Солнце для мертвых глаз - Рут Ренделл

Она взяла мобильный телефон и набрала номер Тедди, но ее звонок остался без ответа. У него единственного из всех ее знакомых не было автоответчика. От голоса на пленке тоже мало толка, думала Франсин, пытаясь дозвониться до Изабель и Миранды, и до Холли, у которой теперь был новый номер, выслушивая сообщения о том, что никого нет дома либо абонент недоступен.

Франсин сняла с ленты кольцо – она носила его на шее – и надела на средний палец правой руки. Возможно, однажды, в отдаленном будущем, когда все эти проблемы с Джулией как-нибудь утрясутся, она начнет учиться в Оксфорде и станет самостоятельным специалистом, а Тедди – успешным художником, вот тогда она и сможет носить кольцо на левой руке.

Он слышал – правда, не помнил где – о рабах, которые спали на пороге спальни хозяина. Эта идея прельщала его, хотя Тедди не был рабом, а те мертвые – его хозяевами; мысль, что он станет их хранителем, сторожевой собакой и будет защищать их ото всех, кто может прийти, выглядела до странного привлекательной. На тот период, пока не будет построена стена и подвал не перестанет существовать.

Но никто не придет, и ему не придется никого охранять. Тедди вымылся, лег в кровать Гарриет, и ему приснился сон, как он расчленяет мебель – примерно так же, как он когда-то разрубил столовый гарнитур. Однако когда дошло до выноса частей, до ежедневного выбрасывания ошметков и обрубков в мусорный бак, Тедди заглянул в пакет и увидел там не кусок обработанной и покрытой лаком деревяшки, а отрубленную руку и ногу Гарриет в туфле на высоком каблуке.

Глава 27

Закладка дверного проема стала бы легкой и быстровыполнимой задачей, если бы не вставал вопрос о том, как будет выглядеть конечный результат. Будет ли, например, грубая, пузырящаяся, неровная кладка служить его целям так же, как ровная и гладкая? Тедди хотелось выполнять работу добросовестно. Ему хотелось, чтобы кладка выглядела красиво, так, будто здесь никогда не было ни двери, ни проема. Поэтому он работал медленно и тщательно, укладывая ряды кирпичей так, чтобы они были неотличимы от существующей стены. Тедди сделал одно удивительное открытие: оказывается, ремесло его отца не было пустяковым делом, как он всегда считал. Для него требовалось мастерство, в нем имелись свои технологии и методы, представления о которых у него не было. Однако Тедди справился, путем проб и ошибок, и к обеду, когда настало время уходить и встречаться с Франсин, успел уложить шесть рядов кирпичей.

Квартира Холли де Марней находилась недалеко от Килберн-Хай-роуд, которую риелторы называли «границей Западного Хэмпстеда». Этот убогий район был застроен стандартными домами Викторианской эпохи, стоящими вплотную друг к другу. Раньше местные улицы окаймляли деревья, сейчас же их окружали вереницы припаркованных машин. Ветер гонял по тротуарам опавшие листья и пластиковый мусор. Тедди не мог взять в толк, почему человек, у которого есть возможность жить там, где живет семья Холли, в красивом, большой доме в Илинг-Коммон, вдруг решил перебраться в этот район трущоб.

Ради независимости? Он был независим всю свою жизнь, только ему эта независимость ничего, кроме риска и проблем, не несла. Любому человеку хочется иметь, думал он, красивый дом, в котором живут люди, заботящиеся о тебе. Все это у Холли было, и от всего этого она отказалась. Дом, в котором располагалась квартира, выглядел самым обшарпанным на улице: к входной двери вели треснутые, со сколами ступени, на одной из ветхих боковых опор сидел каменный безголовый лев, а на другой лежала детская шерстяная перчатка, несомненно, кем-то подобранная с тротуара. Тедди позвонил в звонок, надеясь, что он работает.

Он ожидал, что дверь откроет Холли, но его встретила Франсин. На ней было платье, длинное черное платье с розоватым жакетом поверх него и длинной ниткой розовых бус. Волосы она заплела в нетугую косу. Франсин взяла его за руку, втянула в полумрак холла и подставила ему лицо для легкого поцелуя, однако ее красота произвела на него такое сильное впечатление, что Тедди обнял ее и стал страстно целовать.

Разочарование – он уже начал разочаровываться в ней, хотя это чувство еще не оформилось, – исчезло. Она совершенство. Франсин – его прекрасное сокровище. Ее кожа нежнее бархата, глаже воска. Пока она есть у него, ему безразлично, кто и что ждет его в квартире.

Холли протянула руку и обратилась к нему в своей аристократической манере:

– Здравствуйте, как поживаете? Помните, мы с вами виделись на выставке? Давайте сразу на «ты».

