Черные розы для снайпера - Нина Васина

– Оказывается, это даже не театр. Оказывается, это цирк. Тебе удобно? – Полина надела туфли на высоких каблуках и смотрит на Далилу сверху вниз.

– Удобно. Мне удобно.

«Помощник режиссера» приказывает обыскать женщин. Вызываются трое, но Ева требует, чтобы ее обыскивал тот мужчина, которого она сама выберет.

– Ты тоже так думаешь, да? – радостно спрашивает Полина. – Ты тоже считаешь обыск эротическим гротеском?

– Ну как тебе сказать, – Ева задумчиво трогает пальцами подбородок, – не то чтобы это было очень эротично, но некоторые скрытые инстинкты мужского и женского начал в этом действии, несомненно, проявляются.

– Я, как психолог, могу сказать одно: подсознательно мужчина, обыскивающий женщину, всегда готов к сексу, он ощущает воздействие ее организма на свой путем непосредственного контакта чувствительными окончаниями пальцев, он вдыхает запах, само тело женщины находится предельно близко, а действие, которое он совершает в этот момент, крайне возбуждает. Он ведь ищет какое-либо проявление агрессии либо животного испуга, и то и другое очень заразительно… – Далиле пришлось перевести дух, она слегка дрожала и старалась не поднимать глаз.

– А женщина, обыскивающая мужчину, должна ощущать сильное возбуждение при осмотре некоторых мест. Мне лично нравится невзначай провести ладонью по попке, – мечтательно говорит Полина, – мужчина обычно дергается и протестует, потому что на попке у них есть такие зоны…

– С кем они разговаривают? – спрашивает кто-то из стоящих рядом мужчин. «Помощник режиссера» смотрит на часы.

– Осветите, пожалуйста, всех! – требует Ева, а поскольку ее требование не выполняется, она на ощупь выдергивает на свет первого мужчину, осматривает его и отталкивает обратно в темноту. Потом второго. – Ты, – говорит она в молоденькое лицо с подтеками пота на висках, – обыщи меня!

– Мужики, – неуверенно предлагает «бутафор» с гранатометом на плече, – может, смотаемся отсюда как-нибудь, а то ведь скоро разбираться приедут.

– Мы-то смотаемся, мы смотаемся! А ты пешком пойдешь, проверяльщих хренов.

– Начни с подмышек, – предлагает Ева замявшемуся молодцу. – Скажи, чтобы я подняла руки.

– Тебя заводит стеснительность, да? – интересуется Полина. – Я бы выбрала вон того, самого толстого.

– А ты, Далила? Ты которого хочешь для обыска?

Внизу по дороге едут, мерцая синими огоньками, милицейские машины.

– Ну вот, доигрались, – уныло бормочет «декоратор», – хоть пушку заберите в багажник, вы ж не звери!

В первый джип торопливо заталкивают трех женщин. Обыскивают их второпях сзади, Ева не видит, кому принадлежат цепкие руки, вытаскивающие у нее из-за пояса пистолет. Вторая машина тоже укомплектовывается под завязку – пятеро. Еще трое садятся в машину Евы, чтобы дождаться патруля, а «бутафор», избавившись от пушки, идет к взорванной машине.

– Скажешь, что на «универсале» проскочили бритоголовые и шарахнули по мне очередями, а по тебе гранатой! – кричит с переднего сиденья «Москвича» не успевший обыскать Еву.

– А дом? – кричит «декоратор».

– Говори поменьше и не усложняй!

Джипы уходят на огромной скорости, Далила сидит между Полиной и Евой и зажмуривает глаза.

– У кого пушка в багажнике? – спрашивает шофер.

– У нас и пушка в багажнике, и смертельное оружие в количестве двух штук на сиденье сзади, – сообщает ему напарник.

– Боишься?

– Чего мне бояться, ты только скорость не сбавляй, они же не самоубийцы – нам шеи ломать на такой скорости.

– Не дрожи, – говорит Ева Далиле и берет ее ладонь в свою.

– А что! Та, которая сзади тебя, может запросто и удавочку накинуть на шею, а, Ева Николаевна? Ты ведь любишь удавочкой?

– Разве что в прачечной, – тихо говорит Ева, справившись с нахлынувшим страхом. Но самая неприятная неожиданность ждет ее через десять минут.

У поста ГАИ дорога перекрыта. Машины осматривают. Шофер, включив свет в салоне, достает документы.

– У нас плановая операция, пропустите и предупредите следующий пост. – Он достает красное удостоверение. – Одна женщина сзади тоже на задании, а двое в наручниках задержанные. – Теперь у него в руках два удостоверения. Одинаковых. Его и Евы.

