Крик души - Сьюзен Льюис

После того как она ушла, Никки посмотрела на Зака, лежавшего на пеленальном столике, и засмеялась, увидев, как он рассматривает ее в ответ.

— Я твоя мамочка, — прошептала она, все еще не успев привыкнуть к этим словам и тем ощущениям, которые они вызывали в ней. Опустив голову, она поцеловала его пухлую щечку и вздрогнула, когда он схватил ее за волосы. Ей достаточно быстро пришлось понять, что, сжимая кулачки, младенцы не знают, как их разжимать, поэтому следующие несколько минут она провела, пытаясь придумать самый безболезненный способ достать свои локоны из его стиснутых пальчиков.

Затем, застегнув липучки на подгузниках «Хаггиз», надев на чего белую маечку и комбинезончик в стиле «Операция «Буря в пустыне»», она упаковала его в очаровательный кардиган на пуговицах и ботиночки на шнуровке в военном стиле, надела на голову темно-зеленую шапочку с помпонами, спрятала ручки в пушистые рукавицы, затем уложила его в детскую коляску фирмы «Макларен» и побежала наверх, чтобы обуться самой. Сделать это теперь было намного легче, чем когда она носила сына под сердцем, однако вес у нее до сих пор оставался избыточным, на что Кристин, ее «самая близкая подруга», не преминула любезно указать в прошлые выходные.

— Я говорю тебе это только потому, — заявила Кристин, — что все знают, насколько для женщины важно вернуться в форму после родов, ведь в противном случае она рискует потерять мужа.

Именно потому, что эти слова по-прежнему звучали в ее ушах, с понедельника Никки стала избегать кондитерской «У Кларка» и даже предпочитала перейти дорогу, лишь бы не проходить рядом, так как из магазина шел просто неудержимо аппетитный аромат. К тому же она записалась на занятия йогой и гимнастикой в местном зале. Сегодня была уже вторая тренировка; в прошлый раз случился небольшой казус: когда она попыталась принять совершенно немыслимую позу, ее леггинсы лопнули в промежности. Она их уже зашила двойным стежком и в этот раз поддела под них черные колготы на всякий случай.

Они с Заком приехали на место с большим запасом времени, и миссис Гиллам, следившая за детьми в яслях, которые были отгорожены веревками в дальнем углу зала, похоже, очень обрадовалась, снова увидев своего самого младшего подопечного. Так как он уже крепко спал, Никки оставила коляску по эту сторону веревочной ограды, чтобы оставить детям постарше больше пространства для игр, и пошла взять один из сильно потертых гимнастических матов, которые местный спортивный клуб пожертвовал для благотворительной ярмарки, и Мэгги, тренер Никки, быстро приобрела их для своих занятий.

К началу тренировки, назначенной на три часа, в зале собралось с полдесятка женщин — все с маленькими детьми, которые сразу же с шумом завозились в детском уголке. Мэгги собрала со всех по два фунта в качестве платы за вход и включила спокойную музыку, чтобы начать разминку.

Поскольку на сей раз обошлось без повреждений одежды, приводящих к взрыву хохота и остановке занятия, следующий час они провели, погрузившись в состояние медитации и расслабления, выполняя вслед за Мэгги обычные упражнения, которые она сама разработала: на улучшение осанки, кровообращения, укрепление мышц и растяжку. Когда тренировка закончилась, Никки почувствовал, что весьма довольна тем, как справилась с упражнениями. Затем она повернулась к детскому уголку и на мгновение застыла, оцепенев от растерянности. Рядом с коляской Зака стояла незнакомка: она качала его на руках и целовала в щеку.

Пытаясь не выставить себя на посмешище из-за охватившей ее паники, Никки мгновенно пронеслась через весь зал и приблизилась к женщине. Ее лицо, должно быть, исказилось от ужаса, потому что та немедленно передала ей Зака, и, пробормотав извинения, убежала.

Сердце Никки бешено колотилось, когда она прижала к себе ребенка. Она даже не заметила, как к ней подошла Мартина, смуглая девушка с вьющимися волосами, которая жила за скобяной лавкой на Норд-стрит.

— Вы что, не знаете ее? — спросила Мартина, беря своего малыша на руки. — Это же Терри Уолкер. — Лицо Никки вспыхнуло, когда она повернулась к девушке. — Надо заметить, миссис Гиллам не должна оставлять детей без присмотра, — продолжала Мартина, — даже если мы находимся в том же помещении.

— Кто такая Терри Уолкер? — спросила Никки.

Пухлые щеки Мартины порозовели в предвкушении возможности посплетничать.

— Она живет на Лаквелл-роуд, — ответила она. — Бедняжка отчаянно хочет ребенка, но она как раз должна была начать лечение от бесплодия, когда муж сделал ей ручкой. И знаете, почему? Подцепил восемнадцатилетнюю красотку в Хартклиффе, ублюдок.

Сердце Никки сжалось, но она не была уверена, от чего именно: от жалости или от неловкости. Возможно, от одного и от другого.

— Она уже поступала так раньше? — поинтересовалась она. — Я имею в виду, могла просто зайти и взять чужого ребенка на руки?

Мартина пожала плечами.

— Насколько я знаю, нет, но я сама пришла сюда только в четвертый раз. Впрочем, все говорят, что она действительно очень страдает из-за того, что с ней приключилось. Она говорила одному моему знакомому, что, если бы могла себе позволить, то родила бы ребенка для себя; но сейчас ей приходится выставлять дом на продажу, чтобы откупиться от лживого подонка, за которого вышла замуж. Жизнь ужасно несправедлива с некоторыми, правда?

— Да, — пробормотала Никки, — ужасно несправедлива.

Положив начавшего ворчать Зака обратно в коляску, она сняла с крючка пальто и шарф, завернулась в них посильнее, потому что на улице дул пронизывающий ветер, и поспешила домой.

К тому времени, когда она говорила вечером со Спенсом по телефону, она уже более-менее оправилась от шока, который испытала, обнаружив Зака на руках у Терри Уолкер, но все еще не могла перестать думать о ней.

— Как же ей, должно быть, тяжело, — вздохнула Никки, рассказав ему о том, что случилось, — видеть, как другие женщины рожают детей, не прикладывая к этому вообще никаких усилий, в то время как ее надежды родить исчезли вместе с мужем.

— И правда, трагично, — согласился он, — но это вовсе не означает, что она может ходить по району и вынимать младенцев из колясок, чтобы потискать их, не спрашивая на то разрешения.

— Я знаю, но когда думаю о ней… Она показалась мне такой одинокой и такой грустной. Наверное, у нее не много друзей…

— Ник, я понимаю, к чему ты клонишь, — перебил он ее, — но ты не можешь решить ее проблемы. Я уже не говорю о том, что ты недолго будешь здесь жить, так что подумай, как тяжело ей будет, если ты познакомишься с ней, а затем уедешь. Возможно, в результате она даже почувствует себя еще более обездоленной, чем сейчас.