Вестники Осады - Кайм Ник

Только пергаменты с клятвами момента Имперских Кулаков шевелились на лёгком ветерке. Момент давно прошёл. Момент растянулся, став неделями, месяцами, годами. Объявлявшие о намерении сражаться насмерть чёрные чернила аккуратного инвитского шрифта выцвели до красновато-коричневого цвета. Многие из бумаг порвались. Некоторые легионеры Тэйна уже начали заменять их. Слова на пергаменте были не единственным, что потеряло яркость. Каньон из блестящего чёрного камня. Он казался серым под болезненными небесами. Как если бы всё вокруг выцвело.

Гражданские чувствовали это. Они редко останавливались, чтобы посмотреть на окружавшие их чудеса. В первые дни дежурства Тэйна они собирались поговорить вокруг стоявших вдоль дороги невероятных скульптур. В перерывах на обед они утоляли жажду освежающими напитками и перекусывали в ресторанах и закусочных, которые располагались в пассажах у подножия каньона. Они показывали на стражей в жёлтой броне и успокаивались благодаря их присутствию. Всё изменилось. Еду распределяли централизованно. Места развлечений закрыли. Одежда гражданских износилась и свисала, люди исхудали из-за введённого нормирования пищи. Из прогулок гражданских исчезла живость. Они волочили ноги там, где раньше шагали.

Тэйн смотрел на них с грандиозного каменного моста. Люди медленно двигались от жилых блоков. Им предстоял путь в полмили от внешних границ владения Регистраторов до рабочих мест. Поток толпы никогда не прекращался. Он был разделён надвое линией грязной красной верёвки, натянутой между потемневшими шестами. Слева на работу шли новые смены. Справа возвращались домой. Сигналы горнов об окончании смен с беспощадной регулярностью разделяли время дежурства Тэйна на части по четыре часа.

Тэйн считал, что гражданским повезло больше, чем некоторым во Дворце, по крайней мере, у них было разнообразие между рабочим местом и домом. Для многих других, кто трудился в крепости Императора, эти два понятия стали одним и тем же. Когда Тэйн прибыл во Дворец, гражданские обладали большей свободой, они приходили и уходили из Дворца, могли прилетать и улетать с планеты. Война перемолола их свободы. Путешествия значительно усложнились и строго ограничивались специальными разрешениями, которые должны были обладать многократными подтверждениями. Регистраторы и далеко не только они одни оказались пойманными в ловушку на рабочих местах, когда вспыхнула война. Восстание на Марсе, ранние сражения на границах системы и вторжение Альфария, каждое событие отрезало ещё один из аспектов их жизней, пока не осталась только служба.

Регистраторы являлись частью машины управления. Во время Великого крестового похода они записывали информацию о растущих владениях Империума, анализируя данные с точки зрения пользы для колониальных властей. Несмотря на своё название, они были в некотором роде оценщиками. Тэйн не знал, что именно они теперь оценивали, и являлась ли обрабатываемая ими информация ещё полезной.

Тэйн задумался, вернутся ли вообще вещи когда-нибудь к нормальному состоянию.

Отчёты, которые периодически потрескивали в ухе, звучали каждый день ровно в одно и то же время. В них сообщалась одна и та же информация. В основном они приходили от сержантов отделений, предвещая поступление потока данных о физическом состоянии воинов и снаряжения. Все были здоровы. Если он захотел бы детально изучить информацию и вывести окна с рунами легионеров, то схематические диаграммы доспехов были бы зелёного цвета. Счётчики боеприпасов показали бы полный комплект. Биологические символы находились бы в пределах нормы. В роте не было никаких проблем с ухудшением или отторжением имплантатов, а всё снаряжение функционировало с максимальной эффективностью. Гарнизонная служба предоставила апотекариям и технодесантникам много времени для работы.

