Сицилиец (СИ) - Юля Белова

Инга и Тамара получили содержание, а папа вернул себе свою компанию, за исключением проданных десяти процентов, но теперь это было несущественно. Папа избавился от дома, ставшего ненужным ему одному, и перебрался в квартиру в центре Москвы. Я была этому рада — слишком уж много неприятных воспоминаний связывало меня с тем домом.

Перед тем как вернуться в Москву, папа сделал мне подарок.

— Ты стала энологом, Лиза, — сказал он, — мне понравилось твоё вино, и люди, чьим мнениям я доверяю, очень тебя хвалят. Конечно, твой муж, наверное, не будет против, чтобы ты занялась чем-нибудь стоящим на его предприятии, но мне бы хотелось, чтобы ты имела возможность создать своё собственное великое вино без оглядки на кого бы то ни было. Поэтому я дарю тебе наше хозяйство на Сицилии. «Кастелло дей Конти» теперь твой. Никакого кастелло* здесь нет, но есть виноградники, а это намного лучше. И поверь мне, я не знаю никого, более достойного, чтобы владеть этим местом.

*(Примечание. Castello — замок, ит.)

Я была потрясена и не знала что сказать, стояла с широко открытыми глазами.

— Надеюсь, ты позволишь мне иногда приезжать сюда погостить?

— Папочка, что ты, для меня настоящим хозяином здесь всегда будешь ты.

— Нет, моя дорогая, хозяйничать придётся тебе, — ответил он с доброй улыбкой, — я хочу, чтобы ты делала здесь всё, что захочешь.

Я была счастлива. Не потому, что стала владеть хозяйством, а потому, что получила полную свободу и в каком-то смысле признание. Марко сказал, что расстроен, тем, что лишился такого специалиста, как я, но он, разумеется, лукавил. «Зато, — возразила я, — в семью вернулся дом, принадлежавший твоей прабабушке».

Стоит ли говорить, что я со всем жаром принялась за работу. Разбирая старый погреб, о котором все говорили, что там не может быть ничего интересного, за развалившимся стеллажом я нашла углубление в стене. В нём лежал грязный мешок. И он бы отправился на свалку вместе с черепками, бутылками, обросшими грязью и паутиной, и прочим ненужным хламом, но меня удивило, что мешок довольно тяжёлый и… не знаю… какой-то странный, будто бы спрятанный. В нём обнаружился свёрток из промасленной бумаги. Под ней был ещё слой бумаги, а под ней ещё один. В общем, там были деньги. Доллары.

— Вряд ли моя прабабушка могла бы накопить такую сумму, — сказал Марко.

— Разумеется, — покачал головой Джинаро, — это не её деньги, это доля твоего отца, я почти уверен. Сколько там?

Я всё посчитала:

— Семьсот пятьдесят тысяч.

— Да, точно, так и есть. Коррадо сказал, что мы украли у него семь миллионов, но это неправда, всего полтора. И это половина нашей добычи. Время было неспокойное, и Пьетро должен был временно спрятать деньги. С твоей прабабкой он был на ножах, и никто бы никогда не додумался искать здесь. Так что, эти деньги принадлежат тебе… или Лизе, ведь теперь это её погреб, не правда ли?

Деньги мы потратили на покупку нового виноградника и обновление оборудования. Я наняла Пьерджорджио — невероятно, да? — и взялась за вино.

— Да, оно дорогое, но элегантное и совершенно бескомпромиссное. Не забывайте, это контрада*. В нём глубина и нерв, дух и зверь, как сказал уважаемый мной Василий Расков*. Оно восхитительно, согласитесь. В нём волшебные переливы ароматической радуги, пряные травы и смолы, иголки и птичий шорох. Мы хотели максимально ясно показать терруар Этны, именно поэтому выбор пал на Нерелло Маскалезе. Созданию этого вина мы посвятили несколько лет жизни. Оно получилось очень женственным и страстным. Это новая драгоценная жемчужина Сицилии, — сказал вчера Пьерджорджио на презентации.

Мы впервые представили вино здесь, в Москве. Вчера его похвалил сам Джеймс Саклинг*, а он тот ещё гусь. Я была счастлива ещё и оттого, что видела папины сияющие глаза. Он гордился мной и тоже принимал поздравления. Вообще, вчера был потрясающий день, настоящий триумф, а сегодня мы с Марко решили побыть вдвоём, пройти по нашим московским местам.

*(Примечание. Джеймс Саклинг — известный винный критик. Василий Расков — российский винный блогер и эксперт. Контрада — это сицилийский аналог крю, обозначение конкретного виноградника, границы которого очерчены потоками лавы с Этны)

.

— Лиза! Вот так встреча! — окликнул меня кто-то, когда я изучала меню в «Джонджолли».

Я подняла взгляд на официанта, подошедшего от соседнего столика и какое-то время не могла его узнать.

— Не узнаёшь… — грустно сказал он.

Я наконец поняла, кто стоял передо мной. Это был Вася Крюков.

— Узнала теперь.

— Вот так встреча, — ещё раз повторил он, — а я ведь о тебе думал сегодня, знал, что ты в Москве, что будешь представлять вино… Ты молодец, я очень рад за тебя, не сомневался в тебе никогда…

Я ничего не ответила, молча смотрела на него. Он обветшал, как… старое пальто.

— Ты… ты прости меня… Я так много раз хотел сказать тебе. Прости… Скотиной я был…

— А сейчас перестал? — сорвалось у меня с языка.

— Знаю, у тебя причин меня прощать нет, — поник он, — просто хотел, чтобы ты знала, что я ужасно сожалею.

Он был жалкий, совсем непохожий на того Крюкова, которого я помнила.

— Что ты здесь делаешь?

— Да… — махнул он рукой, — работаю… После тех дел, знаешь, меня никто не хотел брать… В Крыму всё пошло под откос, пропало… Да вообще всё пропало… Вот, нашёл работу близкую по специальности. Не сомелье, но хотя бы…

— Ну тогда посоветуй нам вино какое-нибудь.

Он с такой благодарностью глянул мне в глаза, что я сама не знаю как, сказала:

— Ладно, считай, что ничего не было. Прощаю.

Сказала, но, мне кажется, я его не простила, по крайней мере, видеть его мне было очень неприятно.

— Что за странный официант? — потом уже спросил Марко.

— Так, старый знакомый. Из прошлой жизни…

Я не сказала, что это был Крюков, потому что мой муж, в отличие от меня, не был бы таким великодушным.

— Ну, а что там с Джулией? Она в уже в Москве?

— Завтра с ней встретимся, она только сегодня должна прилететь.

Юлька улетела в Ниццу со своим новым кавалером. Какой-то артист или продюсер. Завтра узнаем. Пару лет назад она обосновалась в Москве. У неё было несколько ярких романов после Николы, но ничего более серьёзного пока не случилось. Почти пять лет назад она родила от Николы мальчика. Там была такая любовь, такая драма — целая история. В конце концов они расстались. Мне было жалко, но для них, наверное, так