«Совок» - Вадим Агарев

себе тревоги и страхи. Однако крайним в ее треволнениях как всегда оказался я. Изо всех сил стараясь измотать и тем самым отвлечь вдову от рвущих ее сердце переживаний, я сам выдохся и обессилел. Пока дополз до кухни и размародерил вдовьи запасы нарзана, она перестелила постель. После почти литра шипучей минералки, да еще на свежих и сухих простынях, я снова почувствовал себя венцом природы. Софья Львовна, тоже стала эмоционально поуравновешенней и носом уже не шмыгала.

- Я тебе очень благодарна, спасибо тебе! – без надрыва и очень спокойно произнесла она.

- Носи, не стаптывай! – расслабленно и абсолютно бездумно ответил я, дождавшись наконец благодарности за возвращенные импортные шузы.

- Я не за туфли. Я за то, что моя жизнь раскрасилась, раньше она серая была.

Я скосил глаза. Сонька, подперев щеку, смотрела куда-то мне за ухо, туда, где кроме стены ничего не было. И было понятно, что ничего она там не видит. Ощущение было, что взгляд ее направлен внутрь себя самой. Несколько секунд я мучился и пытался понять, где и когда мне довелось увидеть это лицо и этот взгляд. Вспомнил и понял, как только Соня подняла на меня глаза. Выражение этого лица и этих глаз я видел в дальнем углу старой ташлинской церкви. Саму икону Богородицы я так и не вспомнил, а глаза и печальную умиротворенность того лика я видел сейчас перед собой.

- Ты чего? – тревожно потеребила меня за плечо снова земная Сонька, – Что с тобой?

- Со мной все хорошо. Потому, что ты здесь, потому, что ты рядом. Я тоже тебе очень благодарен..

Глава 21

В трамвайно-троллейбусное управление я приехал к восьми утра и сразу пошел искать профком. Профком я нашел, но дверь его оказалась закрытой. Председателя, того самого мужика, который с трибуны Волжского РОВД вчера переживал за своих водительниц, я обнаружил в депо ТТУ. Было видно, что кабинетным бюрократом он не был и прямого общения с трудовыми массами не чурался. Петр Васильевич Карабанов стоял в окружении женщин, что-то от них выслушивая. Тетки, напоминая собой стаю индюшек, о чем-то наперебой галдели. Я напрягся. Не дай бог, если за прошедшие сутки опять кого-то из здешних красоток прищучил рукастый ловелас. Тогда они мне самому прямо сейчас все и поотрывают. И не только руки. Отомстят, так сказать, за все свои страхи и чьи-то беспонтовые хватания. Без малейшей жалости и снисхождения. И не принимая моих оправданий, что сам я ни разу не маньяк. Что служу я в Советском РОВД, а вовсе даже не в Волжском, они тоже слушать не станут. Я слишком хорошо помнил диалектический постулат, что именно булыжник, а никак не разум, является главным оружием возмущенного пролетариата. Вряд ли у здешних пролетарок, измученных непоследовательными приставаниями маньяка, головы устроены как-то по-другому. А то, что кипит их разум возмущенный, вчера было видно и без очков.

- Здравствуйте, Петр Васильевич! И вы, девушки, тоже здравствуйте! – приветливо поздоровался я с возбужденными тетками, большинству из которых было за сорок.

Профсоюзник и трамвайщицы, повернувшись ко мне, удивленно замолкли, оглядывая незнакомого им вежливого парня в партикулярном платье.

- Я из милиции, буду вашего туалетного разбойника искать! – сообщил я им.

Председатель, узнав меня, протянул руку, а бабы недружелюбно загалдели. Все правильно, натерпелись они за четыре месяца от писькохватальщика. А тут вот он я! И пусть не маньяк, но, хоть кто-то! На ком можно и душу отвести, и свою обиду на тяжкую бабью долю выместить. Вполне себе достойный мальчик для битья. Тем более, что как раз молод, да еще и мент.

- И как же ты его искать будешь? – спросила меня молодая, чисто одетая женщина, после того, как дамы в робе и в оранжевых безрукавках вдоволь проорались.

Чтобы сдвинуться в общении с мертвой точки, надо было чем-то сбить их агрессию. Тетенек надо было как-то расположить к себе или, на худой конец, чем-то их развеселить. Впрочем, касательно женщин, это почти одно и то же.

- Все будет строго по научной криминалистике и по закону, девушки. Мы с вами пойдем путем проведения следственного эксперимента с последующим опознанием, – заверил я страдалиц. – Для этого мне сначала у вас тут всех пострадавших от маньяка определить надо.

- Ну вот они мы! Тут почти всем досталось! – бойко выдала мне интересующие меня сведения миловидная особа в приталенной синей спецовке, – И еще почитай полтора десятка нас таких, которые бестолку пострадали.

И, как-то особого стеснения я в них не заметил, когда почти все присутствующие согласно закивали. За исключением лишь товарища Карабанова и еще двух теток, которыми маньяк по какой-то причине пренебрег.

- Ну вот и отлично! Тогда после обеда и начнем! Я стану каждый день к той уборной привозить подозреваемых, а вы будете опознавать, его это рука или нет. Придется немного потерпеть, но зато за месяц, ну, максимум, за полтора, я думаю, мы с вами его обязательно определим! – бодро ознакомил я присутствующих дам с научной методикой опознания маньяка и параллельного отсева всех непричастных мужчин мегаполиса.

- Вы, девушки, даже не сомневайтесь, полгорода проверим, но с вашей помощью мы этого злодея обязательно поймаем! – бодро завершил я веселую шутку милицейского юмора, логично ожидая понимающих улыбок женщин.

Председатель профкома ТТУ товарищ Карабанов как-то не совсем уверенно, но все же выразил солидарность профкома с законом и советской милицией. Сделал он это, поочередно оглядывая женщин и мелко кивая им головой. Тем самым как бы одобряя науку криминалистику и мой сыскной оптимизм.

Наступило гробовое молчание. Женщины в робе и та, что в чистом, смеяться никак не желали. И Петр Васильевич в создании веселого настроения меня не поддержал. Смеяться одному над собственной шуткой мне тоже не хотелось.

- А как-то по-другому нельзя, товарищ милиционер? – слегка покраснев, поинтересовалась миловидная тэтэушница в синей робе, – Уж слишком