Прогулка по краю пропасти - Анна Литвинова

Варя охнула и отшатнулась от окна. Пластинки жалюзи сдвинулись перед ее носом. Секунду Варя стояла неподвижно, не зная, что предпринять. Снизу живота поднимался противный холодок страха.

Затем она очнулась. Бросилась к сотовому телефону. Стала набирать номер. Ей казалось, что она почти овладела собой, но руки дрожали, пару раз она сбивалась, принималась набирать по новой.

Наконец в трубке раздался спокойный голос Сергея Александровича:

– Слушаю.

– Они выпустили их, – выдохнула в телефон Варя.

– Уточните, – спокойно проговорил собеседник. Голос его прерывался – так бывает, когда абонент находится в движении.

– О господи! – досадливо выкрикнула Варвара. – Наши вчерашние хозяева выпустили своих питомцев на город. Осы здесь, в Абрикосове! Они атакуют людей!

– Понял вас, – бесстрастно отвечал мужчина. – Где вы находитесь?

– Там же, где была. В гостинице!

– Никуда не выходите. Пожалуйста, без подвигов. Закройте окна.

– А вы? Вы где находитесь?

– Проезжаем… – Пауза. – Проезжаем станицу Псекупскую. Расчетное время прибытия – через час. Оставайтесь на месте.

– Да, поняла вас. Хорошо.

В трубке зазвучали противные мелкие гудочки.

Он лежал, прикрывая собой мальчика, на бетонном полу кафе. Над ними зависла гигантская оса. Судя по нарастающему жужжанию, она опускалась все ниже.

И вдруг – жужжание прекратилось. Ни звука. Тишина продлилась секунду. Две. Три.

С моря доносились крики паники. По улице вверх от моря пронеслись несколько обезумевших от страха людей.

Оса, сидевшая на убитой ею женщине посреди дороги, вдруг, словно вспугнутая бегущими людьми, лениво снялась и сделала пару кругов над добычей.

А вверху, над Саниной неподвижной спиной, не раздавалось ни звука. Кружившее над ними насекомое словно вдруг исчезло неизвестно куда. И неожиданно наступившая тишина нервировала еще сильнее, чем жужжание. Будто безжалостный жестокий враг затаился. Затаился, чтобы вот-вот нанести удар. Удар сзади.

И тогда Саня осторожно – очень осторожно! – на пару сантиметров повернул голову. Скосил глаза. Гигантская оса сидела на столике, по которому мальчик разлил свое мороженое. Сане снизу было видно только золотисто-черное брюхо чудовища и пара задних ног.

– Что она делает? – спросил-выдохнул мальчик. Он по-прежнему держал глаза зажмуренными.

– Не шевелись, – прошептал Саня. – Она сидит на твоем столике.

– Наверно, мороженое мое кушает, – предположил мальчик.

– Возможно, – прошептал Саня.

– Осы вообще-то сладкоежки, – рассудительно прошептал малыш. – Они нектар едят с цветков. И мед. И сахар.

«Ну да, – подумал Саша, – зачем они тогда вчера, в питомнике на горе, кроликов убивали? А сейчас, только что, – женщину?»

Мальчик будто услышал его невысказанный вопрос и прошептал:

– Мясо им для своих личинок нужно. Они им детишек своих кормят. Уносят в норы и кормят.

– Помолчи, всезнайка. Не шевелись.

Саня лежал неподвижно на холодном бетонном полу. Под левым своим плечом он чувствовал худенькое, теплое тело мальчика.

Саша не отрывал глаз от столика, на котором пировала гигантская оса. Вот она повернулась мордой в их сторону. Гигантские фасетчатые глаза бессмысленно и безжалостно уставились на них. Затем чудовище передними конечностями совершило обряд умывания: потерло глаза и рот. Потом легко снялось со стола. И – стремительно вылетело из помещения кафе. Резкий зигзаг – и оно исчезло из вида.

Как только прекратилось надменное, злое жужжание желто-черной твари, Сане показалось, что все вокруг в мире стихло.

Ниоткуда не доносилось никаких криков. Никого не было в поле его зрения – только недвижимое тело женщины, убитой гигантской осой, лежало в пыли посреди дороги.

– Внимание! Объявляется чрезвычайная ситуация. План «Зебра тридцать семь».

– Повторите, пожалуйста, – проговорил в трубку бесстрастный голос.

– Повторяю: объявляю план «Зебра тридцать семь».

– Понял вас – план «Зебра тридцать семь».