Тедди кивнул. Естественно, он помнил. Именно тогда он и познакомился с Франсин. Комната, в которой все собрались, привела его в ужас – главным образом своей грязью. Это было большое, похожее на пещеру помещение со складными дверьми, выщербленным, потертым, заляпанным пятнами паркетом и высоким потолком, с которого свисала серая металлическая люстра, покрытая комьями пыли. В прежние времена здесь находился салон для приемов. В воздухе витал запах ароматических масел и марихуаны.

Кроме Кристофера – он полулежал на небольшом диванчике, обитом тигровой шкурой из полиэстера, – в комнате было еще две девушки того типа, на который Тедди просто отказывался смотреть. Одна была толстухой с черными волосами и серебряными кольцами, вставленными в многочисленные дырки на ушах и на левой брови. Другая своим видом – редкие волосы, кожа цвета соломы, просторный линялый джинсовый комбинезон, высокие, до колен, ботинки из коричневой замши – напоминала беспризорницу. Он не запомнил их имена и не сильно переживал из-за этого, так как не собирался использовать их.

– Если хочешь, я покажу тебе квартиру, – сказала Холли.

– Да, конечно, с удовольствием, – сказала Франсин, беря его под локоть. – Мне тоже хочется посмотреть. Я ждала его, чтобы вместе взглянуть.

Не намекает ли она на то, что он опоздал? Тедди с подозрением посмотрел на нее. Он никогда не опаздывает. Они прошли в коридор и перешли в спальню. Сразу стало ясно, что из одной большой спальни сделали три, а из другой – еще две.

– Кто установил эти перегородки? – спросил Тедди. – Фирма «Безрукий и Халтурщик»?

Реакцией на эту старую шутку был одобрительный смех. Вероятно, Холли никогда ее не слышала.

– Если Франсин станет четвертой девушкой, можешь заняться необходимой перестройкой. Будь нашим строителем.

– Ты меня не предупреждала, – сказал он.

Она сжала его руку.

– Потому что предупреждать было не о чем. Я не переезжаю. Не могу. Меня не отпустят.

Холли засмеялась.

– Тедди, неужели ты не можешь похитить ее?

Все спальни были одинаковыми, уродливыми «пеналами», в трех из них на полу лежали матрасы. Одно дело, когда обстоятельства вынуждают человека жить здесь, но когда это делается добровольно!.. В санузле стояла ванна на ножках, правда, не современная. Эту ванну устанавливали, когда они были дерзким новшеством, и с тех пор успели нанести слоев пятнадцать краски. Теперь она свисала лохмотьями, открывая черные острова на зеленом море.

– Случается, – сказала Холли, – что ты вылезаешь из ванны, а у тебя тело причудливого синюшного цвета, как будто тебя сильно избили.

Она говорила как актриса из какого-нибудь английского фильма сороковых годов, которые иногда показывают по телевизору. Тедди нечего было сказать ни ей, ни Кристоферу. Но пока они все вместе обедали в пиццерии на Вест-Энд-лейн, он все же предпринимал некоторые попытки ради Франсин. Тедди рассказал им о своей работе, опустив ту часть, что касалась покраски дома миссис Трент и сделав упор на изготовлении мебели. Искушение перевести разговор на коттедж «Оркадия» было очень сильным, он не понимал почему, наверное, потому, что в настоящий момент только о нем, если не считать Франсин, и думал.

– У меня договор на реконструкцию, – сказал Тедди. – Это один дом в Сент-Джонс-Вуде. Я собираюсь работать там, пока хозяева будут в отъезде.

– Вот было бы здорово, если бы ты провел реконструкцию у нас, – сказала Холли. – А может, возьмешься? Когда будет свободное время? Владелец дома – друг моего дяди, я уверена, он согласится, если я его ужасно ласково попрошу.

– Да, ведь мы никого не знаем, кто мог бы заняться такого рода работами, правда, Хол? – сказал Кристофер.

– У нас, бедняжек, нет опыта и сноровки, и мы страшно восхищаемся теми, у кого все это есть.

Он вполне допускал, что они его разыгрывают, но позже, когда спросил об этом у Франсин, та ответила, что нет, они говорили совершенно серьезно. Тедди зря так подозрительно относится к людям, ведь вокруг немало добрых людей. Что-то он этого не заметил, подумал Тедди, но вслух не сказал.

Холли и Кристофер пили много крепкого алкоголя и вина, главным образом водку. Что же такого особенного в этой штуке, так похожей на густую воду? Ему нравилось смотреть на Франсин с бокалом холодного белого вина в руке; она почти не пила, просто держала запотевший бокал, покрытый крохотными капельками, и лишь изредка подносила его к приоткрытым губам. Как девушка с обложки одного из тех дорогих журналов, которые Тедди просто не мог позволить себе купить. Или девушка в иностранном фильме, которая где-нибудь в Париже или Мадриде сидит за столиком уличного кафе, поджидая своего возлюбленного, поджидая его.