Вдоль дороги Катмана не было никаких ограждений или парапета, и если Тэйн упадёт, то, вероятно, приземление закончится его смертью. Далёкая земля представляла собой вымощенный мрамором твёрдый камнебетон. Изучая толпу, Тэйн подумал о падении.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Если он сделает шаг, то стремительный полёт вниз будет продолжаться ровно двенадцать целых и три десятых секунды. Он знал это, потому что уже несколько раз подсчитывал. От удара керамит доспехов сломается. Пласталь под внешними пластинами согнётся. Мгновение спустя переданная кинетическая энергия разорвёт внутренние органы. Сросшиеся рёбра лопнут. Скорее всего, только эластичный чёрный панцирь под бронёй сохранит целостность. Тем не менее, он – космический десантник. Он мог остаться в живых. Доспехи и улучшенное тело предоставляли шанс на выживание один к четырём, если поблизости окажется апотекарий. Любой несчастный, на которого он приземлится, конечно же, умрёт, хотя если Тэйн сумеет упасть на одного из гражданских, то его собственные шансы на выживание повысятся примерно до сорока процентов.

Тэйн в уме рассчитывал разные результаты для разных обстоятельств. Если он будет крутиться; или раскинет руки; или бросит оружие; или запустит в последний момент на полную мощность реактивные стабилизаторы доспехов, или запустит короткими рывками, или запустит на всё время падения; или что произойдёт, если он будет без брони. Исчерпав все возможные сценарии, которые он сочтёт вероятными, Тэйн для проверки результатов воспользуется простаивающими вычислительными мощностями доспехов.

Он никогда не ошибался. Он удивился, если бы когитатор дал другой ответ. Таланты его легиона лежали в планировании и полном управлении вероятностями. Подобные вычисления являлись для них привычными. Но Имперский Кулак никогда не принимает ничего, как само собой разумеющееся, они имеют дело только с уверенностью, а уверенность возникает только после изучения каждой переменной. Такова их природа – природа Дорна.

Конечно, у подобного математического упражнения был недостаток. Тэйн никогда не шагнёт в пропасть. Это – невозможная ситуация. Его вычисления бессмысленны и сделаны ради самих себя.

Он полагал, что мог заскучать.

Тэйн позволил себе нарушить дисциплину неподвижности и пошевелил головой, подняв её на несколько градусов. В последние дни он часто смотрел в небо. Ни один из проходивших внизу гражданских не заметил бы движение, даже если они смотрели бы прямо на него, чего никто из них не делал. Космические десантники гораздо наблюдательнее. Лейтенант обратил внимание, хотя также наблюдал за проходившими внизу гражданскими.

Щёлкнул вокс:

– Капитан Тэйн, что-то не так?

Лейтенанта звали Гантрен. И через семь месяцев он погибнет.

Тэйн не ответил. Небеса были необычно пустыми. Огромные орбитальные платформы разобрали или перестроили в крепости и отвели от планеты. Платформу "Небо" теперь украшали гигантские орудия, и она являлась единственной платформой, которую можно было отсюда увидеть. Раньше их было много. Без них небеса казались беззащитными и печальными.

Сохраняя позицию при помощи тысяч гигантских гравитационных двигателей, “Небо” висело на геосинхронной орбите к западу от Дворца, где бледное солнце клонилось к горизонту. Тонкое облако скрывало детали платформы, но присутствие оставалось очевидным благодаря огромной тени, отбрасываемой на горы. Ещё выше виднелись искусственные звёзды более далёких спутников и флотов Императора, они казались роями светлячков в космосе. Тэйн молча смотрел на них.

Сейчас Тэйна не волновали его собственные приказы лейтенанту.

– Тэйн? – повторил Гантрен.

– Почему они не нападают? – спросил Тэйн. – Сколько ещё нужно ждать?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

У Гантрена не было ответа. У неба не было ответа.

Враг всё не появлялся.

Дни медленно складывались в недели. Жизнь – это долг. Тэйн жил, чтобы сражаться, но гарнизонный долг представлял собой монотонное патрулирование, анализ, боевые тренировки, планирование и перепланирование. Это – не жизнь для Имперских Кулаков, это – самое напряжённое и утомительное существование, которое можно представить. Тэйну наскучило бездействие. Коло устал смотреть на экраны.