«Если», 2005 № 01 - Журнал «Если»

— У вас есть информация о водителе? — спросил один из них у Гарри.

— У меня есть, — вмешалась я. — Я могу сдать его вам.

— Где он, малыш? — спросил он.

— Я девочка, олух ты стоеросовый.

— Ну, конечно, — поспешно поправился чужак.

— Пойдем, — велела я, и мы повели парочку в лес. Им не слишком хотелось ползти сквозь кусты: очевидно, их тела были совершенно негнущимися. Наконец они согласились лечь на животы и пропахать черными костюмами по грязи. Ник и Берт стояли перед фортом с одинаково бессмысленным видом.

— Фермеры здесь, — сообщила я.

Берт кивнул.

Они встали и, даже не отряхнувшись, уставились на Берта. Наконец один поманил его к себе. Берт послушно подался вперед, словно рыба на невидимом крючке. Они повернулись с явным намерением ползти обратно.

— Постойте! — крикнула я.

— Что еще?

— А вознаграждение?

Один из Фермеров вытащил бумажник и протянул мне новенькую стодолларовую бумажку.

— Нет. Мне нужно больше.

Рука инопланетянина застыла. Берт взглянул на меня.

— Маленькая девочка, оговоренная сумма…

— Вы сговаривались с ним, — перебила я, показав на Гарри. — Но я-то знаю, кто вы такие.

Фермеры не ответили.

— И знаю, кто такой он. И все знаю о том, что вы с нами делаете.

— Дай ей две сотни, — велел второй.

— Как бы не так! Я знаю, что вы — Фермеры. А наш мир — это залежь.

Они по-прежнему таращились на меня, но губы Берта сложились в гримасу, чем-то напоминавшую улыбку.

— Я знаю ваш секрет, и мое молчание дорого стоит. Что получаем в результате этого соглашения мы? Короткую жизнь, бедность, умственную отсталость. Разве это наш выбор? Разве мы не заслуживаем того же существования, что и вы? Разве Ник виноват, что он такой?

Я показала на брата. Тот не сводил глаз с инопланетян. Иногда в его карих глазах светилось что-то. Иногда он понимал. И происходящее становилось для него ясным. Все равно что глядеть на солнце через черные очки. Долго глядеть, пока лучи солнца не растопят темные стекла, и все вдруг окажется в кромешной тьме. Пустота. Словно в ней никогда не мелькали искорки. Но иногда…

Взгляды инопланетян коснулись его и ускользнули.

— Такие, как Ник, не появляются в вашем мире. Там нет сломанных вещей, потому что вы крадете лучшие наши идеи.

Я вдруг охрипла. Во рту стало сухо. Но я не унималась.

— Вы даже не платите нам за это! Платим мы. И все расходы несем тоже мы! — заорала я. — Вы нам должны! Должны лично мне!

Я ткнула Берта пальцем в грудь.

— Вы не имеете права использовать нас для своих целей и не платить!

— Нам очень жаль, — выдавил Берт.

— О да, инопланетяне далеко продвинулись в области извинений, — отрезала я.

Мы все, даже Гарри, молча постояли несколько минут, пока они не кивнули.

— Сколько ты хочешь за свое молчание?

— Миллион, — прошептала я, чтобы не услышал Гарри, и, выхватив две стодолларовые банкноты из руки инопланетянина, одну протянула ему.

— Договорились.

Я смотрела, как они ведут Берта сквозь заросли.

Гарри перевел взгляд с меня на деньги в своей руке.

— Это инопланетяне, — ахнул он.

Он так ничего и не понял. Я взяла Ника за руку и повела домой, ужинать.

Четырнадцатилетнему человеку трудно объяснить взрослым внезапное появление нескольких сотен фунтов золота, поэтому мы с Ником убрались из трейлерного парка, после того как зарыли большую часть тонких листов металла под фортом.

Инопланетяне не купили моего молчания. Они не смогли ничего поделать с тем, что я знаю об их появлении здесь. Нику все равно, а может, и не все равно. Он неплохо продвинулся вперед, потому что теперь мне по карману новые программы обучения для детей с замедленным развитием. Я предоставила его самому себе. Я хотела быть его защитницей, но теперь знаю, что ему придется самостоятельно прокладывать себе дорогу в жизни.

Я написала письма всем адресатам Берта, стараясь исправить все, что он натворил. Может, они и меня посчитали спятившей, но, думаю, мне удалось изменить направление их мыслей. Хотя бы некоторых.

Во всяком случае, свой образ мыслей мне удалось изменить. Это наше поле. Нам его засевать. Нам собирать урожай, и неважно, кто там заглядывает через наши плечи и стоит за спиной.

