Купавна - Николай Алексеевич Городиский

фронт связанные слабыми руками варежки, кисет для махорки, или сам рядовой боец, сумевший сразить хоть одного фашиста. Изо всего, даже самого малого и самого разного, составлялось противодействие врагу, и подчас немалой ценой. Потому каждая секунда войны прибавляла морщин и седины у всех людей.

— Одни закрывали своим телом амбразуру, чтобы обеспечить продвижение вперед целого батальона, — любил говорить Градов. — И нынче иные идут наперекор стихии, чтобы подать руку помощи терпящему бедствие. Другие приносят лекарство немощному старику — ветерану войны. Многие каждый день просто делают добро своему соседу — советом или теплым вниманием.

Точно так было и со мной.

На разные голоса журчат родники, вырываясь из недр земли к свету. По-своему говорили добываемые мною документы о людях, которых не стало в войну, близких по родству и духу моим новым друзьям, появлялись на свет, вливаясь в реку по имени Факт. Так было!

Из наградного листа на подполковника медицинской службы Колоскова Дмитрия Ираклиевича

«…Являлся участником Сопротивления, оказывал всяческую помощь содержащимся в концентрационном лагере советским военнопленным, тем самым облегчал нечеловеческие условия их содержания там.

Дмитрий Ираклиевич сумел обеспечить несколько побегов из фашистского плена рядовых бойцов и командиров Советской Армии. В ходе судебного процесса по делу о предательстве и преступной деятельности бывшего военнослужащего Красной Армии Шкреда Теодора Карловича, занимавшего в концлагере пост капо — надзирателя — под именем Шеремета Тимофея Кирилловича, установлено:

военный преступник Шкред Т. К. (он же Шеремет Т. К.) систематически склонял Колоскова Д. И. к службе немецким фашистам, вел за последним постоянную слежку, поставил под угрозу срыва первую его попытку к побегу.

Материалами судебного следствия, а также свидетельскими показаниями доказано:

Колосков Дмитрий Ираклиевич, находясь в фашистском плену, ничем себя не скомпрометировал как гражданин Советского Союза. Успешно осуществив свою новую попытку к побегу, тов. Колосков Д. И. сумел спасти от смерти месячного ребенка, дочь погибшей в плену партизанки — врача Гончаренко Евдокии Сидоровны.

За проявленное мужество Колосков Дмитрий Ираклиевич представляется к правительственной награде — ордену Красной Звезды».

Из газетных сообщений послевоенных лет

«За смелые и решительные действия при задержании опасного преступника лейтенант милиции Виктор Улитин Указом Президиума Верховного Совета РСФСР награжден медалью «За отличную службу по охране общественного порядка».

В тот день лейтенант В. Улитин зашел в больницу по служебным делам и вдруг услышал крик о помощи. Произошло невероятное: во время приема опасный преступник напал на врача Дмитрия Ираклиевича Колоскова.

Улитин устремился вдогонку за убегавшим преступником и вскоре настиг его. В завязавшейся схватке лейтенант был ранен, но сумел задержать преступника, которым оказался некий Т. К. Шкред (он же изменник Родины в военное время Т. К. Шеремет)».

Из донесения обер-лейтенанта Вилли Хофнера в штаб абвера

«Личность перебежчика, советского морского офицера Шкреда Теодора Карловича, не вызывает сомнений.

Отец перебежчика Карл Шкред — австриец по происхождению, по профессии — авантюрист, космополит по убеждению.

В 1915 году Карл Шкред находился в рядах польских легионеров Пилсудского, участвуя в боях против России. Спустя три года оказался в рядах Украинской Галицкой Армии (УГА), после поражения которой переходит на сторону Красной Украинской Галицкой Армии (КУГА). Цель перехода: предать полк и таким образом получить от белополяков отпущение грехов. Однако, прежде чем осуществить эту цель, попадает в плен к пилсудчикам и находится под угрозой расстрела. Лично Пилсудский решил простить ему измену, чтобы устроить его в штаб Петлюры как резидента своей разведки.

Некоторое время Карл Шкред пользовался доверием Петлюры, но был разоблачен и предан казни. Все это не могло не повлиять на биографию сына.

Теодор Шкред — сын Карла Шкреда — пригоден для службы Великой Германии».

Из дневника Д. И. Колоскова

«В детстве я слышал от взрослых, что есть на свете Синяя птица. Не то чтобы она была редкой птицей, однако люди почти не видят ее. Синяя птица даже гнездо свое вьет в недоступных местах: под колесами водяных мельниц, в скалах под водопадами…

Мои родители жили в Таджикистане. Отец врачевал темный люд. Отца очень любили. Многих он спас от опасных болезней, и говорили люди, что он видел Синюю птицу, верили ему. Ходило поверье: тому, кто повидает эту птицу, всю жизнь будет сопутствовать удача, как и тому, кому повезет общаться с этим счастливчиком.

Я не забыл ту таджикскую притчу. И сам в концлагере увидел Синюю птицу… во сне. Большая она или маленькая, не мог вспомнить. Но чувствовал — красивая и юркая. Она подлетела ко мне, далась в руки и сказала человеческим голосом: «Вставай, доктор!» Я открыл глаза, к своему изумлению, увидел перед собой капо Шеремета. Странно: капо и Синяя птица! Что между ними общего?.. Этот человек ужасен. Он злее самого начальника лагеря Августа Кнака: хитер, пронырлив, жесток. И всюду поспевает. Словно зверь носится капо по лагерным баракам. Он безжалостен в обращении с пленными. И приходит в ярость, когда кто-нибудь из местных жителей приближается к строю наших несчастных людей, гонимых под конвоем на разные работы.

Мне сравнительно с другими военнопленными жилось несколько лучше. Однажды Август Кнак, будучи пьяным, упал с крыльца дома, в котором жил, и разбил голову. Я оказал ему первую медицинскую помощь, так как поблизости не было немецких врачей. Кнак распорядился перевести меня на постоянную работу в так называемый лагерный лазарет. Мне отвели отдельную конуру, приказав быть всегда наготове. И питание выделили особое. Но я не съедал всего, делился с больными. Не мог иначе, ведь больных здесь кормили месивом, которое никак нельзя назвать человеческой пищей. Обычно его приготовляли из картофельных очисток.

Однажды я сделал замечание повару: надо бы помыть очистки, больные ведь и без того страдают желудками. В это время вошел на кухню капо Шеремет. Побагровев от злости, он вырвал из моих рук ведро с грязными очистками и вывалил их в котел…

Итак, капо разбудил меня, хотя время было позднее, перевалило далеко за полночь.

— Док, сейчас доставят важную птицу — беременную партизанку. Помоги разбрюхатиться ей, и чтоб в живых осталась. Непременно! Господин Кнак сказал: головой ответишь, если умрет.

Внезапные побудки были нередки. Меня будили, чтобы привести в