Врата судьбы - Рафаэль Сабатини

— К черту ваше предложение, — последовал спокойный ответ.

— Нет, нет, сэр Джон, — вступила в разговор Дамарис.

— Дамарис! — сэр Джон помрачнел.

Его светлость, весьма эффектный в бронзово —зеленом атласном камзоле, склонил голову в почтительном поклоне, и локоны парика почти скрыли его лицо.

— Поскольку его светлость предлагает доказательства своей искренности... — начала она, и глаза милорда засветились торжеством.

Но торжество лорда Понсфорта было преждевременным.

— Искренности? — перебил Дамарис сэр Джон. — Как ты могла поверить его красивым словам!

— Сэр Джон, вы заходите слишком далеко! — надменно одернул его Понсфорт. — Прощу поразмыслить над тем, что я всего лишь поймал вас на слове. Мне бы следовало сделать это сразу, когда вы объявили свое решение. Это мое упущение. По крайней мере, я бы избавил Дамарис и себя от напрасных страданий. Я приехал, сэр, чтобы исправить свою ошибку, о которой всегда горько сожалел. И если в моих словах кроется фальшь, прошу вас, сэр, сорвите с меня маску!

Лорд Понсфорт достал платок и приложил его к губам. Гордо вскинув голову, всем видом являя вызов, он ожидал ответа. Ответ последовал незамедлительно:

— Каков мошенник! Уму непостижимо! Ты только подумай, Дамарис, он решил заморочить нас небылицами, которыми не проведешь и ребенка! И после этого ты намерена выслушивать его? Ладно, слушай, но позволь, я помогу тебе понять его замысел. Милорд утверждает, что берет тебя без приданого. Стало быть, я, не давая разрешения на брак, должен распорядиться твоим наследством, как указано в завещании твоего отца. Но доведется ли мне выполнить его наказ? Позволят ли мне? Если меня арестуют и объявят вне закона, мои распоряжения не будут иметь юридической силы. На это и рассчитывает милорд. О, хитрости ему не занимать, но все же злодейства в нем больше, чем хитрости!

Лорд Понсфорт побагровел от злости.

— Единственное, что уму непостижимо, так это ваша несправедливость, сэр. — Он обернулся к Дамарис: — Я уже рассказывал вашему дяде, что делаю все возможное и невозможное, чтобы министр не подписал ордера на его арест, а в благодарность получаю одни оскорбления. Пожалуй, мне лучше умыть руки и не пытаться изменить судьбу сэра Джона.

— Погодите, милорд! воскликнула Дамарис. — Вы обещаете, что сэра Джона не будут преследовать по закону?

— Да, его не будут преследовать за укрывательство капитана Гейнора, — подтвердил Понсфорт. — Именно это я и обещал. Но я не хочу рассматривать свою помощь как сделку между нами, Дамарис. Мне претит сама мысль об этом. Однако при всей моей любви к вам, — продолжал милорд, делая вид, что не заметил, как она поморщилась при его словах, — при всей моей любви к вам я не всесилен, но если бы я приходился сэру Джону родственником по сватовству, мне было бы куда легче уговорить лорда Картерета, питающего ко мне дружеские чувства, не возбуждать судебного преследования. Тогда бы я гарантировал полный успех.

— И не сдержали бы своего слова, как и раньше, —вскипел баронет. — Не слушай его, Дамарис!

— Нет, вы должны выслушать меня, миледи, — возразил лорд Понсфорт, — Проявленная мною постыдная нерешительность действительно заслуживает вашего презрения. Сейчас я стараюсь искупить свою вину, но — заклинаю вас — не заставляйте меня страдать больше, чем я того заслуживаю. Повторяю: я готов пренебречь запретом вашего опекуна, пусть он распоряжается вашим наследством, как ему заблагорассудится. Можно ли привести более веское доказательство искренности моих чувств?

— Милорд пренебрегает моим запретом, — пояснил сэр Джон, — потому что прекрасно сознает: как только меня арестуют и поставят вне закона, мои распоряжения станут недействительными, и он приберет к рукам твое наследство. Пойми наконец, Дамарис: ты напрасно думаешь, что поможешь мне своей жертвой, напротив, ты лишь усилишь угрозу, усугубишь роковые последствия.

Это был шах и мат. Лорд Понсфорт увидел растерянность девушки.

Но в остроте ума Дамарис не уступала дяде.

— Тогда дайте разрешение, сэр Джон! — воскликнула она. — Вы должны это сделать!

— Никогда! — баронет сжал губы, лицо его словно окаменело.

Для лорда Понсфорта неумолимость сэра Джона означала крушение всех его надежд. Лобовая атака не удалась. Но, наблюдая за Дамарис, он понял: надо нанести удар с фланга и одержать победу. Понсфорт тут же сбросил маску лицемерного смирения, он больше не скрывал своей злобы.

Милорд сухо откланялся.

— Больше говорить не о чем, — процедил он сквозь зубы. — Вы слишком стары, и я не могу заставить вас отвечать за свои слова, но могу избавить себя от последующих оскорблений.

Как и в прошлый раз, сэр Джон дернул за шнурок с колокольчиком.

— Я рад, сэр, что вы это осознали, — презрительно бросил он.

Лорд Понсфорт намеренно повернулся спиной к сэру Джону и склонил голову перед Дамарис в почтительном поклоне.

— Умоляю вас, судите обо мне милосерднее вашего дяди. Поверьте, — голос милорда задрожал, и Дамарис чуть было не поверила в его искренность, — поверьте, я не заслужил такого позора. Моя любовь к вам — вне подозрений.

Отвесив ей глубокий поклон, милорд удалился. Дамарис подбежала к сэру Джону и обвила руками его шею.

— Ну почему вы отказались? — спросила она со слезами. — Вы обрекли себя на гибель.

— Семь бед один ответ, — мрачно пошутил сэр Джон. Он погладил каштановые волосы Дамарис, заглянул в ее карие глаза, в которых читалась тревога за его судьбу. — Единственное, что мне осталось, — проявить твердость духа, — сказал он ей в утешение. — Стоит уступить Понсфорту — и я пропал. Отказывая Понсфорту, я держу его на привязи: он все еще надеется на успех и, возможно, не станет торопиться с доносом. Меня арестуют лишь в том случае, если он донесет на меня. Все остальное — его выдумка, в этом я сегодня окончательно убедился.

— Не может быть! — воскликнула потрясенная Дамарис.

— Я знаю лорда Картерета, когда-то мы с ним были приятелями. Он не из тех, кому можно указывать, точно лакею. Интуиция меня не подводит. Лорд Понсфорт делает вид, что спасает меня от ареста. Уж если он меня действительно от чего-либо спасает, так это от собственного доноса. Он предал якобитов. Он предал Гарри Гейнора.

При этих словах Дамарис вскрикнула. Баронет нанес точный удар, пробивший щит самопожертвования, чего, собственно, сэр Джон и добивался.

— Это истинная правда, видит Бог! — подтвердил он. — И за такого человека ты собралась выходить замуж! Теперь ты понимаешь, что это невозможно? Но не бойся, моя дорогая девочка. Мы еще одолеем Понсфорта, если не сдадимся на его милость.