Вспомнить Все (СИ) - "Maiyonaka"

Второй замер, не менее удивленный, челюсть его отвисла. Несколько раз он пытался что-то сказать — безрезультатно. Наемник пришел в себя первым, я даже не успела еще отдернуть взгляд от… от первого безумца.

— Как ты это сделала? Применила чары? Наложила проклятье? — голос у него стал придушенный, злой. — Ты ведьма! Исчадье ада! Смерть ведьме!!! — тут же завизжал он. В его голосе слышалась тонкая нить страха, но слепая вера в свою правоту придавала ему сил. Главное избавить общество от страшного чудовища — волка, принявшего вид бедной овечки.

Он бросился на меня, ослепленный яростью. Подняла взгляд. В полутьме лунным светом блеснул металл, вновь слившись с тьмой. Тут же липкий ужас, паучьими лапками забрался под платье, отрезвляя. Я отшатнулась, поскользнувшись на луже крови и бессмысленно взмахнув руками, рухнула на пол. Завопила, пытаясь подняться. Ноги заскользили по вязкой жидкости, случайно толкнув труп. Меня передернуло от омерзения.

Оказавшись на ногах, осознала — преимущество потеряно. Маньяк оказался совсем близко. Его губы беспрестанно шевелились, произнося… молитву? Он сделал выпад. Я дернулась, выставив перед собой руку, вскрикнув. Выступила кровь. Мужик злобно закрякал, собираясь нанести новый удар, более удачный.

Мой взгляд заметался в поисках спасения.

«Боже, помоги мне!» — вылетевшие слова укрыли меня, точно белые крылья. Молитва чудесным образом, придала сил. Паника схлынула и тело словно стало двигаться само. Последовали четкие, уверенные движения, которыми я не управляла.

Отскочив влево к столу, схватила из стопки верхнюю тарелку, метнув ее в нападавшего. Тот выставил вперед руку с ножом, защищаясь, от удара нож выпал, улетев под кресло. Не успев даже сообразить, что произошло подняла огромную, из тонкого фарфор, вазу, забытую слугами под столом. От тяжести захотелось разжать руки, но я упрямо вскинула их, подавшись вперед и с криком опустила на наклонившегося в поисках ножа простолюдина. Ваза быстро достигла его макушки, сопровождаемая своим немалым весом.

Наемник пошатнулся, но не упал, поднял на меня ошалелые глаза. В них читалась четкое желание моей смерти.

«Убью!» — пронеслась чья-то мысль в голове и я, подгоняемая захлестнувшей меня волной страха ударила еще. Вся злость и ужас, затаившиеся у меня внутри, хлестнули наружу. С третьим ударом дорогущая ваза разлетелась на куски, рассыпавшись по полу множеством острых осколков.

Взглянув на пол, я в ужасе отшатнулась. Комната начала вращаться, ноги подкосились, я пришла в сознание уже сидя на полу. Подташнивало. Руки дрожали. В голове царил бардак.

Разве я могла такое сделать?

Мужик лежал, неподвижно повернув обезображенное лицо в мою сторону. Пропитавшиеся кровью волосы блестели и мокрыми прядями прилипли к щеке, половина лица — кровавое месиво. Меня затрясло. Стоило бы проверить, жив ли он, но я лишь отодвинулась дальше. Сердце билось о грудную клетку так неистово, словно собиралось покончить жизнь самоубийством. Я открыла рот, хватая неожиданно исчезнувший воздух, начиная задыхаться.

Два трупа в комнате. Кому я могла так насолить?

Я отползла от трупов, словно боясь, что они оживут и закончат то, зачем явились. По щекам заструились первые слезы, но я даже не замечала их.

В комнату вбежала Глория. От увиденного она так резко остановилась, что едва не упала:

— Боже! — Глория неуверенно шагнула вперед, прикрыв рот рукой. — Не успела!

Всхлипнув, я пожала плечами, сомневаясь, что в состоянии говорить.

— Пойдем скорее в другую комнату, — она помогла мне подняться и буквально вытолкнула за дверь, ноги почти не слушались.

Глория расспрашивала меня, по-моему, некоторые вопросы прозвучали несколько раз. Я кивала невпопад. Для меня ее голос постепенно превратился в неразборчивое бормотание. Наконец она сдалась:

— Побудешь одна? — с болью в голосе выдала она, растерянно поглаживая меня по голове. — Пойду потороплю Энджила.