В одиннадцать двадцать воскресного вечера отстрельщик Хрустов в синей униформе обслуживающего персонала гостиницы, в кепке с козырьком, тонких трикотажных перчатках и с небольшим ящичком в руке открыл отмычкой дверь номера, соседнего с номером адвоката. На огромной двуспальной кровати скорчился и посапывал лысый мужичок, в свете фонарей его лысина и голые пятки блестели выпуклостями на темном постельном белье. Хрустов, двигаясь очень медленно, подошел к окну и осторожно открыл его. Дыхание города, не сдерживаемое шумонепроницаемой рамой, показалось оглушительным, Хрустов присел, чтобы не светиться силуэтом на фоне окна, и прислушался. Посапывание сменилось возмущенным бормотанием, переходящим в свист выдыхаемого храпа. Хрустов приготовил на всякий случай пузырек и марлевую накладку, достал «шмеля» на длинной тонкой проволоке, раскачал его в воздухе и резким движением забросил в сторону. Мягко ударившись о стекло соседнего окна, «шмель» прилип. Хрустов открыл ящик, подсветил экран с мигающим табло, надел наушники. Вращая ручку настройки, отстрельщик косился в сторону кровати на беспокойного постояльца. Через пару минут слова стали различимы, Хрустов расслабился. Еще через восемь минут Хрустов узнал из разговоров и по голосу человека, поджидающего его в номере адвоката. Это был Хамид-паша, в публичном доме которого Ева Курганова зарезала в танце друга детства Хамида Федю Самосвала, за что Хрустова, нанятого охранять Федю, должны были утопить. Разговор в номере рядом шел о двух женщинах, адвокат удивлялся, что Хрустов опаздывает, а Хамид предположил, что Хрустов подслушивает их где-то рядом, поймет, что его не собираются кончать, и появится. Хрустов улыбнулся, снял наушники и втащил отлипшего «шмеля». Закрыв окно, он почувствовал тишину легким толчком страха в спину. Медленно повернулся и обнаружил на постели сидящего с приоткрытым ртом пожилого человека.

– Э-э-э… – Хрустов лихорадочно вспоминал, как будет по-английски «таракан».

– Мужик! – прошептал сидящий. – Ты чего, мужик?

– А, извините, проверка. Мыши, тараканы есть? – Хрустов убрал все в чемоданчик, кроме пузырька с марлевой накладкой.

– Ну посмотри в ванной, честное слово!

Закрыв одну дверь, Хрустов постучал в соседнюю. Кроме Хамида и адвоката, в номере были еще двое, они открывали дверь, обыскивали и старались всегда быть рядом и чуть сзади.

– Ну, что я говорил! – показал на него рукой Хамид.

Хрустов снимал комбинезон и заталкивал его в пакет. Оставшись в шортах до колен и футболке, нацепил на нос очки с маленькими круглыми стеклами, сел в кресло и закинул ноги в кроссовках на журнальный столик.

– Хай! – произнес он, устраиваясь поудобней. – Как поживаете, турецкоподданные?

– Хорош, да? – сцепил длиннющие пальцы адвокат. – А вы бы видели его в одежде священника!

– Обыграть вас до нитки? – Хрустов взял нераспечатанную колоду.

– Нет, извини, милейший, ты опоздал, играть некогда. – Хамид жестом приказал охране расслабиться. – Давай сразу по делу. За тобой должок.

– Нет, – сказал Хрустов.

– Нет?

– Не ты нанимал меня. Меня тогда нанял секретарь Феди, Никитка. А если бы меня нанимал ты, то уж я бы постарался, чтобы мои условия были услышаны. Я не работаю против контор. Никогда. Если этой стрелялке заказали убрать Федю, значит, так тому и быть. Я не убил ее, даже когда удрал из тюрьмы, в которую попал из-за нее.

– Ты попал из-за нее в тюрьму?

– Да. В аэропорту она подложила мне в сумку героин и позвонила в Москву в отдел по наркотикам. Меня тепленького взяли при посадке, и даже не надо было изображать удивление и возмущение, я совершенно честно обалдел.

Хамид посмотрел на адвоката. Дэвид Капа вздохнул, закрыл морщинистыми веками выпуклые глаза и объяснил:

– Она думала, что везет наркотики. Три килограмма. Ей нужна была подставка, она выбрала его, это правда.

– А ты откуда знаешь?

– Я это сделал, – развел Капа руками. – Все было договорено с Никиткой, ему надо было, чтобы женщины провезли наркотик, они его провезли. Эта прекрасная милиционерка тащила на себе три килограмма крахмала, отстрельщику она подкинула в сумку немного чистого героина, его арестовали в аэропорту в Москве, а настоящий синтетик везла психолог в журнале. Ею, конечно, заинтересовались, потому что на шее женщины было целое состояние – черный жемчуг, остальной багаж досматривали кое-как.

– Вы мне хотите втолковать, что этот… – Хамид нервно дернул рукой в сторону Хрустова, – уже пострадал и свое отутюжил, так? Зачем ты меня выставляешь дураком, адвокат? Я же пришел сюда в полной уверенности, что он мне должен! И не надо мне тюльку травить, Хрустов, ты не знал тогда, что она из органов!