Путь к золотым дарам - Дмитрий Баринов (Дудко)

   — А зачем ты её держал в этом храме? Для какого злодея невиданного берег? — возразила Мать Богов. — Теперь в ней столько силы накопилось, что и богу опасно давать, не то, что смертному. Отдохни-ка ты, а я наверх пойду, сама ею распоряжусь... А ты жди в Маричейке, — шепнула Лада на ухо дочери.

Наверху люди молчаливо глядели на остатки храма. Чудо-звери исчезли, и о схватке богов напоминали лишь чёрные камни и белевшие между ними обломки костей. А ещё — ящик из каменных плит. На треснувшей верхней плите было высечено изображение секиры. Децебал вскинул голову, бросил непокорный взгляд на Ардагаста:

   — Возьми Секиру, царь росов. Мне хватит мужества погибнуть в бою с тобой.

Досада сжала сердце Зореславича. Он вовсе не хотел убивать этого отважного царевича, так похожего на него самого — недавнего. А главное — не хотел войны между царством Фарзоя и Дакией, в которую непременно вмешаются Рим, западные бастарны, роксоланы... Пойди это втолкуй отчаянному царевичу, у которого в голове одни подвиги!

Отбросив обломки плиты, Вышата и Яр достали Секиру Богов и вместе вручили её Ардагасту. Знаки Солнца и Молнии, покрывавшие лезвие и древко секиры, светились так, будто сама она внутри состояла из одного небесного пламени.

   — Будь осторожен, царь. Гляди, чтобы ты владел этим оружием, а не оно тобой, — сказал Вышата.

Зореславич взял секиру — и всем телом ощутил скрытую в ней силу двух могучих стихий. Сила рвалась наружу, вливала в человека желание испытать себя, сокрушить всякого, кто посмеет встать на пути, показать обретённое могущество на чём угодно. Ардагасту вспомнился убитый им в Индии царь-грек Стратон, не совладавший с пьянящей душу мощью оружия богов.

Децебал обнажил меч, поднял руку к застёжке с ликом Биребисты, и тут глаза царевича встретились с доброжелательным, но настойчивым взглядом Вышаты.

   — Прежде чем призывать на помощь дух Биребисты, узнай, кто он был. Его отвага и воля не знали границ. Мы в Братстве Солнца надеялись: вот явился великий царь, который сделает то, что не удалось Митридату, — сплотит народы Севера и сокрушит ненасытный Рим. Перейди царь гетов и даков римскую границу — и мы подняли бы тысячи рабов в помощь ему. Но Галлия истекала кровью в боях с легионами, а Биребиста в это время истреблял и гнал на запад дунайских кельтов. Потом он принялся уничтожать бастарнов, разрушать греческие и скифские города. Венеды на Днепре укрепляли городки, ожидая его нашествия.

   — А вы жалели, что не можете завладеть душой великого царя и превратить его в свою куклу? — ехидно спросил Валент.

   — Душой Биребисты уже владел демон, и имя ему — Декеней. В Египте этот колдун выучился злой мудрости Сета и змей. По его наущению царь гетов убивал и разрушал без меры, без нужды, без милосердия. Секира Богов в его руках несла только зло. Такова была плата за помощь Чёрного бога. Ты видел, Децебал, на чьих костях поставлен этот храм. А там, в болоте, кости тех, кто стерёг рабов, потом перебил их и сам принял смерть во славу Разрушителя.

   — Так и следует править великому царю в этом мире, где властвуют жестокие и безжалостные боги! — Валент повелительно взглянул в глаза Децебала. — Не жалей ни тех, кто тебя ненавидит, ни тех, кто обожает. Они — для тебя, а не ты для них. Следуй этим путём — и ты создашь великое царство...

   — ...Которое кончит так же, как царство Биребисты. Четырёх, убивших кровавого царя, собрал мой предок, великий солнечный волхв Светозар. Он же одолел Декенея и отправил его душу в пекло, — сказал Вышата.

