Северная война и шведское нашествие на Россию - Е Тарле

Но голод в отряде Любекера все усиливался в самой угрожающей степени, и уже 14 сентября Апраксин доносил Петру, что, по словам военнопленного квартирмейстера Врико, "Любекер намерен уйти из Ингерманландии"{14}.

У Любекера была сильно потрепанная походом и самым настоящим образом голодавшая армия, перед ним стоял пришедший уже в конце августа шведский флот под командованием Анкерштерна, который так же точно был бессилен взять Кроншлотское укрепление и занять о. Котлин, как сам Любекер был бессилен взять Петербург. Колебания Любекера и Анкерштерна окончились довольно неожиданно. Случилось это так. У Апраксина не было сил покончить с Любекером, но была возможность беспокоить его, нападая малыми отрядами на отдалившиеся от главного шведского лагеря части. При одной из таких стычек у Копорья, где шведам удалось одержать верх, они на беду свою нашли среди попавшей в их руки добычи письмо графа Апраксина к начальнику этого небольшого русского отряда генералу Фразеру. Апраксин сообщал Фразеру, что он спешит к нему с большой армией на помощь. Это письмо именно затем и было написано Апраксиным, чтобы каким-нибудь путем оно попало к Любекеру и сбило его с толку, потому что в тот момент никакой большой армии у Апраксина не было и в помине, никаких подкреплений он сам не получал и другим послать их не мог. Затея Апраксина увенчалась самым блестящим успехом. Любекер и Анкерштерн поверили в реальное значение попавшего в их руки письма. Все колебания кончились, шведам представилось, что им грозит неминуемая катастрофа, если они замешкаются. Решено было поскорее посадить армию на суда Анкерштерна и отплыть подобру-поздорову, не теряя золотого времени. Но это решение и привело их к катастрофе. Любекер покинул свой прежний лагерь и перевел свое войско к самому берегу моря. Сюда, в Копорский залив, к деревне Кривые Ручьи, подошли суда Анкерштерна. Началась трудная посадка войск. Чем больше войск оказывалось на судах и чем малочисленное становился шведский лагерь у Кривых Ручьев, тем смелее русские, находившиеся все время в некотором отдалении, производили свои внезапные нападения. Наконец, когда у неприятеля осталось на берегу лишь около пяти батальонов, Апраксин напал на шведский лагерь и перебил 900, а в плен взял 209 человек. Последние часы посадки имели вид и характер панического бегства. Любекер велел перебить почти всех лошадей, еще оставшихся у шведов после тяжких потерь в этом голодном ингерманландском походе. Шведы впоследствии признавали, что Любекер потерял в провалившейся экспедиции от 4 до 5 тыс. человек и несколько тыс. лошадей.

Провал наступления шведов на Петербург в 1708 г. стал известен в Европе и по логике вещей должен был бы произвести серьезное впечатление. Большая (по тем временам), прекрасно вооруженная шведская армия с обильной кавалерией, поддерживавшаяся большим флотом, полтора месяца воевала против слабых русских сухопутных сил и едва лишь начавшего строиться флота, потерпела без малейших компенсаций тяжелый урон и убралась прочь, боязливо убегая от русских. Однако впечатление от старой победы Карла XII над русскими при Нарве в 1700 г. и новой его же победы над поляками все еще держалось.

Только в Англии начинали подозревать, что какие-то существенные перемены произошли в России со времен Нарвы. И только в Англии внимательно отнеслись к поражению Любекера. Посол Витворт писал в своем донесении в Лондон: "...шведы с боем перешли через реку Неву (had forced a passage) и остановились в Ингрии, вблизи Ямбурга, откуда они установили ежедневные сообщения со своим флотом и после почти шестинедельной остановки, не предприняв ничего, решились переправиться обратно на кораблях, но при этом случае их арьергард был разбит адмиралом Апраксиным". Дальше, со ссылкой на донесение Апраксина, посланное адмиралом из Ямбурга 22 октября, Витворт сообщает, что кроме 900 шведов, перебитых при последнем нападении, и кроме взятых в плен, оставшиеся разбежались по лесам и были там тоже перебиты или взяты в плен{15}. Витворт узнал и об истории с дезориентирующим письмом от Апраксина Фразеру. Но Витворт дает другую версию: "очень странное письмо" (very odd letter), сбившее с толку Любекера, было написано будто бы не Апраксиным, а вице-адмиралом Крюйсом, причем Крюйс извещал, что в Нарве у русских 6 тыс. человек, в Новгороде - 5 тыс. пехоты и 12 тыс. драгун, в Ладоге - 3 тыс. или 4 тыс. человек и что все эти войска вполне снабжены провиантом. Об этом якобы сам Крюйс рассказывал Витворту{16}. Обе версии могли быть правильными: русскому командованию могло показаться более надежным послать не одно, а два таких письма, чтобы быть более уверенным в удаче своей хитрости.

Англичанин очень заинтересовался русским флотом, и он поспешил отправить в Англию добытый им лишь в ноябре "Список судов царского флота, в мае 1708 г. стоявших на якоре в тридцати верстах от Петербурга между островом Ричарда (Ritzard) и Кроншлотом под начальством генерал-адмирала Апраксина и вице-адмирала Корнелия Крюйса"{17}. Вот цифры, которые он дает: 12 линейных кораблей с 372 орудиями и 1540 человек экипажа; 8 галер с 64 орудиями и 4 тыс. человек экипажа; 6 брандеров и 2 бомбардирских корабля; мелких судов - около 305.

Все это представляло собой силу, и силу немалую, но одни англичане сколько-нибудь серьезно начинали ее учитывать. И все-таки обстоятельства так сложились, что и для англичан значение этих русских морских сил затмевалось решающими грандиозными событиями, готовившимися на главном театре смертельной схватки. Близилась встреча, от которой зависело политическое будущее и Швеции и России. Конечно, новые и новые сведения, собираемые всякими путями, утверждают британского посла в громадном значении поражения, понесенного Любекером: отныне Ингрия совершенно обеспечена от шведских нападений, позорное бегство шведов выясняется из шведских показаний в еще более ярком виде, чем из русских реляций (не 6 тыс., а 7 тыс. лошадей своей кавалерия уничтожили шведы перед бегством), и т. д.{18} Все это так, но все это еще может быть исправлено победой Карла XII. Точно так же думали и говорили во Франции и в правящих сферах Европы вообще.

5

28 января 1708 г. шведская армия, входя в Гродно, отогнала небольшой русский отряд, которому, впрочем, и приказано было при приближении шведов отступить, разрушив за собой мост. Но мост разрушен не был, так как бригадир Мюленфельс (это его настоящая фамилия, но в документах обычно встречается написание Мюленфельд), один из принятых на русскую службу немцев, оказался изменником. За свое показавшееся подозрительным поведение он было отдан под суд, успел скрыться и предложил свои услуги шведам. Карл XII с ним неоднократно беседовал, и изменник окончательно уверил короля в слабости предстоящего русского сопротивления.