Четвертый Рейх - Алексей Гравицкий

Богданов понял, что Клейнерман гордится последним каламбуром, и вежливо улыбнулся. Баркер хмыкнул и нагло добавил:

— У нас говорят, что чем выше шкаф, тем громче он падает.

Клейнерман остановился и обернулся к нему всем корпусом. Стража тоже замерла на месте. Вышколены солдаты были идеально.

— Типично плебейская точка зрения, — сквозь зубы, не теряя ухмылки, прошипел Клейнерман.

— Могу при случае ее доказать, — с американской улыбкой во все тридцать два зуба ответил Баркер.

— Вряд ли вам представится такой случай. Каждый из этих солдат в совершенстве владеет стрелковым оружием.

— По мишеням каждый может…

— Я с удовольствием бы посмотрел, как вы обращаетесь с оружием. Хотя бы в тире. Хотя бы где угодно.

— Всегда к вашим услугам.

Клейнерман уже без улыбки кивнул и ушел вперед.

— Что узнали? — вполголоса поинтересовался Богданов.

— Они никогда не воевали, — ответил Баркер. — Колонизация планеты проходила мирно. Разве что постреляли немного по местным и все.

— Это хорошо…

— Это плохо. — Кларк покачал головой. — Будь они вот теми медузами…

— Кем?

— Ну, медузами… Штуковину с щупальцами помните, скакала там, снаружи…

— А, клубни.

— Кто?

— Не важно. — Богданов махнул рукой. — Я понял, о ком вы.

— Так вот, будь они этими, ну вы поняли… Я бы подумал, что это хорошо. Но мы имеем дело с людьми. А для человека отсутствие насилия — очень дурной фактор. В обществе накапливается напряженность. Как котел под плотно подогнанной крышкой. Что-то должно произойти.

— Я понял… — Игорь замолчал.

— Клубни, — хмыкнул себе под нос Баркер. — Надо же.

Тем временем конвой подвел их к воротам.

Вблизи эта конструкция поражала воображение. Казалось, что створки подпирают небеса. И действительно, часть потолочного свода была расписана таким образом, что бы складывалось впечатление, что смотришь на небо! Но не местное, а то, далекое земное голубое небо, по которому бегут легкие облака…

Ощущение было таким живым, что Игорь потряс головой.

Не может быть!

Клейнерман наслаждался произведенным эффектом так, будто лично расписывал потолок.

— Прошу! Великий Учитель примет вас! — сказал он с максимальной торжественностью.

И двери стронулись с места.

Все! Целиком! Две огромные двадцатиметровые створки легко, без скрипа пошли внутрь. По затылку пробежал прохладный ветерок. Игорь успел оценить толщину дверей, где-то с локоть, и удивиться тому механизму, который двигал всю эту махину. Тут, в средневековом готическом замке, с примитивным, хорошо не свечным, освещением, механика такого уровня поражала. Даже ехидный Баркер стоял, раскрыв рот.

Но Богданов помнил лабораторию, огромные колбы и профессора Цукермана.

Четвертый Рейх был совсем не таким простым, патриархальным мирком, каким хотел казаться.

— Прошу вас! — Клейнерман театральным жестом пригласил землян войти. — Великий Учитель ждет!

Игорь шагнул через порог, за ним последовали остальные.

Входная дверь была заперта, но первым добравшийся до дома Осьминог воспользовался открытой форточкой высокого окна. Ловко запрыгнул туда, куда вряд ли бы добрался человек, грузно покачиваясь, завис на несколько секунд на раме, и провалился внутрь.

Когда Александр подошел к крыльцу, в замке что-то щелкнуло, дверь распахнулась. Головоногий отступил в сторону, придерживая дверную створку с видом заправского дворецкого. Забавный и трогательный.

Погребняк благодарно кивнул и переступил порог. Дверь тихо захлопнулась. Воцарился полумрак. Даже не смотря на кровавые сумерки снаружи, пришлось выждать несколько секунд, приучая глаза к сумраку внутри. Наконец, Александр проморгался и огляделся.

Дом выглядел скромно, но все, до чего дотягивался взгляд, было сделано с обстоятельностью и продуманностью, которую приписывали немцам. Александр всегда полагал, что этакая педантичность во всем как отличительная черта целого народа — придумка.

Конечно, существуют различные культурные традиции, но считать по этому поводу всех русских алкашами, или всех французов бабниками, казалось ему весьма наивным. Такая же штука была и с немцами. Но видя сейчас ту дотошность, с которой здешний хозяин организовывал свое жизненное пространство, Погребняк подумал, что немного ошибался. Какая-то доля истины в выделении «чисто немецких качеств» все же была.

