Пропавший мальчик, пропавшая девочка - Питер Стауб

Луис Исли поднял одновременно брови и стакан с пивом, но не отпил.

– Так это наш Мистер Парк Шермана собственной персоной?

– Об этом-то я и смекнул в тот момент. И вот, двинул я к нему, чтоб хотя бы взглянуть на его рожу. И тут слышу: что-то с грохотом летит прямо ко мне со стороны входа в парк с бульвара Я голову повернул – а это рыжий пацан катит на своей доске. А когда обернулся, хмыря и след простыл. Он исчез, понимаешь? Как сквозь землю.

– Да-а, крутой из тебя полицейский, – протянул Исли.

– Видел бы ты его, не ржал бы сейчас, – сказал Джестер.

Как только Джимбо подкатил к скамейке и спрыгнул со скейтборда, стоявший на другой стороне аллеи полисмен как-то странно посмотрел на него и спросил:

– Слушай, приятель, а ты, когда ехал сюда по этой аллейке, случайно не заметил мужчину – он стоял прямо здесь вот?

– Никого, кроме вас, – ответил Джимбо.

– Отсюда ведь все хорошо просматривается.

– Ну да.

– А где стоял я, когда ты меня в первый раз увидел?

– Вон там. – Джимбо показал в сторону места на краю аллеи в четырех футах от фонтана. Примерно там другой офицер показывал ему и Марку фотографию Шейна Ослендера.

– А когда я стоял там, здесь никого не было?

– Нет, пока вы не пришли сюда.

– Благодарю, – сказал офицер Джестер и удалился.

«У них у всех крышу сносит», – сказал про себя Джимбо.

Лишь только он увидел, как Марк с пустыми руками входит с залитого солнцем бульвара Шермана в трепещущую тень высоченных лип, Джимбо почувствовал болезненный укол потери. Сегодня он пришел с доской, а Марк – без, и это было гораздо хуже, чем если бы они вдруг спохватились, что оба забыли дома скейтборды. На мгновение Джимбо охватило странное чувство: будто Марк отправлялся в путешествие, а ему остается лишь махать с причала Марк подошел ближе, и выражение тревожной озабоченности на его лице напомнило Джимбо, что у него тоже есть потрясающая новость. Хотя особого желания пересказывать Марку слова мистера Хилльярда у Джимбо не было.

В душе Марка творилось что-то, совсем не похожее на мучительные сомнения друга Глаза мальчика горели, и он едва сдерживал себя, чтобы не побежать. Посмотрев на доску в руках Джимбо, Марк тут же забыл про нее, как про абсолютно неуместную. Но полыхнувшее в душе тоскливое чувство почти мгновенно утихло, когда Марк энергично опустился на скамейку и, вскинув подбородок, с вызовом глянул на Джимбо. На нем была черная футболка и черные джинсы, и его чистое лицо сияло. От Марка едва уловимо пахло мылом.

– Ты чего, из душа?

– Видел бы ты, как я перемазался там, – сказал Марк. Он ликовал. – Дно ванной аж почернело от грязи.

– Ага, что-то откопал.

Усмешка Марка стала напряженной, глаза сузились. Джимбо не удалось расшифровать эти знаки. Ему подумалось: то, что Марк обнаружил, было либо непередаваемо скверно, либо слишком хорошо.

– А ты как?

– Кое-что нарыл, но ты давай первый.

Марк выпрямился на скамейке, прикрыл рот ладонью и посмотрел через плечо Джимбо на патрульного Джестера. Патрульный Джестер в ответ посмотрел на него с совершенно невозмутимым лицом.

– Ну… Домишко, мягко говоря, довольно странный. Кем бы ни был последний хозяин, он, похоже… Не упадешь?

– Да я уже немного в курсе. Так «кем бы ни был последний хозяин, он, похоже» – что?

Еще один скорый взгляд на Квентина Джестера, которому словно было мучительно смотреть куда-либо в другую сторону, а не на мальчиков.

– …Он, похоже, убил кучу народу. – Марк рассказал Джимбо о потайных коридорах и о своем исследовании подвала, о чемодане-сундуке и пятнах крови, впитавшихся в цементный пол. – Вот почему все носы воротят от этого места. Точно говорю, там творилось что-то запредельно жуткое. Может, он сделал ту деревянную кровать и пытал их на ней перед тем, как спускать по желобу вниз.

– Да нет, взрослую женщину теми петлями не пристегнешь, – возразил Джимбо, зная больше, чем хотел рассказать. Он не понимал, отчего Марк так оживлен.

– Взрослую, но некрупную – можно. – Марк с трудом скрывал распиравшее его веселье, которое были в состоянии заметить только Джимбо и, возможно, отец. На мгновение оно промелькнуло на лице Марка. – Ну а ты, Шерлок? Что ты там «нарыл»?

Джимбо почувствовал себя так, будто его подталкивают к краю трамплина, заставляя прыгнуть.

– Почти все на Мичиган-стрит вообще без понятия, что там и как с этим домом. Они знают только, что некоторые соседи иногда собираются и приводят в порядок участок, чтобы их квартал не напоминал трущобы: например, постригают траву на лужайке с трех сторон дома каждые две недели. У них даже расписание составлено, кто когда стрижет. Две женщины рассказали мне, что их мужья терпеть не могут это место. И желают ему сгореть дотла когда-нибудь ночью. Я застал дома обоих Рощенко. Из всех, кого я обошел, только им и еще одному человеку пришло в голову полюбопытствовать, чего это я интересуюсь домом.

– А кому еще? А, понял. И что ты ответил?

Джимбо скривился:

– Что на лето задали придумать тему для реферата. Рощенко посоветовали глобальное потепление. Миссис Рощенко сказала, что ей не по себе от одного вида номера тридцать три двадцать три, и она не советует мне без особой нужды даже глядеть в его сторону.

– Сами-то небось пялятся, когда стригут лужайку. – Марк пристально взглянул на Джимбо, и тот собрался с духом – А вторым, кто спросил тебя о доме, был старый Хилльярд, правильно?

Джимбо кивнул:

– Старина Хилльярд видел, как мы там возились вчера, а еще видел, как ты сегодня утром туда ходил.

В глазах Марка плеснулась тревога.

– Он не грозил разболтать об этом?

– Да нет. Старина Хилльярд совсем не такой, как мы о нем думали. – Джимбо помедлил. – Он такой прикольный…

– Что ты ему сказал?

– То же, что и Рощенко. Реферат.

– И он поверил?

– Поинтересовался, не считаю ли я его идиотом. Он сказал, что даже если в средней школе задают на лето рефераты, то я похож на парня, который будет тянуть до последней недели августа.

Марк засмеялся. Секундой позже рассмеялся и Джимбо.

– В общем, я сказал ему, что нам просто очень интересно, отчего это дом пустует. И он сказал…

– Чего сказал-то?

– Он сказал: интересно, почему это нам очень интересно.

Марк чуть вскинул голову и чуть приоткрыл рот.

– А особенно интересно, почему это интересно лично тебе.

Марк опустил голову, а брови его поползли вверх. Все, подумал Джимбо, пора: сейчас или говорить всю правду, или врать что-нибудь.