Кровные узы - Райчел Мид

—  Да? — Она тщательно изучила меня. — Вы что-то продаете? — Рядом с этой высокой

безукоризненной моройкой я неожиданно почувствовала себя замухрышкой и старомодной в своей

льняной юбке и блузке на пуговицах.

— Адриан здесь?

— Кто?

— Адриан. Высокий такой. Темные волосы. Зеленые глаза. Она нахмурилась:

— Ты имеешь в виду Джета?

— Я... я не уверенна. Он курит как паровоз? Девушка глубокомысленно кивнула головой.

— М-да. Ты точно о Джете. — Она оглянулась назад и выкрикнула: — Эй, Джет! Здесь какая-то

продавщица хочет тебя видеть.

— Впусти ее, — окликнул легко узнаваемый голос. Моройка открыла дверь шире и сделала мне знак войти внутрь.

— Он на балконе.

Я прошлепала через гостиную, которая послужила поучительной историей о том, что может случиться, если мы с Джил всецело потеряем способность ведения домашнего хозяйства и чувство собственного достоинства. Это место было катастрофой. Девушки — катастрофы. По полу громадными кучами было разбросанное нестиранное белье, грязная посуда покрывала каждый квадратный сантиметр, который не был занят пустыми пивными бутылками. От опрокинутых флакончиков выливающегося лака для ногтей производило впечатление розового большого неровного пятна жевательной резинки на ковре. На диване, закутавшись в шерстяное одеяло, на меня сонно взглянула, белокурая моройская девушка, перед тем, как снова отрубиться.

Обходя все это, я направилась к Адриану через большую стеклянную дверь, выходящую на балкон. Он стоял на балконе лицом к перилам, спиной ко мне. Утренний воздух был теплым и чистым, таким естественным, а он пытался это испортить своим сигаретным дымом.

—  Вот скажи мне, Сейдж, — произнес он, не поворачиваясь ко мне. — За коим чертом

устанавливать здание рядом с пляжем, но не вывести балконы на воду. Они были построены, чтобы

смотреть на холмы позади нас. Если соседи не начнут заниматься кое-чем интересным, я готов

объявить это здание абсолютно бесполезным.

Я скрестила руки ну груди и уставилась ему в спину.

—  Рада была выяснить твое ценное мнение касательно этого. Я обязательно обращу на это

внимание, когда зарегистрирую свою жалобу на их муниципалитет из-за не отвечающего требованиям

океанского пейзажа.

Он обернулся, с намеком на улыбку скривившей его губы.

— Что ты здесь делаешь? Я предполагал, что ты в церкви или что-то в этом роде.

— А сам как думаешь? Я здесь по просьбе пятнадцатилетней девочки, которая не заслуживает, чтобы ты обращался через нее.

Все признаки улыбки исчезли.

— Ох. Она рассказала тебе. — Он отвернулся.

— Да, и вы все должны были рассказать мне раньше! Это существенно... важно.

— И без сомнения, кое-что из того, к чему Алхимики проявили бы тягу к исследованию. — Я в полной мере могла представить себе его усмешку.

— Я пообещала ей не рассказывать. Но ты, тем не менее, должен был рассказать мне. Это своего рода очень важная информация с тех пор, как я стала той, кто нянчит всех вас.

— «Нянчит» — своего рода крайне отдаленное выражение, Сейдж.

— Принимая во внимание текущий сценарий? Не думаю.

Пока Адриан молчал, я бегло оглядела его. Он был одет в высококачественные темные не выцветшие джинсы и красную хлопковую рубашку, в которых он, должно быть, спал, судя по тому, что они были изрядно помятыми. Ноги его были босы.

— Ты брал с собой пальто? - спросила я.

— Нет.

Я вернулась внутрь и произвела обыск посреди беспорядка. Белокурая моройская девушка крепко дрыхла, а та, что впустила меня, развалилась на разобранном диване в другой комнате. В конце концов, я отыскала носки и туфли Адриана, разбросанные по углам. Быстро схватив их, я направилась обратно на открытый воздух и бросила их ему на балкон.

— Обувайся. Мы уезжаем.

— Ты не моя мамочка.

— Нет, твоя отбывает наказание за лжесвидетельство и воровство, если мне не изменяет память. Это было подло, подло так говорить, но это правда. И это привлекло его внимание.

Голова Адриана резко обернулась ко мне. В глубине его зеленых глаз вспыхнула ярость, которую впервые за все время я увидела по-настоящему.

— Не смей упоминать о ней когда-либо снова. Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Его гнев немного пугал, но я решила ему обосновать:

— Вообще-то, я была одной из ответственных, кто отслеживал документы, которые она украла.

— У нее на то были свои причины, — произнес он сквозь стиснутые зубы.

— Ты так охотно защищаешь того, кто осужден за преступление, но до сих пор у тебя нет никакого уважения к Джил — к той, которая ничего не сделала.

— У меня достаточно к ней уважения! — Он сделал паузу, чтобы прикурить сигарету дрожащими руками, и я подозревала, что он так же пытается получить контроль над своими эмоциями. — Я думаю о ней постоянно. Как же не думать? Она здесь... я могу чувствовать это, но она всегда здесь, всегда слушает мысли в моей голове, слушает то, что даже я не хочу слышать. Чувствует то, что я не хочу чувствовать. — Он затянулся сигаретой и повернулся, чтобы осмотреться, однако я сомневалась, что он действительно видел хоть что-то.

— Если ты так хорошо о ней осведомлен, тогда как ты можешь творить подобное? — Я жестом обвела вокруг нас. — Как ты можешь пить, когда знаешь, что это так же влияет и на нее? Как ты можешь делать, — я поморщилась, — то, что ты делал с теми девчонками, зная, что она может «видеть» это? Ей пятнадцать.

— Я знаю, знаю, — выпалил он. — Я не знал о выпивке — не с самого начала. Когда в тот день она пришла после школы и рассказала мне об этом, я перестал. Я действительно перестал. Но затем... когда вы нагрянули в пятницу, она велела мне расслабиться, так как были выходные. Я предположил, что она не переживает за то, что будет хреново себя чувствовать. Поэтому я сказал себе: «Всего пару глотков». И только прошлой ночью меня понесло. А потом все смешалось, и я попал сюда и... какого черта? Я не обязан перед тобой отчитываться.

— Не думаю, что ты можешь отчитываться хоть перед кем-то. — Я была в ярости, моя кровь кипела.

— Не тебе мне это говорить, Сейдж, — проговорил он, обвиняюще тыкая в меня пальцем. — По крайней мере, я хоть что-то делаю. А ты что? Позволяешь миру проходить мимо тебя. Ты стоишь здесь, в то время, как этот мудак Кит относится к тебе, как к дерьму, а ты просто улыбаешься и киваешь. У тебя нет стержня. Ты не даешь отпор. Даже старикан Эйб, кажется, тебя запугал. Неужели Роза была права в том, что у него на тебя что-то есть? Или он просто еще один, против кого ты не осмеливаешься пойти?

Я изо всех старалась не дать ему понять, как глубоко ранили меня эти слова.