Охотник - Джон Хантер

Мы шли по кустарнику, пока не наткнулись на свежий след носорога. Древолаз взобрался на высокую акацию и птичьим свистом просигналил, что видит четырех носорогов. Когда он спустился, мы пошли за ним. Впереди шли оба юноши. Один из них нес двуствольное нарезное ружье Джеффери, а другой — магазинное нарезное ружье. В случае, если возникнут какие-то непредвиденные обстоятельства, они должны были отойти в сторону, давая мне возможность стрелять по зверю. Однако оба заверили, что никаких непредвиденных обстоятельств не возникнет. Они были готовы справиться со зверем в любых условиях. Заросли были негустыми, и поэтому идти бесшумно не составляло труда. Оба следопыта внимательно прислушивались. Зная, что чувства моих туземных помощников гораздо острее моих, я не сомневался в успехе.

Носороги паслись в чаще кустарника. Сколько я ни вглядывался в зверей, я не мог отличить хвоста от головы. Один из носорогов начал двигаться. Я решил, что он пройдет по прогалине. Это сообразил и старший из следопытов и отвел предохранитель своего ружья. Когда раздался металлический щелчок, оба зверя повернулись в нашу сторону. После этого наступила продолжительная пауза, во время которой птицы симбионты, кружа над нами, издавали крики, а носороги застыли на месте.

Затем один из носорогов снова стал двигаться. Когда он прошел по прогалине, я определил, что это самец. Следопыт вскинул ружье и взял точный прицел. Носорог не спеша прошел по открытому месту, постепенно его голова, шея и плечи исчезли в кустах. Следопыт упустил момент для выстрела, которым он мог бы убить носорога наповал. Мне следовало приказать ему не стрелять, но я решил подождать и посмотреть, как будут развертываться события. Вдруг следопыт выстрелил. Самец завертелся волчком и бросился на него. Затем появился второй зверь — самка. Следопыт сделал второй выстрел и промахнулся. Теперь младший из следопытов, с нетерпением поджидавший случая отличиться, вскинул свое ружье и, едва прицелившись, потянул за спуск. Выстрела не последовало. Юноша еще раз нажал спуск; однако выстрела не было.

Несмотря на то что нападавшие носороги находились от него в каких-нибудь двадцати ярдах, он открыл замок ружья и протянул в мою сторону казенник, показывая, что патрон дал осечку не по его вине.

Через несколько секунд оба следопыта были бы подняты на рога. К счастью, старший из них не потерял присутствия духа и бросился ничком на землю, давая мне возможность выстрелить. Никогда в жизни мне не приходилось так быстро стрелять; еще ни разу мои выстрелы не были столь удачными. Дав по одному выстрелу из левого и правого стволов, я убил обоих зверей. Носороги издохли, причем голова одного лежала на шее другого

Когда я подошел, чтобы осмотреть ружье младшего следопыта, я обнаружил, что капсюль патрона не был пробит бойком. Заряжая ружье, юноша не довел рукоятку затвора до нужного положения. Поняв свою ошибку, молодой следопыт взвыл от досады. Это был храбрый парень и хороший мастер своего дела, но он слишком торопился проявить свои способности.

Наша охота задержалась на несколько недель из-за начавшихся дождей. В это время года нам посчастливилось найти идеальное место для лагеря. Моя палатка была разбита в роще ветвистых фиговых деревьев. Трава здесь была сочной, зеленой. Поблизости протекал небольшой прозрачный ручеек — жизненная артерия любого лагеря. Перья, найденные на земле, указывали на наличие цесарок и куропаток в непосредственной близости от лагеря. Это особенно обрадовало меня, поскольку предвиделась перемена в пище, а запасы продовольствия подходили к концу. Мы обсудили вопрос о нашем питании с Мулумбе так же, как хозяйка дома обычно обсуждает подобные вопросы с поваром. Это был, несомненно, приятный разговор, так как в последнее время наши беседы такого рода стали на редкость однообразны:

Я: Какой у нас будет суп сегодня вечером, Мулумбе?

Мулумбе: Суп из мяса носорога, буана.

Я: А что на второе?

Мулумбе: Филе носорога, буана.

Я: А что у нас на завтрак?

Мулумбе: Сердце носорога, буана.

Какую бы часть носорога я ни ел, меня постоянно преследовали видения нападающего носорога, который погиб, защищая свою наследственную территорию. Видения такого рода никак не способствовали пищеварению.

Приятно было полежать в палатке, прислушиваясь к дождю, барабанившему по полотну. Это напоминало мне то время, когда я еще жил в Шотландии и прислушивался к дождевому шквалу, идущему с Солвей-Фирта, который хлестал по крыше дома моего отца.

Когда кончились дожди, я обнаружил, что природа этого района значительно изменилась, при этом — не к лучшему. Появились насекомые. Казалось, что капельки дождя сами превратились в летающих муравьев и москитов. Похожие на сосиски жуки постоянно жужжали вокруг зажженного на ночь фонаря, часто попадая в суп. Повсюду кишели скорпионы, сороконожки и большие волосатые пауки, которых вода выгнала из нор.

После дождей охотиться стало труднее. На кустарнике появилась листва, которая ухудшила видимость. Из земли поднялась огромная жгучая крапива; стебли этой крапивы в иных случаях доходили до дюйма в диаметре. Даже слоны избегают попадать в эту крапиву, которая в нескольких случаях явилась причиной смерти лошадей — они посмели полежать на ней. Единственным преимуществом с точки зрения охоты было то, что в результате дождей земля стала мягче и двигаться бесшумно стало легче.

Темп охоты замедлился, но к тому времени мы убили уже 137 носорогов. Правда, оставшиеся животные проявляли большую осторожность.

Когда мне показалось, что мы почти полностью выбили носорогов в этом районе, я заявил вождю Ндеева, старосте близлежащей деревни, о своем намерении возвратиться в Макачос. Он был очень расстроен и послал группу следопытов по всем горам и долинам на много миль вокруг, чтобы отыскать какого-либо зловредного носорога.

За день или два до нашего ухода в лагерь прибежали, едва переводя дыхание, двое жителей, сообщивших, что в нескольких милях от нас обнаружены три носорога. Третьего человека они оставили на дереве вблизи того места, где были обнаружены звери, чтобы он мог за ними наблюдать. Я тут же выступил со своими следопытами. Мы нашли наблюдателя, и он рассказал нам, что носороги углубились в чашу. У большого кактуса мы обнаружили их следы.

Нас сильно беспокоили шипы колючих деревьев. Это пугало кустарниковых зарослей, держидерево, казалось, росло повсюду. Шипы росли парами в виде миниатюрных крючков для ловли щук. Многие низкорослые акации имели шипы, которые росли в противоположные стороны. Как ни стараешься увернуться, обязательно в них попадешься. Следовавший за мной следопыт все время выдергивал колючки из моей рубашки, чтобы они не беспокоили меня. Мои уши горели от постоянных щипков и уколов этих колючек.