Изъеденная молью норка - Эрл Гарднер

В зале суда раздался смех.

Мейсон даже не улыбнулся.

– Вам пришлось столкнуться с трудностями в Мехико?

– Со множеством.

– Но это все равно был отдых?

– Смена обстановки.

– Вы когда-нибудь пытались уволиться из гостиницы «Кеймонт» и поискать работу в другой гостинице?

– О, Ваша Честь, мне кажется, нет смысла выворачивать свидетеля наизнанку, выуживая из него все детали его прошлого, – встал со своего места Гамильтон Бергер. – Пусть адвокат защиты ограничится темами, поднятыми во время допроса свидетеля выставившей стороной.

– Мне представляется, что здесь что-то не так с прошлым, – признался судья Леннокс. – Я не собираюсь ограничивать перекрестный допрос. Возражение отклоняется.

– Так пытались? – спросил Мейсон.

Свидетель постарался встретиться с Мейсоном взглядом и не смог.

– Нет, – ответил он тихим голосом.

– Вы были когда-либо осуждены за совершение преступления?

Свидетель уже собрался встать со стула, но остановился и опустился на место.

– О, Ваша Честь, адвокат защиты наугад высказывает предположения, пытается очернить репутацию свидетеля, единственная вина которого состоит в том, что он дал показания против клиентов мистера Мейсона.

– Я тоже считаю, что при сложившихся обстоятельствах вопрос достаточно жесток, – заметил судья Леннокс. – Однако, его нельзя считать недопустимым. Это одно из оснований для того, чтобы подвергнуть сомнению сказанное свидетелем. За вопросом явно не последовал немедленный отрицательный ответ. Поэтому, несмотря на мое нежелание, я отклоняю возражение.

– Вы когда-либо были осуждены за совершение преступления? – повторил Мейсон.

– Да.

– За какое? Вы сидели в тюрьме?

– В «Сан-Квентине» за вооруженный разбой. Теперь вы все знаете. Давайте, кончайте меня. Разрывайте на части, если вам так хочется.

Мейсон с минуту смотрел на молодого человека, затем отодвинул свой стул к концу стола, предназначенного для адвокатов, сел и тоном, в котором явно слышалась искренняя заинтересованность, заявил:

– Мне не хочется ничего подобного, мистер Хокси. Я считаю, что мы в состоянии использовать это, но не для того, чтобы вас растоптать. Ваши наниматели знают, что вы были осуждены?

– Ну почему, как вы думаете, я тружусь на второсортной работе в третьесортной гостинице? – злобно спросил Хокси.

– Вы уверены в своих идентификациях?

– Абсолютно. Я никогда не забываю лицо. Стоит мне хоть раз увидеть человека и соотнести его с чем-либо, я его никогда не забуду. Именно поэтому я нужен гостинице.

– Когда вас осудили, Фрэнк?

– Десять лет назад.

– Сколько вы сидели?

– Пять лет.

– А чем вы занимались потом?

– Поменял пять или шесть мест работы. Всегда что-то случалось. Всплывало мое прошлое и меня выгоняли.

– А дальше?

– Потом меня забрали в участок по подозрению. Не потому, что я что-то сделал, а из-за моего прошлого. Меня поставили в ряд с другими арестованными для какого-то опознания. Я понял, что потеряю еще одну работу. Я очень расстроился.

– Продолжайте.

– После процедуры опознания ко мне подошел один сержант. Я ему, судя по всему, приглянулся. Он сказал, что понимает мои чувства. У него есть друг – директор гостиницы «Кеймонт». Полицейский объяснил, что эта гостиница пользуется дурной репутацией, возникают проблемы с правоохранительными органами и поэтому директор должен меня понять и знать, с чем мне приходится сталкиваться. Этот полицейский знал откуда-то о моей способности не забывать один раз увиденное лицо. В гостинице «Кеймонт» требовался ночной портье. Сержант признался мне, что сам отправил предыдущего за решетку. Полицейский предупредил администрацию, что ему придется вообще прикрыть гостиницу, но новый директор обещал держать все в рамках законности. Сержант предложил мне сходить к этому новому директору и честно все рассказать о себе. Он объяснил, что если я хочу удержаться на работе, мне следует поставить нанимателя в известность о моем прошлом. Тогда у меня появится шанс. Он велел мне идти в гостиницу, но предупредил, что, если я в дальнейшем не намерен вести честную жизнь, мне не стоит даже пытаться устроиться, потому что у «Кеймонта» плохая репутация и за ней постоянно следят люди из Отдела по борьбе с наркоманией и проституцией.

– И вы пошли к новому директору?

– Да. Это оказалось лучшим советом, который мне когда-либо давали.

– К вам хорошо относятся?

– Я работаю в два раза больше, чем следовало бы. Мне платят половину того, что должны бы. Со мной вежливы. Мне велят не открывать рот. Это не лучшая гостиница в городе. Третьесортная. И в ней живут соответствующие постояльцы. Я держу глаза и уши открытыми, рот закрытым, работаю честно. Я все еще остаюсь там. Насколько я понимаю, мистер Мейсон, я ответил на ваш вопрос, а вы уже достаточно поразвлеклись. Завтра те, кто постоянно живет «Кеймонте» будут знать, что ночной портье – из бывших заключенных.

– Для вашего сведения, я впервые за все годы выступлений в суде спросил свидетеля, обвинялся ли он в каком-либо преступлении, – сообщил Мейсон. – Лично я считаю, что, после того, как человек заплатил свой долг обществу, этот долг должен отовсюду вычеркиваться. Однако...

– О, Ваша Честь, я выступаю против этих самооправданий адвоката защиты, – встал со своего места Гамильтон Бергер. – Он спутал все карты и испортил карьеру молодому человеку, а теперь елейно пытается представить алиби...

Судья Леннокс постучал молоточком по столу.

– Я прошу окружного прокурора воздержаться от обвинений по отношению к адвокату защиты. Мистер Мейсон не преступил своих законных прав. Суду кажется, что мы видим общую цель за допросом, проводимом мистером Мейсоном. Если вы, господин окружной прокурор, желаете выступить с конкретными возражениями, делайте их после того, как адвокат защиты закончит задавать вопрос. Продолжайте, мистер Мейсон.

– Спасибо, Ваша Честь, – поблагодарил Мейсон. Он повернулся к свидетелю и спросил: – Тот сержант из полиции не оставлял вас без внимания в дальнейшем?

– О, да. Он возглавляет Отдел по борьбе с наркоманией и проституцией.

– Он вас проверяет?

– Да.

– Часто?

– Конечно. Они проверяют всю гостиницу. У нас всякое случается. Нам этого не избежать, но администрация не участвует ни в чем незаконном. Мы не спрашиваем свидетельство о браке, если мужчина и женщина снимают номер, но этого ведь не делают и в первоклассных гостиницах. Мы пытаемся следить, чтобы коридорные не вызывали проституток для постояльцев и никогда не сдаем номера известным нам торговцам наркотиков. В этом очень помогает моя память на лица. Окружной прокурор грозился закрыть гостиницу. Владельцам требовалось навести порядок или они потеряли бы свои инвестиции.