Перевела с английского Татьяна ПЕРЦЕВА

© Paul Melko. Fallow Earth. 2004. Публикуется с разрешения автора.

Павел Амнуэль

Окончательный выбор

Каждый выбирает для себя женщину, религию, дорогу.

Дьяволу служить или пророку — каждый выбирает для себя.

До вершины Питер добрался перед рассветом. Знай он, какая предстоит дорога, не стал бы и пытаться: вечером, когда солнце, всеми силами сопротивляясь земному притяжению, изнемогая, опускалось за черный хребет, Питеру показалось, что горы совсем пологие, за ночь он не только дойдет до вершины, но еще и отдохнуть успеет и с первыми солнечными лучами пойдет дальше, в Долину, к новой жизни и, возможно (он все еще надеялся на это), к людям, которым для того, чтобы на что-то решиться, не нужно подбрасывать монетку.

Лес на склоне хребта Крака оказался, однако, таким густым, а склоны порой такими крутыми, что на лысину вершины Питер вышел, когда над восточным горизонтом поднялись в темное небо ржавые растопыренные мечи солнечного света, пробившие серую нежить скопившихся перед рассветом туч. Ноги гудели, и Питер скинул с плеч рюкзак, сел, да так и встретил новый день. Двести шестьдесят третий день пути. Куда? Зачем?

Питер старался не задавать себе таких вопросов, но когда они время от времени сами возникали в его голове, он честно на них отвечал — правда, по-разному.

Куда? В Долину, конечно, зря, что ли, он лез на эту гору, зря оставил в деревне недельный запас еды и надежду на отдых?

Зачем? На этот вопрос ответить было сложнее, хотя один из возможных ответов был очевиден и, собственно, ответом не являлся, как не являлась фраза «На шестой день сотворил Господь человека» ответом на вопрос о происхождении жизни на Земле.

Солнце вылезло из туч, нависших над горизонтом, будто не выспалось за ночь, злое и мрачное. А может, Питеру только казалось, что настроения сегодня не было в природе ни у солнца, ни у леса, ни у грунтовой дороги, что вела с вершины, начинаясь (или заканчиваясь?) так же незаметно, как незаметно возникали когда-то в разговорах с дедом Борисом новые увлекательные идеи…

Питер вытащил из рюкзака бутыль с водой (представится ли в Долине возможность пополнить запас, он не знал) и сделал три глотка.

Услышав в кустах шорох, он спрятал бутылку в рюкзак, завязал тесемки и встал, нащупывая на поясе ножны кинжала, который ни разу не пустил в ход за все дни своего путешествия.

— Можно мне выйти? — послышался из-за кустов тихий шелестящий голос, и Питеру показалось, что спрашивали листья, потому что людей здесь быть не могло; люди, похоже, не поднимались на гору много месяцев — ни из Долины, судя по состоянию дороги, ни тем более с той стороны, из деревни, где о горах Крака ходила дурная слава, будто здесь по ночам блуждали тени, происхождение которых никто не брался объяснить.

— Кто там? — спросил Питер, не повышая голоса.

Кусты раздвинулись, и на проплешину вышла женщина… нет, скорее, девушка… Господи, Инга, узнал Питер, только ее здесь не хватало!

— Ты что? — сказал он. — Почему ты здесь?

Девушка подошла ближе, за плечами она несла такой же рюкзак, что и у Питера; вместо платья, которое было на ней вчера вечером, Инга надела джинсы и удобную кофточку: она хорошо подготовилась к путешествию. Питер знал, что она скажет, страшился этого и хотел это услышать.

— Я с тобой, — сказала Инга. — Ты меня теперь не прогонишь, верно?

Если бы она попалась Питеру на глаза, когда он шел из деревни, то, конечно, он отвел бы девушку домой…

«Отвел бы? Ты уверен в этом?» — спросил он себя и не смог ответить.

— Тебя будут искать, — пробормотал он.

— Может — да, может — нет, — улыбнулась Инга, снимая с плеч рюкзак и опуская его рядом с рюкзаком Питера — теперь их и не отличить… впрочем, нет, у Ингиного были короче лямки, подогнанные под ее рост.

— Ты права, — вынужден был согласиться Питер, — начнут бросать жребий, а поскольку вопрос важный…

— Жизни и смерти, — подсказала девушка.

— Жизни и смерти, — повторил Питер. — Значит, бросать будут сначала монетку, потом карточку, а в решающем раунде все перессорятся и пойдут спать, чтобы вернуться к проблеме утром, на свежую голову.

— А мы тем временем уйдем далеко-далеко, — Инга опустилась на землю рядом с Питером и смотрела на взошедшее солнце, почти не щурясь.