Бесконечный поцелуй тьмы - Джанин Фрост

Когда двери комнаты открылись, она испытала облегчение. Они ступили в комнату побольше, на своего рода ленточный конвейер, на котором карикатуры тележек под названием Роковые Вагончики систематически заполнялись гостями. Намного легче управлять собой здесь, а не в той маленькой комнатке с эквивалентом обеда из пяти блюд вокруг.

Менчерес проигнорировал очередь и шагнул к одному из дежурных. Почти незаметная вспышка глаз, и сотрудник безумно счастлив, подсадить их к еще одному пассажиру, вместо того, чтобы предоставить им собственный вагончик. Кира не смогла заставить себя посмотреть на молодого человека в Роковом вагончике, к которому направил их сотрудник парка. Только твердая хватка Менчереса, притащившего ее к механическому круглому сиденью, воспрепятствовала ей вовсе убежать.

— Привет, — поздоровался парень, когда Кира села рядом с ним, а Менчерес опустился по другую сторону от нее. Она не смогла заставить себя ответить. Вина и голод боролись в ней. Могла ли она на самом деле укусить этого молодого человека и выпить его кровь?

Дежурный натянул предохранительную штангу, проверил, что она защелкнулась, и они поехали в следующую секцию аттракциона. Записанный голос ревел из спикеров в вагончике, продолжая рассказывать. Для ее глаз внутри не было темно, но, видя множество пятен теней, Кира поняла, что другие посетители с трудом видят, что происходит в этом так точно названном Роковом вагончике — за исключением моментов, когда по пути вагонетки специально разворачивало.

— Не думаю, что я смогу это сделать, — прошептала она Менчересу, пока парень смеялся и махал своим друзьям, когда вагончики на повороте на некоторое время встретились.

Его взгляд был тверд.

— Ты должна.

Боль, растекающаяся по ее телу с всевозрастающей интенсивностью, казалось, согласилась. Менчерес был прав. Теперь она вампир. Она могла и не привыкнуть еще к этой мысли, и, конечно, она не просила такой участи, но от этого ничего не менялось. Либо она научится безопасно брать чью-либо кровь, либо появится риск, что она кого-нибудь убьет потом, когда жажда вырвется из-под ее контроля, а поблизости не окажется автомата, торгующего плазмой.

Менчерес наклонился вперед, ловя внимание смеющегося молодого человека. Его глаза вспыхнули зеленым прежде, чем он заговорил:

— Откинься вместе с ней назад в угол. Ничего не говори. Ты не чувствуешь страха.

Уже знакомый удовлетворенный взгляд обосновался на лице молодого человека, когда он обхватил Киру рукой и склонился к боку вагончика. Она судорожно вдохнула. Половина его тела была прижата к ней, его пульс, казалось, заглушал все остальные звуки вокруг, целиком сосредотачивая ее внимание на этом восхитительном, устойчивом ритме.

— Безопаснее начинать с руки, пока ты не наберешься опыта. Потом можно перейти к запястью, затем к шее — но никогда не кусай в яремную вену, если не собираешься убивать, — спокойным голосом проинструктировал Менчерес. Они въехали в бальный зал, наполненный изображениями десятков танцующих призраков, одетых в одеяния восемнадцатого столетия.

Кира смотрела на них, а не на молодого человека, пока медленно притягивала его руку ко рту, напоминая себе не давить сильнее, чем во время тренировок с яйцами. Если бы кто-нибудь посмотрел на них, он заметил бы лишь вжавшуюся в уголок Рокового Вагончика парочку: мужчину, прижимающего руку ко рту женщины, словно убеждая ее молчать. Очки скрывали ее пылающие глаза, а рука парня со всех сторон прикрывала ее клыки, удлинившиеся, стоило пульсирующему под его большим пальцем пульсу приблизиться к ее рту.

Она закрыла глаза и принялась твердить себе “осторожнее, осторожнее”, прижимая клыки к вене, пульсирующей у ее губ.

Божественная жидкость, немедленно наполнившая ее рот, смыла последние остатки колебания. То, что она проглотила, было насыщеннее шоколада, приятнее сливок, даруя восхитительное тепло, распространившееся по всему телу. Ее разум затуманено отметил, что это ни в коем разе нельзя сравнить с тем, что она пила из тех пакетиков. У плазмы всегда был какой-то слабый кисловатый привкус, что оставляло после себя ощущение неправильности, но сейчас она чувствовала себя совершенно естественно. Словно она была частью древней цепочки жизни, священной и таинственной, темной и красивой на своих изгибах.

После четвертого глотка Кирa открыла глаза. Лицо молодого человека было первым, что она увидела. Она приготовилась к уличающему взгляду, но его глаза были прикрыты, а улыбка чистейшего счастья озаряла лицо. Он прижался к ней ближе, так что его голова опустилась на ее плечо, а тело настойчивее вжалось в нее с правой стороны.

Один взгляд на его колени показал, что он наслаждался этим немногим слишком сильно. Взгляд Киры метнулся к Менчересу, но ревности или порицания не было на его лице, казалось, он забавлялся. Кира осторожно вытащила свои клыки и удивилась, когда Менчерес схватил руку парнишки прежде, чем она успела даже спросить, что делать дальше.

— Единственный способ залечить проколы — порезать язык клыком и прижать его к ранам прежде, чем отодвинешься, — сказал он. — Или же можно резануть клыком большой палец и прижать к обоим отверстиям. В любом случае предотврати дальнейшую потерю крови и не запятнай одежду.

Она посчитала весьма ироничным то, что, пока она следовала директивам Менчереса, они проезжали наполненное завываниями кладбище. Вместо языка она решила порезать большой палец и прижала его к двум ранкам, что она оставила. Несколько секунд спустя она увидела, что проколы полностью зажили, как и порез на пальце. Не осталось никаких доказательств того, что произошло, кроме распространяющейся по всему телу насыщенной теплоты, вместо прежнего грызущего голода.

Чувства вины и стыда, которые ожидала Кира, как ни странно отсутствовали. Вместо этого она чувствовала себя лучше, и не только в части отсутствия голода. Все эти сердцебиения и теплые тела внутри здания больше не казались искушением, стремящимся превратить ее в убийцу. Люди вокруг нее снова казались просто людьми. Кто бы подумал, что, выпив человеческой крови, она ощутит себя более связанной с ее потерянной человечностью, а не наоборот?

— Сними очки, — спокойно сказал Менчерес. — Потом посмотри ему в глаза и скажи, чтобы он забыл все, что случилось, кроме самой поездки.

Она бросила на Менчереса взгляд.

— Я могу это сделать… уже? — Она чувствовала себя лучше, даже сильнее, но вовсе не ощущала себя тем, кто может изменить память человека простым взглядом и парой слов.

Его губы дернулись вверх.

— Да, у тебя уже есть эта способность.