– Эпицентр – поселок Абрикосово Суджукского района Краснодарского края. Особая зона – радиус тридцать километров. Необходимо перекрыть все дороги. Подготовиться к эвакуации всего гражданского населения из зоны. Всех эвакуированных направлять в карантин. Развернуть в зоне временные госпитали. Закрыть гражданские аэропорты: Суджук, Анапу, Краснодар. Остановить поезда, следующие по направлению в зону. Подготовить к развертыванию военно-полевые госпитали и госпитали МЧС. Для пресечения беспорядков немедленно ввести в зону внутренние войска. И еще: пришлите мне – лично мне, в мое подчинение! – спецроту десанта с приданными вертолетами. Место развертывания – это самое гребучее Абрикосово. Как поняли меня?

– Понял вас хорошо. «Зебра тридцать семь», эпицентр Абрикосово, план мероприятий принят.

– Слушаю вас, – голос мэра города Суджука прозвучал в трубке спокойно и снисходительно.

– У вас в районе – чрезвычайная ситуация. План «Зебра тридцать семь».

– Да, я слушаю вас. – Мэр мгновенно подобрался, стал уважительно-подобострастным.

– Вам лично надлежит оповестить население о чрезвычайной ситуации. Немедленно выступите по местному радио. И по всем Эф-Эм-радиостанциям. Обратитесь к жителям поселка Абрикосово и всех прилегающих поселков в радиусе тридцати километров. Всем гражданам следует немедленно покинуть открытый воздух. Собраться в закрытых помещениях, наглухо закрыть все окна и двери.

– Как объяснить: зачем, почему?

– Не надо ничего объяснять.

– Не было бы паники…

– Она все равно будет. Далее. Немедленно – я подчеркиваю, немедленно! – надлежит отправить отряды МЧС к неорганизованным туристам. Ко всем туристским стоянкам на берегу моря и в горах. Эмчеэсовцы во время работы должны быть одеты в гидрокостюмы и защитные шлемы. Вывозите с берега людей. Всех эвакуируйте. Всех.

– У нас сил не хватит, – засопротивлялся мэр. – Дикие стоянки в каждой щели. Там тысячи туристов. Десятки тысяч.

– Вам должно хватить сил. Ясно? Мобилизуйте пожарных. Пусть действуют в связке с эмчеэсовцами. Работать все должны в шлемах и защитных костюмах. Ваша задача: вывезти людей с берега и с открытых мест. Всех людей. Как поняли меня?

– Я вас понял.

– Остальные мероприятия осуществляйте по разработанному плану «Зебра тридцать семь». А за эвакуацию людей из палаточных лагерей будете отвечать вы лично. Вам ясно, господин мэр?

– Так точно.

Игорь Пастухов никогда и никуда не ездил без фотоаппарата. Точнее, во множественном числе: без фотоаппаратов. Даже на отдых. Даже в санаторий. Ведь кто знает, где и когда сделаешь кадр, который потом прославит тебя и будет гулять по международным выставкам и перепечатываться сотнями газет и журналов?!

Так было, например, в восемьдесят седьмом в Екатеринбурге. Он приехал снимать передовиков местного завода лесных машин, а сделал хулиганскую карточку: городской памятник Ленину в необычном ракурсе – маленький-маленький Ильич стоит на огромном гранитном шаре. Получался символизм: железный клоп оседлал всю землю. По перестроечным временам символизм прошел на «ура» и принес Игорю Пастухову три Гран-при на международных выставках.

Так было в Праге в девяносто втором: на Староместской площади удачно сошлись освещение, настроение, рисунок толпы… И вроде бы ничего необычного: смеющаяся девушка, сморщившая носик, а вокруг нее – разноликие туристы и разноликая старина. Однако же за этот кадр Пастухов получил Гран-при в Японии…

Вот и теперь в номере санатория «Буран» с видом на море в стареньком кофре Игоря лежал заслуженный «Никон» с тремя сменными объективами, а также новенький цифровой фотоаппарат «Кэнон».

Утром двадцать первого июля он проснулся, как всегда, поздно – от непривычных звуков за окном. Не от шума моря. Не от криков детей. И не от щебета ранних птах. Из-за штор доносились крики множества людей. Крики, полные ужаса, безумия, паники.

Первым делом Игорь выхватил из кофра камеру. Таков уж был рефлекс художника и репортера с тридцатилетним стажем. И только затем выскочил на балкон: взъерошенный, в одних семейных трусах, с фотоаппаратом в руке.

Обыкновенно поутру с четвертого этажа Игорю открывался мирный вид: море, набережная с лотками, пляж, санаторный цветник, прогуливающиеся курортники.

Сейчас по набережной, по пляжу, по санаторному цветнику в разных направлениях бежали, обезумев, люди. Люди сталкивались, падали. Слышался отчаянный, многоголосый визг детей, выкрики мужчин, надрывные голоса женщин, наперебой окликающих кого-то.

Еще не понимая природу паники, Игорь вскинул «Никон» с телевиком и сделал несколько кадров. Получалось, кажется, живописно: недавно вышедшее из-за гор солнце, мирное, ласковое море – и обезумевшие человеческие лица.