Поместье Лок-Даун - Бет Коуэн-Эрскин

отбавляй! – но кто-то тут же схватил его за руку и потащил в оружейный зал. Он не разобрал, кто это был, и опомниться не успел, как уже бежал вместе со всеми по лестнице на второй этаж. Хадсон, оставшись один в библиотеке, тяжело вздохнул. Что за люди! Не могут обойтись без скандала!

Констанция прибежала первой, но в покои Стюартов вломиться не успела. Фергюс и Элспет, следуя за ней по пятам, примчались следом. Элспет загородила собой дверь, а Фергюс попытался усмирить невестку. Для дамы столь хрупкого телосложения та отбивалась весьма успешно. Ударив Фергюса ногой в голень, она вырвалась и упала на Элспет, повалив ее на пол. Констанция уже взялась за дверную ручку, но тут подскочил Сесил. Он сумел перехватить ее руку и, тяжело отдуваясь, выдохнул:

– Дорогая, одумайся, прошу тебя.

Элспет неуклюже поднялась на ноги. Сесил шаткой походкой отошел в сторону, ища глазами, где бы присесть. «Надо же, как далеко от библиотеки до спален», – отметил он про себя, все еще пытаясь отдышаться.

Несколько минут Констанция, Элспет и Фергюс пререкались в коридоре. Потом подоспели остальные, запыхавшиеся от бега. Не каждый день у твоей двери появляется рассерженная толпа родственников с требованием освободить комнату, подумала Айрис. Что сейчас думает леди Инверкиллен? Та не могла не слышать шум за дверью. Когда уже казалось, будто Констанция смирилась, та вдруг резко подалась назад, застав врасплох Фергюса. Тот от неожиданности завалился на огромную вазу с цветами, которая опрокинулась и с громким треском разбилась. Все мгновенно умолкли, уставившись на цветы, лужу воды и разлетевшиеся по полу осколки.

«Ну теперь-то она точно знает, что мы здесь», – подумала Айрис.

Констанция улучила момент, распахнула дверь и заорала, зовя свекровь. Остальные вошли следом и остановились как вкопанные, недоуменно оглядывая пустую гостиную.

– Ее здесь нет! – воскликнула Констанция, появляясь из спальни. – Куда она подевалась?

Ангус и Элспет протиснулись мимо Констанции в спальню. Возвращаясь в гостиную, Элспет заметила на каминной полке конверт. Она взяла его. На нем почерком Виктории было написано: «Прочти меня».

В комнату вошла леди Джорджина. Сильно запыхавшаяся, она сразу опустилась в кресло и протянула руку за конвертом. Ангус тоже, на правах главы семьи, хотел взять письмо, но Элспет скорчила ему гримасу и отдала конверт матери.

– Я никогда здесь не бывала, – промолвила Белла, с благоговением осматриваясь вокруг. Стены были обиты шелком, от самого пола расшитым цветами чертополоха[28]. С украшенного фресками потолка свисала великолепная хрустальная люстра. Очень красиво и совершенно неожиданно.

– Я тоже, – отозвался Фергюс, рассматривая люстру. – Там что – настоящие свечи?

– Ну, в эти комнаты для всех остальных вход всегда был воспрещен, – заметил Ангус. Он вертел в руках серебряный портсигар, который взял с письменного стола.

– А, собственно, почему? К чему такая таинственность? – поинтересовалась Белла, обегая взглядом комнату. Элспет спросила леди Джорджину о содержании письма, и та протянула его дочери. Она никак не могла отдышаться после быстрого подъема по лестнице.

– Она уехала, – сообщила Элспет, пробежав глазами письмо.

– Что? – Белла выхватила у нее письмо и стала читать его вслух:

«Теперь мне ясно, что не любовь и верность, а лишь удобство и внешние приличия обусловливают мое положение в семье. С этим я больше мириться не могу и не желаю более участвовать в обмане. Много лет я жила ради сохранения доброго имени семьи, в которой не привыкли считаться ни с кем, кроме самих себя. Меня попросили сыграть определенную роль, и я ее добросовестно исполняла, не ведая, что происходит за занавесом. Тем, кто знал обо всем, могу сказать одно: я заслуживала лучшего, и вы не посмеете мне возразить. Я покидаю лок-даун и постараюсь не растратить отпущенное мне счастье. Да простит вас господь за все то лицемерие, что с такой легкостью исповедуют в этом доме.

Виктория».

– Она написала это в тот день, когда огласили завещание отца. – Потрясенная Белла грузно опустилась на диван. Констанция забрала у нее письмо.

Возникла напряженная пауза.

– То есть… ее здесь нет уже три месяца, а никто из вас даже не заметил? – не удержался от вопроса мистер Кеттеринг. Его изумлению не было предела.

Остальные виновато переглянулись. Многие смущенно забормотали: «Мы все так заняты», «Это не мое дело», «Не хотели приставать к скорбящей вдове» …

– А я знал. – Все обернулись на голос, в котором четко слышался французский акцент. Огюст, прежде ни разу слова не сказавший по-английски, имел такой вид, будто ему все это до смерти надоело.

Элспет шагнула к сыну.

– Дорогой, что значит «я знал»?

– Что? Почему ты ничего не сказал?! – вскипела Белла.

Подросток безучастно пожал плечами и уселся с кресло.

– Однажды утром я услышал, как малыши опять убежали из детской… – он метнул на Айрис извиняющийся взгляд, – и пошел их поймать. Возвращаясь в детскую, на парадной лестнице мы увидели Grandmère в дорожном платье. Она помахала нам рукой и ушла.

– Милый, но почему же ты никому не сказал? – покачала головой Элспет.

Огюст снова пожал плечами и раскрыл книгу, лежавшую на столике рядом с ним.

– Не могу поверить, что она просто взяла и уехала! – тихо воскликнула Белла, наваливаясь на подлокотник дивана. Айрис хотелось ее утешить, но ей не хватало храбрости.

– Что она имела в виду, написав: «Лицемерие, что с такой легкостью исповедуют в этом доме»! Какой обман? – обратилась Констанция ко всей комнате, отчего многие снова смущенно засуетились. – Не понимаю, о чем это она.

– Она явно была не в себе. Горе творит странные вещи с человеком, – вздохнула леди Джорджина, не глядя никому в глаза.

– Это верно, – отозвался Сесил, опираясь на дверь в гардеробную Хэмиша. Он уже почти отдышался после беготни по лестнице. – Но, возможно, за этой дверью мы найдем более внятное объяснение. – На его лице читалось ликование.

– Это же личный кабинет отца! – вскричал Фергюс, поворачиваясь к нему. – Туда входить нельзя. – Но Сесил не стал слушать и вошел; Фергюс последовал за ним.

Никто раньше не видел, чтобы леди Джорджина двигалась так проворно. В считаные секунды она, вскочив с кресла, пересекла всю гостиную. Остальные даже сообразить не успели, что происходит.

– Да вы что! Сейчас же выйдите, оба! – вскричала она, прекрасно понимая, что ее протесты бесполезны. Другого и не следовало ожидать. Ящик Пандоры открылся.

В мастерской все осталось так, как было, когда ее покинули Ева и Сесил. Все шесть копий картины Рубенса, незаконченная копия картины из бильярдной, сотни альбомов для эскизов – и множество полотен с изображением Максвелл. Все тщательно хранимые тайны Хэмиша теперь оказались на