Предел безнаказанности - Евгений Константинов

– Ну, Седой, какие проблемы? Куда ехать? Помогу – чем могу! – затараторил он. – А чего с гостьями своими не знакомишь? Меня зовут Геннадий. По образованию – филолог, по призванию – мыслитель.

– Марина. Лариса, – представились девушки. При этом на гостя они не глядели: Марина не отрывала взгляда от конфет, Лариса – от бутылки.

– Слушай, мыслитель, – решил взять быка за рога Володя и ухватил старого приятеля за отвороты рубашки. – Ты же у нас всю жизнь фантастику почитывал, мистику там всякую разную?

– Конечно! – радостно отреагировал Геннадий. – Ну и еще детективчики люблю. – Не зря же меня Пытливым прозвали. Вы открывайте, наливайте, – тут же обернулся он к Ларисе. – Мне-то не положено – за рулем-с. А чайку со старым друганом выпью. Чокнемся, так сказать, рюмкой чая с чашкой коньяка!

– Погоди, друган, – прервал его Володя. – Вы, девчонки, наливайте, конечно. А я тебе пока одну вещь скажу. Ты в курсе, что Миша Гуйванский погиб?

– Чего-чего? – Геннадий медленно опустился на не заправленную кровать. – Как погиб? Убили?

– Убили, Пытливый, убили. И не его одного, – Володя присел рядом и положил ему руку на плечи. – Здесь вообще такие дела непонятные творятся…

– А куда поедем-то? И когда?

Володя посмотрел на Ларису, уже открывшую бутылку, потом на Марину, положившую в рот первую конфету. Одной пора возвращаться в больницу, вторую ждут не дождутся дома. Да и вообще – не женское это дело во всякую мистику нос совать.

– Если ты думаешь, что я все это так оставлю, то очень сильно ошибаешься, – словно прочитав его мысли, сказала Лариса. – Я не успокоюсь, пока убийцу моего брата не найдут.

– И я, – сказала Марина. – И я не успокоюсь до тех пор, пока Дурынде гляделки не выцарапаю.

– Так, что у вас здесь происходит-то? – Не дожидаясь ответа, Пытливый вскочил, выхватил у Ларисы бутылку и до краев наполнил три рюмки. Подумав, плеснул чуть-чуть коньяка в пустую чайную чашку – себе.

– Гена, нам скоро ехать, – напомнил Володя.

– От тридцати капель благородного напитка ничего не будет, – успокоил тот. – Давайте, выпьем, потом вы все в подробностях расскажите, и вместе подумаем, как с вашими непонятками разбираться.

Так и сделали. На закуску съели по конфете. А потом по очереди стали рассказывать. Сначала – Марина. Пытливый сразу предупредил, чтобы никто не прерывал и не задавал ей никаких вопросов. Но чтобы и она, и Володя с Ларисой постарались изложить все подробно, без намеков и недомолвок, пусть даже кто-то чего-то и не поймет или не поверит. Главное – ничего не забыть и ничего не утаить, каким бы невероятным это ни казалось.

– Представьте, что вы пересказываете только что прочитанный фантастический роман или просмотренный фильм, – постарался убедить Пытливый. – Вот и пересказывайте все увиденное своими глазами! И начинайте с того момента, когда это необычное, невероятное проявило себя впервые…

Для Марины Филипповой необычной была встреча с Володей в Аленином овраге, когда закончился ливень. Но это она от Пытливого и Ларисы, как раз утаила. Начала свой рассказ с того, как, торопясь на утреннюю электричку со станции «Скоротово», услышала шум приближающегося мотоцикла, сошла на обочину и увидела за рулем Антона Дурандина по прозвищу Дурында. Именно в тот момент с ней случилось что-то непонятное: закружилась голова, стало трудно дышать, тело словно зажали в тиски, и… провал в памяти.

Очнулась в подполе деревенского дома, со связанными за спиной руками. Как Дурынде удалось ее туда затащить, Марина не догадывалась. Зато сразу поняла, чего этому озабоченному подростку надо. Да он и не скрывал своих намерений, и вел себя словно властелин всего мира. Но больше всего удивляло то, что Антон Дурандин на глазах у Марины мучил щуку, и вместе с рыбой страдала и она.

Она рассказала, как Дурында колол ножом в щучье брюхо, и тут же у нее самой на животе появлялись раны, как растер щуку солью, и свежие раны девушки сильно защипало, как он грозился выколоть рыбе глаз, тем самым и Марину оставить безглазой. Она опустила подробности своего унижения, но сказала, что изнасиловать ее у Дурынды не получилось, потому что укусила его за ухо.

Ей пришлось переночевать в промозглом подполе, хорошо хоть Дурында соизволил развязать ей руки и дать матрац с кое-какой одеждой. А на следующее утро он зачем-то подбросил в подпол кошку и спустился с ведром, в котором плавала еще одна щука.

К тому времени Марина вооружилась большими садовыми ножницами, чтобы при первом же удобном моменте пустить их в ход против своего тюремщика. Но тот ее опередил – сжал щуку петлей из лески и едва не задушил пленницу. А потом кошка попыталась стащить из ведра щуку, и у Марины на щеке появились царапины, и такие же царапины появились у Дурынды. Он перепугался, опрокинул ведро, прогнал кошку и убежал сам вместе с щукой.

Больше она его не видела, только слышала, как Дурандин вернулся домой вечером, а через какое-то время вновь ушел. Марина потеряла счет времени, она сильно продрогла, все больше донимал кашель. Появление в доме Дурандиных капитана Кривопалова, вызволившего ее из подпола, стало настоящим спасением. Но она толком ничего не сумела ему объяснить – слишком боялась возвращения Дурынды с очередной щукой.

Марина убежала из дома Дурандиных и из Богачева, пешком добралась до станции «Скоротово», но к себе домой не поехала, испугавшись, вдруг Антоха и туда заявится. И у подружек в таком виде тоже появляться не решилась. Поехала к Володе Козыреву, о котором, не переставая, думала последние дни, и чей адрес хорошо помнила, хоть и была у него дома лишь однажды…

– Я еле-еле сюда дошла, сил почти не осталось, – закончила Марина и посмотрела на Володю. – А здесь, у него…

– Что – здесь у него? – наконец-то задал вопрос Пытливый.

– Гости. Две девушки, школьные знакомые, – торопливо ответил Володя. – Учатся в медицинском институте. Приехали, чтобы синяки мои осмотреть и, как советовала Лариса, йодную сеточку на них сделать…

– Ну да, – Марина горько улыбнулась. – А заодно и бутылку текилы распить в неглиже…

– Где сеточки-то? – в тон ей поинтересовалась Лариса.

– Были сеточки. Вчера вечером. А за ночь рассосались, наверное, – Володя виновато потупил взгляд. Девушки понимающе переглянулись и так же ухмыльнулись – вот, мол, кобелина.

– А эти твои э-э-э… школьные знакомые, какое-нибудь отношение к делу имеют? – вновь взял слово Пытливый.

– Абсолютно никакого! – мотнул головой Володя.

– Ну, тогда давай теперь ты, излагай свою историю, – потребовал Геннадий. И обратился сначала к Ларисе, потом к Марине: – Ты, красавица, налей-ка еще по одной на троих, а ты – сделай, пожалуйста, для меня чашечку чая.