.

3.10 Кавитация на дроссельно-регулирующих клапанах.

3.11 Захват пара из бассейна-сепаратора в опускные трубопроводы.

3.12 Пароциркониевая реакция и взрыв водорода в активной зоне.

3.13 Попадание сжатого газа из баллонов САОР.

Это не все возможные причины, которые вели к взрыву того аппарата, но для предметного разговора их вполне достаточно. За версию, ничему не противоречащую, принята 3.6. Версия 3.10, пожалуй, невозможна к осуществлению.

И вот теперь самое главное. Остальные одиннадцать версий при их реализации взрывают реактор.

А они реализоваться вполне могут. И отвергнуты не как невозможные, а как противоречащие показаниям приборов и логике событий 26 апреля 1986 г. Перечень этот интересен тем, что составлен он создателями реактора. Сами создатели признают, что целый ряд ситуаций приводит этот реактор к катастрофе.

Чего стоит, к примеру, п. 3.7. «Неисправность АР»! Вот как пишут авторы отчета:

«Неисправность, связанная с неподвижностью всех АР, может привести к разгону реактора за счет большого коэффициента реактивности по пару».

При таком коэффициенте, какой был у реактора РБМК в 1986 г., действительно возможен разгон. Отказ АР – не какой-то невероятный случай, очень даже вероятный. Причем авторы взяли легкий случай отказа АР -неподвижность стержней. Теория автоматического регулирования реакторов требует безаварийного реактора при более жестком случае отказа автомата, а именно: движение стержней в сторону увеличения реактивности. Тогда – тем более взрыв.