Сицилиец (СИ) - Юля Белова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По щекам катятся две слезинки, и я замечаю, как меняются её глаза, становятся такими тёплыми, ласковыми, медовыми…
— Ну что ты, дурочка, что ты… я знаю… я тебя тоже очень сильно люблю…
Она нежно меня обнимает.
— Всё хорошо будет, очень хорошо. Ничего не бойся.
.
Скоро начнёт смеркаться. Ещё светло, но мы зажигаем фонари. Я подхожу к Паоле и Давиде.
— Лиза, мы так рады! Ты такая красивая, такая чудесная, я не могу глаз от тебя отвести! — Паола нежно гладит меня по щеке. — Будь счастлива! Марко замечательный человек и очень тебя любит, это сразу видно. Вы очень славная пара!
Я крепко обнимаю Паолу.
— Спасибо! Давиде, как твои дела?
— Замечательно, Лиза, на следующей неделе собираюсь с отцом в Рим.
— Надеюсь, приедешь к нам в гости после возвращения.
— Конечно.
— А где Фабио?
— А вон он на подиуме с музыкантами.
Я поворачиваюсь и замечаю Фабио. Он берёт микрофон и машет мне рукой:
— Лиза! Голубоглазая Лиза! Ты помнишь, я обещал тебе спеть эту песню? И вот, кажется, лучше случая не придумать. Это тебе от меня.
Музыканты играют старинную «Лиза дальи окки блу», и Фабио начинает петь. Он поёт так проникновенно и искренне, что глубоко трогает моё сердце.
Подходит Марко.
— Пойдём, я очень хочу потанцевать с тобой, голубоглазая Лиза.
Мы танцуем. Я прижимаюсь к нему всем телом и склоняю голову на плечо.
— Обними меня крепче…
Он прижимает меня к себе, и мы медленно качаемся под звуки голоса Фабио в собственном ритме, не попадая в такт песни. И до меня наконец, доходит, то есть действительно, по-настоящему доходит, что это и в самом деле начало чего-то нового.
Я много раз за последнее время говорила это, но осознать у меня получается только сейчас. Я смотрю на папу, сидящего за столиком и не сводящего с меня глаз, на самозабвенно поющего Фабио, на довольного и расслабленного Пьерджорджио и на танцующих Юльку и Николу, нежно и влюблённо глядящих друг на друга, и понимаю, что они остаются в прошлом.
Разумеется, мы будем видеться и, может быть, даже чаще чем раньше, но теперь всё будет по-другому. И, прощаясь со страхами, маленькими победами, неуверенностью, слепыми поисками, томлением, волнующими голосами, влекущими взглядами, отважной Юлькиной бесшабашностью — что там ещё наполняло до этого мою жизнь — со всем этим прекрасным и важным для меня набором отдаляющихся восхитительных повседневностей, мне становится немного печально.
— Не грусти, — словно заглядывая в мои мысли, тихонечко говорит Марко, — новая жизнь будет гораздо лучше старой.
Я поднимаю к нему лицо:
— Поцелуй меня…
В его глазах отражается розовое закатное небо, но через мгновенье они оказываются так близко, что их становится невозможно разглядеть, а ещё через долю мгновенья я уже совсем ничего не вижу.
38. Розовое небо
— Идём…
Мы совершенно одни, никого нет, огни погашены и нам светят только звезды. Я немного растеряна и взволнована, как перед экзаменом — только минуту назад здесь были все, на кого я могла опереться, а сейчас никого нет, только он… И ещё сейчас будет второй раз, когда мы займёмся любовью… И это совсем не то, что было тогда…
Марко берет меня за руку и открывает дверь. Я останавливаюсь перед порогом и на мгновенье замираю, оглядываюсь назад — на ночь, стулья, столы, белеющие в сумрачном, призрачном саду, едва читаемые следы свадебного пиршества, цветы, почти съеденные ночью… Что я делаю? Кто этот человек? Ведь я совсем его не знаю, но иду за ним в его жизнь, оставляя позади всё, что было до этого…
— Лиза… — Он произносит моё имя очень тихо и нежно, и сердце сразу отзывается, начинает разгоняться и в груди становится тепло.
Мы заходим в дом. Здесь темно, и мы останавливаемся. Он не включает свет — ждёт, когда привыкнут глаза, затем медленно двигается к лестнице, крепко сжимая мою руку.
В гостиной с камином тоже темно, но через открытую дверь я вижу неяркий трепещущий свет в примыкающей комнате. Мы проходим туда. Её очертания теряются в тени, но в центре, рядом с кажущимся огромным диваном зажжено несколько больших свечей. На столике стоит огромный букет цветов, два бокала и бутылка шампанского.
Марко выпускает мою руку и подходит к столику. Он берёт в руку пульт и включает музыку, а потом наливает шампанское. Я сажусь на диван, маскируя свою скованность, не зная, что говорить, что делать.
Из огромных, темнеющих в сумраке динамиков раздаются звуки. Негромкие, но очень сочные, объёмные и такие… сладкие, неземные… Я слышу тихий космический голос Криса Айзека, проникающий глубоко в сердце, заставляющий его сжиматься — мир был разрушен, и никто не мог спасти меня, только ты…
— Викед гейм… как ты узнал? — произношу я шёпотом.
Он подходит и опускается передо мной на колено, протягивает бокал:
— Просто я люблю всё, что тебе нравится… Потанцуем?
Я кладу руку ему на голову, провожу по волосам, взъерошиваю их, легко скольжу по щеке. Язычки огня, дрожащие свечи, делают его лицо взволнованным, и я понимаю, что он действительно взволнован также, как и я.
Я улыбаюсь и говорю виноватым голосом:
— У меня ноги отваливаются — целый день на каблуках…
Он ставит бокал на пол, наклоняется к моим ногам и очень осторожно и аккуратно снимает туфли, поднимается и сбрасывает пиджак и ботинки, расстёгивает ворот рубашки. Он поднимает меня с дивана, притягивает к себе и обнимает. Мы начинаем плавно двигаться, впадая в волнующий транс, смешивая дыхание с ароматом цветов и льющейся вокруг нас неторопливой музыкой…
Я прижимаюсь к Марко, крепко обхватывая его талию, влажную спину, хочу почувствовать каждое движение его мускулов. Вдыхаю его запахи, стёртые остатки парфюма, едва уловимый и пьянящий мускус… Я осознаю, что завожусь… Марко наклоняется ко мне, зарывается в волосы, ищет губы, и я подставляю их его требовательному, но нежному поцелую. Его вкус, запах, его жар — всё это в одно мгновенье становится моим, частью меня и отзывается огнём, разгорающимся в крови.
Он целует мою шею, и я задыхаюсь и дёргаюсь, как от электрического разряда или даже, как от удара молнии. Голова откидывается назад, и он впивается в мои губы, прижимает меня к себе, проводит рукой по спине и через мгновенье моё тонкое лёгкое платье соскальзывает вниз. Я начинаю расстёгивать пуговицы на его рубашке.
Я