Походя включая искусственное освещение, Александр принялся методично обследовать дом.

На первом этаже, помимо просторного коридора, обнаружилась кухня и необъятных размеров столовая. Еще за одной дверью расположилась кладовка. И везде был образцовый порядок.

Смазанные петли не скрипели, двери открывались легко и беззвучно. Массивная мебель была расставлена с какой-то геометрической точностью. Окна наглухо закрывали плотные кремовые шторы, на столе в столовой лежала белая скатерть, комоды и тумбочки укрывали такие же белоснежные салфетки. Диван и стулья с полотняной обивкой. Куча пылесборников, от которых на Земле давно отказались, и при этом — ни пылинки.

Кастрюли и сковороды начищены до блеска. В шкафах идеальный порядок. Каждая банка на своем месте. Посуда ровными рядами. И на кухне, и в столовой, даже в открытом серванте. Расставлено не так, чтобы красиво смотрелось, а так, чтобы удобно было взять.

Еще на кухне обнаружилась старомодная плита. Никаких универсальных варок или других приборов для приготовления пищи. Александр ухмыльнулся. Хорошо хоть не на огне готовят.

Задняя дверь оказалась не заперта. Она вела в гараж. Там стоял странного вида автомобиль с открытой кабиной на два сидения и открытым же кузовом, в котором при желании можно было перевезти пару здоровенных шкафов вроде того, что стоял в столовой.

Вот только того, за чем пришли, нигде не было. Погребняк вернулся в дом. Осьминог по-прежнему сидел под дверью, как оберегающая покой хозяина собака, лишь сухо щелкнул конечностями.

Александр подмигнул ему и направился к лестнице, ведущей на второй этаж.

Узкий коридорчик наверху не выдерживал сравнения со своим собратом с первого этажа. Зато дверей здесь было значительно больше. Погребняк толкнул ближайшую. Наудачу. Повезло.

Небольшую спальню заливал красноватый свет из широкого окна. Легкие, полупрозрачные алые шторы и розоватые стены усугубляли эффект и спальня буквально тонула в красном.

Не включая освещения, благо, света здесь было достаточно, Александр обогнул внушительную кровать с коваными спинками и подобрался к гардеробу. Дверь шкафа была заперта, но ключ искать не пришлось. Он торчал прямо в замке, наводя на сомнение в собственной необходимости.

Александр взялся за ключ. Повернул, потянул. Дверь открылась так же беззвучно, как и все прочие. Гардероб только внешне казался древним. На поверку он либо был новым, либо имел постоянный уход и от нового не отличался. Хотя в музеях на Земле такие штуки хранились тоже с должным уходом, что не мешало им быть скрипучими и перекошенными.

Внутри ископаемого шкафа обнаружился весьма солидный мужской гардероб. Погребняк провел рукой по висящим на вешалках костюмам и хмыкнул. Оригинальностью и разнообразием стиля одежда не блистала, и, тем не менее, сказать, что вся она была одинакова, язык не поворачивался.

Так или иначе, надо было что-то выбрать, и этот выбор озадачивал. Надевать, что попало, было нельзя. Кто знает, какие тут традиции? Это для него тряпки из шкафа похожи, а для местных… Вот напялит он этот костюм, а тот окажется свадебным или наоборот траурным — то есть не на каждый день. И такая тряпка обязательно привлечет внимание. А лишнее внимание ему не нужно.

— И спросить не у кого, — пробормотал Александр.

«Опасность!» — взорвалось в голове.

Погребняк вздрогнул от неожиданности. Резко обернулся, ожидая увидеть незаметно подкравшегося Осьминога, но того не было. Ни за спиной, ни в комнате, ни на втором этаже. Просто импульс был настолько могучим, что достал на расстоянии сквозь балки и переборки.

Александр закрыл шкаф и вылетел из комнаты. Прикрыл дверь, бросился к лестнице и уже на верхней площадке замер, слыша через стук сердца легкий щелчок отпираемого замка.

Распахнулась и закрылась, судя по красному отсвету, входная дверь. Возникли и оборвались шаги. На мгновение установилась тишина и тут же разорвалась грубоватым человеческим голосом.

— Ах ты ж тварь! Совсем распоясались.

Внизу сухо щелкнуло.

Осьминог!

Не спрятался, не убежал…

Опережая мысли, Александр качнулся вперед, вылетая на верхние ступени.

Следующей мгновение растянулось на целую вечность, навсегда оттискиваясь в памяти трехмерной картинкой.