Сбывшиеся сны печальной блондинки - Яна Розова

Чтобы закрепить успех, нужна была тяжелая артиллерия, и она подоспела благодаря помощи Игоря Леонидовича. На этот раз пришла его очередь тряхнуть старыми связями и призвать на помощь своего бывшего тестя, генерала КГБ в отставке, который сумел организовать нужную встречу. Ведищев отправился в Москву.

Олег так и не понял, с кем он встречался. Двое обыкновенного вида веселых парней подхватили его в аэропорту и отвезли в обычную квартиру в Бутове. Там седой мужик предпенсионного возраста, в сером костюме и очках, расспросил Ведищева обо всем, включая роль Ханмурзаева и мое вынужденное присутствие у него в доме. Вероятно, в качестве заложника — так Олегу представлялась ситуация на тот момент. Потом те же парни отвезли дантиста снова в аэропорт и посадили в самолет. На прощание парни сказали, что он не узнает о результатах операции по задержанию Посредника, но пусть не расстраивается, органы сделают все, что надо. Это все.

— В Гродине я прятался, снял комнату в частном секторе и отсиживался пару недель. То есть сначала выяснил, что с тобой.

— И много узнал?

— Последил за домом Ханмурзаева. Видел его утренники и видел тебя в окне. У меня оптика крутая. Да, а платок тебе не идет! Не носи больше.

Если бы я могла! Не все разузнал Ведищев о моей нынешней жизни, но это к лучшему.

— Я знаю, что он собрался на тебе жениться, и знаю, что ты против, потому что у тебя есть любовник.

— Какой любовник? — изумилась я. Может, он в свой бинокль увидел, чего не было?

— Я, — сказал он веско и весело. Хорошо шутить, когда это не грозит тебе мордобоем.

Мы уже стояли у окна, пришла пора расстаться. Меня снова трясло от холода, прижавшись к Ведищеву, закрыла глаза, вдыхая и стараясь запомнить его родной запах.

— Тебе надо хотя бы аспирин пить, милая. Пообещай, что будешь лечиться!

— Обещаю, — сказала я и скрестила пальцы за его спиной.

Он тяжело вздохнул и оторвался от меня. И лучше бы я умерла в тот момент, потому что оставаться в кошмаре, в логове спятившего бандита было теперь для меня хуже смерти.

— Я вытащу тебя отсюда, обещаю! Только придумаю как — и вытащу! Верь мне и береги себя, — Уже забравшись на подоконник, Олег прошептал мне хитро: — А с Игорем у вас ничего не было, он сам мне сказал! — и исчез из поля зрения.

«Предатель этот Игорь!» — улыбаясь, думала я, следя, как умник Ведищев откармливает догов Ханмурзаева копчеными сосисками в натуральной оболочке. Привычка кормить голодных помогла ему в трудной ситуации.

После визита доктора несколько дней была не в себе, думая о своем, вспоминая, мечтая и надеясь. Я будто растаяла и испарилась из ада, оставив здесь только земную оболочку. Олег изменил меня, освободил и преобразил. Теперь и впрямь не нужен стал камуфляж из белых волос, косметики и шикарных тряпок, прикрывающий внутреннюю пустоту. Рафик отобрал его у меня, а я и не жалела! Была до краев заполнена любовью, ее ощущениями, ее радостью, болью, негой и восторгом. Я улыбалась своим новым воспоминаниям, тому, что случилось на ковре под окном, когда Олег был со мной, во мне…

Ханмурзаев, занятый собой, ничего не понял, а вот хитрый, всегда улыбающийся Камиль заметил перемену. Можно ли ему довериться? Вот мучительный вопрос! Он искренне любил Рафика, переживал его капризы как тяжелую болезнь и надеялся на выздоровление.

Иногда нам удавалось побеседовать наедине, но очень редко. Только вскоре мы придумали повод для общения, выглядевший абсолютно невинно в глазах хозяина и его орлов. Я попросила высочайшего разрешения сидеть в солнечную погоду хоть недолго на балконе, сказав, что мне не хватает тепла и воздуха. Ханмурзаев, внимательно рассмотрев мое бледное лицо и синюшные ногти, позволил эту вольность.

— Но, — заметил он, — ты будешь не одна. Пусть Камиль сидит с тобой, когда у него будет время.

У Камиля время находилось регулярно. Он никогда сам не занимался делами. Его задачей была генерация идей, корректировка неудачных планов, изыскание выхода из безвыходных ситуаций. Он практически не бывал на многочисленных предприятиях Ханмурзаева, только выдумывал, откуда бы выкачать деньги и куда бы еще их вложить. Его жизнь была похожа на бесконечный лабиринт — что будет, если повернуть направо? А если повернуть налево? Хотя, может, это был не лабиринт, а бесконечная игра в шахматы со всем миром. Надо сказать, что у него получалось! Хитрость, практицизм, беспощадность, интуиция — хорошие качества для делового парня, но ведь к этому прилагалась еще и вседозволенность методов, бескрайние возможности Ханмурзаева, необозримые перспективы всего Гродина и всего региона! Не надо забывать и об этом.

Глава 8

Однажды, восседая в плетеном кресле на балконе с южной стороны дома и наслаждаясь солнечным деньком и прекрасным видом, я спросила:

— А как это Ахмед стреляет из-за Рафика? Ведь можно и в хозяина попасть ненароком!

Камиль усмехнулся:

— Это фишка такая: Рафик никогда сам не берет в руки оружия. Он даже никогда не дрался в молодости. Извини, но то, что он самолично бьет тебя, — это привилегия!

Я поморщилась от этих слов, но промолчала. Он не смотрел на меня, продолжая откровенничать:

— Он не выносит крови. Но как человек, обожающий власть и желающий повелевать людьми, он должен наглядно, беспощадно и неоспоримо карать провинившихся. С помощью Ахмеда это получается весьма внушительно, да? Ахмед держит пистолет справа, на уровне головы Рафика, сантиметрах в пятнадцати от его уха. Вообще-то довольно неудобно так стрелять: локоть висит в воздухе, отдача сбивает прицел, но это ведь не для боя, а для единичных выстрелов. И Ахмед — мужик здоровый, что ему удержать на весу «Стечкина» с глушителем! У него рука, как моя нога! Нет, серьезно! Согласись, впечатление производит: молнии, бьющие из-за спины повелителя и поражающие неверных!

— А Вагифа Рафик застрелил сам?

— Да, — задумчиво сказал Камиль, — и это признак его болезни.

Подумала, что если убийство и есть болезнь убийцы, то такое не лечится. Только убийством убийцы, но тогда так же болен убивший убийцу…

— А с Юлией он тоже так поступал, как со мной?

— Нет, конечно, — Камиль вновь повеселел. — Юлию он считал трахомой. Он не уважал ее, просто спал с ней. Так что не переживай, — он засмеялся. — Ты для него единственная!

Я тоже невесело рассмеялась и спросила без надежды:

— Что же мне делать?

— Бежать, очень далеко бежать, со своим стоматологом. А потом трястись до конца своих дней, что Рафик отыщет тебя. Но бежать надо.

— Как? — у меня и без того настроение не было лучезарным, а теперь просто хотелось рыдать в голос. Но здесь женщине даже поплакать спокойно нельзя!