Белые яблоки - Джонатан Кэрролл

Этрих с тревогой взглянул на Изабеллу:

– Но тогда у меня есть все основания бояться за нее!

– Ничего не поделаешь, но, по правде говоря, Фиона и Эйприл существа дружелюбные, так что она почти не рискует.

Они сделали еще несколько шагов, и Этрих, собравшись с духом, спросил:

– Так, значит, крыса врала, что она – это я сам, только умерший. Но тогда кто же он, этот Алан Уэллс?

– Вспомни, о чем я тебе только что говорила, – на ходу ответила Коко. – Животные не лгут и не притворяются. Поэтому, столкнувшись с гигантской говорящей крысой, можешь быть уверен, это чья-то личина.

– Постараюсь запомнить. Но ты так и не сказала, кто он на самом деле. Во всяком случае, существо это было отлично осведомлено о мельчайших подробностях моей жизни…

Коко вытянула губы трубочкой и слегка нахмурилась, прикидывая, следует ли отвечать на этот вопрос коротко или подробно.

– Это был Хаос, Винсент. Постараюсь объяснить тебе. Хаос – явление, враждебное тебе. Да, его осведомленность о твоей жизни такова, что может потрясти воображение, но сам он – не твой друг. Отнюдь.

Обдумывая слова Коко, Этрих брел следом за ней к слоновнику. Первым, на что он обратил внимание, когда они вошли внутрь, был запах. Не то чтобы он показался ему противным, хотя и приятным назвать его было нельзя. Какой-то совершенно непривычный, чужой. Он даже не представлял себе, что на свете бывают такие запахи, и не мог вспомнить, как ни силился, чувствовал ли он его несколько месяцев тому назад, в прошлое посещение зоопарка. Джеку нравились слоны, и он всегда тащил отца к ним. Вольер был просторным и напоминал школьный физкультурный зал. Решеткой, отделявшей посетителей от животных, служили массивные и длинные – от пола до потолка – металлические брусья. Повсюду были развешаны объявления, гласившие, что заступать за желтую линию на полу воспрещается. Коко подошла к двери гигантской клетки, вытащила из кармана ключ и отперла ее. Этрих глазам своим не поверил.

– Мы что же, войдем туда, внутрь?!

– Придется. Давай не трусь!

Она прошла в дверь и даже не оглянулась. Этрих последовал за ней. Но прежде чем войти в клетку, он убедился, что дверь осталась распахнутой во всю ширину. Он не исключал, что им придется спасаться отсюда бегством. Винсент Этрих не впервые ввязывался в ситуацию, когда жизненно необходимо было подготовить себе путь к внезапному отступлению. Благодаря такой предусмотрительности в прошлом ему не раз удавалось с легкостью выходить из весьма щекотливых ситуаций. Не обладай он этим умением, не сносить бы ему головы – при его-то тяге к любовным приключениям.

Коко прошла в центр помещения. Она повернулась лицом к Этриху и начала подробно излагать ему концепцию мозаики. По правде говоря, место для урока теологии она выбрала не самое подходящее. Голос ее в этом пустом помещении эхом отдавался от стен. Запах слоновника и мысль о его обитателях мешали Этриху сосредоточиться. Во все время ее рассказа никто из посетителей не подошел к вольеру, и это само по себе было странно, ведь обычно в выходные здесь было не протолкнуться. Этрих догадался, что какие-то неведомые силы удерживают людей на расстоянии от этого места. Однако он почему-то не решился высказать данное соображение вслух. Даже Изабелла и оба слона оставались снаружи. Коко, опустившись на колени, вытащила из кармана горсть разноцветных плиток.

– Поди сюда, Винсент. Я хочу, чтобы ты кое-что проделал с ними.

Сначала он с тревогой оглядывался по сторонам, ожидая, что с минуты на минуту с ним и Коко случится нечто ужасное. Или что в здание заглянет кто-то из работников зоопарка и спросит, какого черта они делают в вольере. Или слониха со слоненком решат возвратиться в свое жилище и с полным на то основанием выразят недовольство тем, что незнакомые люди перебирают в их загоне осколки мозаичных плиток.

Но стоило мозаике, которую он составил, взорваться, как все эти мысли вылетели у него из головы. Он словно завороженный глядел па осколки плиток, которые плыли по воздуху, и сознание его внезапно обрело удивительную ясность. Даже Коко была удивлена, когда он, стоило ей только пуститься в дальнейшие объяснения, коротко кивнул и заявил:

– Знаю. Все это мне известно.

Нахмурившись, она издала протестующий возглас, но тотчас же вспомнила, где ему довелось побывать, и лицо ее прояснилось.

– Ну разумеется, знаешь. Еще бы!

Она ответила на те немногие вопросы, которые он ей задал, и поспешно закончила свои объяснения.

– С этим мне все понятно, – подытожил Этрих. – Но скажи, зачем меня возвратили назад? Почему я здесь?

Коко выпрямилась и сделала несколько шагов. Вокруг нее в воздухе висели разноцветные осколки смальты, напоминавшие конфетти. Она вытянула руки и взглянула налево, потом направо, глаза вверх.

– Одна из этих плиток – ты, Винсент, как тебе, впрочем, уже известно. Еще одна – Изабелла, но есть среди них также и… – Она не глядя протянула руку и схватила белую плитку. – Одна из них – Хаос. К примеру, вот эта белая. Хаос всегда был частью Мозаики и навсегда ею останется, независимо от того, какую форму примет Мозаика и сколько раз она изменится.

Этрих взглянул на плитку, которая лежала на открытой ладони Коко. Она показалась ему похожей на маленькое белое яблоко.

– Но Хаос, как и все остальное, меняется вместе с Мозаикой. И на сей раз он обрел сознание. – Стоило ей сомкнуть пальцы вокруг белого шарика, как он исчез. – До сих пор он оставался стихийной силой, такой же, как природа. Когда молния убивает человека на одной стороне улицы и оставляет в живых тех, кто находится на другой, это не результат ее сознательного выбора, а простая случайность. Данная стихия нанесла удар именно в этом, а не в каком-либо ином направлении, только и всего. Молнии не умеют мыслить, они не испытывают ни любви, ни ненависти, ни любопытства и ни о чем не рассуждают. Это всего лишь погодное явление. До недавнего времени таким же был и Хаос. Он представлял собой одну из стихий, но, очутившись в данной Мозаике, он научился мыслить, он обрел рассудок. – Она раскрыла ладонь. Белое яблоко, снова появившись невесть откуда, стало заметно больше. Оно увеличилось в размерах почти вдвое. – И понял, что ему нравится эта реальность, что обладать сознанием – это здорово. – Снова сжав ладонь, она тотчас же ее раскрыла. Шар был уже величиной с мячик для гольфа. Он смотрелся как-то нелепо и выглядел совершенно неуместным в окружении других плиток, которые были куда меньше. Коко взглянула на него и нахмурилась. – Хаос не желает, чтобы что-либо менялось. И всячески противодействует созданию новой Мозаики. Он уже долгое время делает все, что только можно, чтобы она никогда не образовалась.