   — Я хочу мира и дружбы с вами, даками. Но стать новым Биребистой не дам никому, — мягко, но решительно произнёс Ардагаст.

   — Им уже хотел стать Чернорог. Его труп лежит там, у озера Неистового. А сразил его этой грозовой секирой я, гуцул, — с вызовом бросил Яснозор.

   — Вот так-то, царевич. Если встанешь на путь Чёрного Бога — дорогу тебе преградят воины Солнца и Грома, — сказал Вышата. — А чтобы ты знал, кто тебя вёл по нему, взгляни вот на это. — Волхв показал Децебалу халцедоновый амулет. — Знаешь, зачем твой наставник делает такие обереги?

   — Да, он показывал мне, как пользоваться этим.

   — Так вот, этот оберег был у вожака шайки языгов и пёсиголовцев, которая поднималась сюда долиной Черной Тисы. Зачем? И что у них за дела с этим... новым Декенеем?

   — А тут и гадать нечего! Ты, царевич, победил бы Ардагаста или он тебя. А потом пёсиголовцы убили бы победителя и отвезли Секиру Богов царю языгов, чтобы его орда дотла выжгла царство росов. Ай да чернокнижник! — расхохотался воевода гуцулов.

   — А Огненную Чашу что, снова разрубить хотел? Отвечай, бесов слуга! — гневно взглянул на Валента Зореславич.

Бледный от стыда и ярости, Децебал взмахнул мечом. Но его клинок рассёк пустоту и врезался в седло некроманта. За миг до того с седла взлетел крупный ворон и понёсся прочь, на юг. Оборотничество, эту варварскую магию, Валент не любил и презирал. Но для спасения своей драгоценной жизни ему годилось всё. Несколько стрел полетело вслед ворону, но среди них не было ни одной заговорённой. Воины сплёвывали в сторону, как от нечистого. Вышата хотел было обернуться соколом и нагнать чернокнижника, но тот вдруг стал невидим даже для духовного зрения.

А среди руин храма вдруг расступилась земля, и перед глазами воинов предстала женщина средних лет, статная, с прекрасным добрым лицом. В поднятых руках она держала двух птиц, две оленихи льнули к ней, а из-под просторного платья выползали две львиноголовые змеи.

   — Вы здесь разбирались, кто властен над тремя мирами, и забыли обо мне, — с улыбкой сказала она.

Вишвамитра почтительно сложил ладони перед лицом:

   — Разве могут дети забыть о Матери Мира? Приветствую тебя, о Адити-Бесконечная!

Ардагаст поднял руку с Колаксаевой Чашей:

   — Слава тебе, Лада-Мокошь!

   — Слава тебе, Мать Семела-Земля, — приветствовал богиню поднятым мечом Децебал.

Росы, даки, гуцулы разом воздели руки, славя Мать Богов и людей. А она ласково, но строго произнесла:

   — Вы заигрались, дети. К вам попала такая игрушка, которую я бы не дала сейчас и моим сыновьям, что когда-то наделили её своей силой. Мирослава, возьми эту секиру у Ардагаста и брось её в озеро моей дочери.

Затаив дыхание, воины глядели, как непобедимый царь росов отдаёт рыженькой девушке оружие, способное сделать его владыкой всей Скифии, если не всего мира. А она взяла страшную секиру легко и непринуждённо, тронула поводья и поехала вниз, держа секиру на отлёте, чтобы не подпасть под влияние её гибельной силы. Ничего воинственного в молодой волхвине не было, но все три отряда, не сговариваясь, двинулись за ней, как за предводительницей, туда, где призывно глядел синий глаз озера среди тёмной зелени елей и смерек. Небо снова было чистым и ясным, но солнце уже склонялось за вершины Черной горы, и внизу было темнее, чем на полонине. А озарённый солнцем каменный жрец на вершине горы глядел безмолвно, пристально: спускаются ли люди со святой и страшной горы более мудрыми и чистыми, чем поднимались на неё?