Я подняла на нее глаза, будто только сейчас обнаружила, что не одна. Вздрогнув, когда дверь жалобно скрипнув закрылась.

Если я и была в сознании, то прибывала не в этой реальности. Наконец попыталась абстрагироваться от всего и включить разум. Слезы понемногу высохли, им на замену пожаловала сильная головная боль. Я поморщилась, пытаясь собраться с мыслями.

— Я забираю ее, — стояла на своем Глория и, по-моему, не в первый раз повторяя эти слова. — Ты думаешь только о себе, Энджил! А какого ей после пережитого продолжать находиться здесь?

Ей что-то тихо ответили, если честно, даже не попыталась прислушаться.

— Считаешь, что я дура? Не глупее тебя, поверь.

Меня взяли за руку, и, вздрогнув, я подняла глаза, посмотрев на Энджила. На его лице читались и боль, и разочарование, и вина. Я не выдержала этой пытки небесным взглядом, слезы вновь наполнили успевшие высохнуть глаза и пролились по щекам встревоженным ручейком.

— Мы скоро увидимся, — я видела, как его губя шевелятся, произнося слова, но рядом со мной словно шумел, срываясь вниз, водопад, слова исчезали во всеобщем шуме.

Глория повела меня по коридору, напоследок добавив:

— Уладь все и постарайся удержать Алекса от неразумных поступков.

Время перестало существовать. Сколько мы ехали в полном молчании, мне не известно. Говорить не хотелось, а слышать сочувствие и видеть жалость тем более, даже от одной мысли об этом все внутренности скручивало и выворачивало.

Экипаж остановился. Неожиданно повеяло знакомым запахом. Я осмотрелась, сбитая с толку, и вдруг улыбнулась, вспомнив прогулку в парке, и точно такой же аромат свежескошенной травы. Это благоухание забивалось в нос и заставляло втягивать воздух глубже, стараясь удержать его. Вдыхаю и мне сразу становится легче и спокойнее, будто будоражащие ум воспоминания успокаивают меня и отодвигают переживания, предоставляя свободу и возможность мыслить.

Ведомая Глорией, я оказалась в небольшой комнате, мысленно поблагодарив ее за неброские песочно-зеленые цвета помещения. Почти сразу же внесли вазу с фруктами и графин воды.

— Мне побыть с тобой? — даже сквозь туман в голове к сознанию прорвались печальные нотки. Я тут же мотнула головой. — Отдыхай, если что-то понадобится, только скажи первому встречному слуге.

Чьи-то руки помогли мне расшнуровать корсет, кажется, дальше я просила оставить меня, и когда платье упало к ногам, какое-то время простояла без движений. Очнувшись, подошла к кровати и упала поверх покрывала. Я лежала неподвижно и до сознания, до этого защищавшего меня, медленно прорывалась действительность.

Я убила человека!

Слезы начали душить меня с новой силой, всхлипывая и вытирая лицо о намокшую подушку, вспоминала дикую ярость и страх, приказывающий бить до последнего. Или я, или он! От этих мыслей не становилось легче.

За окном, завывал ветер. Первые капли дождя застучали в стекло, словно прося о помощи. Звуки ненастья раскатами грома врывались в помещение. Я то и дело вздрагивала от этих звуков и пытаясь укрыться спрятала голову под подушку. За последний час мне удалось накрутить себя до такой степени, что даже малейшие движения причиняли боль. Оставалось только тихо лежать, поскуливая раненным зверев, моля об избавлении. Не знаю, за какие заслуги сон все-таки посетил меня, прекратив дальнейшие самоистязания.

Снов не было, а только непроглядная чернота. Я плыла в ней из ниоткуда в никуда. Мир и другие люди так же отсутствовали, я оказалась одна, опять одна в незнакомом месте.

Утром, сев на край кровати, в первую минуту решила, что случившееся просто приснилось. Даже успела улыбнуться своей глупости и трусости, поддавшись вздорному сну. Однако незнакомая обстановка и забытое на стуле платье в бордово-коричневых разводах быстро убедили в обратном.

Безжалостно закинув его в угол, поспешила к шкафу — пусто. Обняла себя за плечи, замерев боясь увидеть запачканную вещь на прежнем месте. В дверь тихо постучали и, получив мое одобрение, зашла служанка, с новым платьем в руках.