Спасение во лжи - Наталия Рощина

– Ты так интересно говоришь. – Закревский покрутил сигарету в пальцах, разминая ее, но положил обратно в пачку. Валя подняла брови, а он молча поджал губы. Мол, вот так-то будет лучше.

Нескольких минут хватило на то, чтобы Андрей посвятил Валю в возможные перспективы. Он говорил о выставке в столице, о том, что нашел меценатов. Предлагал немного отодвинуть сроки открытия, чтобы подготовить серию новых работ, объединенных общей темой. Наконец Закревский рассказал, что несколько ее работ хотели купить еще в первый день выставки. Теперь настала Валина очередь реагировать на происходящее.

– Продать картины? – Она была искренно удивлена. – Я не ожидала, честное пионерское.

– Представь себе. Ты радоваться должна, а у тебя на лице недоумение переходит в испуг. Чего боишься?

– Не знаю. Это у меня радость так необычно вырисовалась.

– Хорошо. Поговорим чуть позднее конкретно о каждой картине и цене.

– Согласна. Только без твоей консультации мне не обойтись, – Валя отпила из бокала, но ставить его на столик не стала. Глядя на сверкающий хрусталь, она вращала в руках хрупкое творение человеческих рук. Янтарная жидкость равномерно покачивалась, стекая по прозрачным стенкам. Вале не хотелось отрывать взгляд от этой картины. Она словно увидела что-то сильно ее впечатлившее. Андрей молча наблюдал за Валентиной, боясь разрушить то состояние, в котором она сейчас находилась. Это примерно так же, когда человек глубоко задумается и уставится в одну точку. Только резкое движение может вернуть его обратно. Наконец Валя едва заметно вздрогнула и поставила бокал на стол. Заметив, что Закревский смотрит на нее, виновато улыбнулась. – Извини, размечталась.

– Не могу себе представить, о чем может мечтать такая женщина.

– Какая?

– В богатом русском языке нет слов, чтобы передать твою красоту и очарование, Валюша.

– Перестань. Не нужно преувеличивать. Я каждый день вижу свое отражение в зеркале.

– Ты привыкла к себе, только и всего, – тихо сказал Андрей. – Или просто не хочешь замечать очевидных вещей.

– Да, ты прав, – Валя не отвела глаза в ответ на прямой взгляд Закревского. – Не хочу!

– На выставке ты сказала, что знаешь, о чем я хотел бы говорить с тобой, – после небольшой паузы продолжил Андрей. Он осторожно подбирал слова, понимая, что от них все зависит. – Ты уверена, что не ошибаешься?

– Нельзя быть стопроцентно уверенным в чемто. Это удел недалеких, слаборазвитых людей – уверенность в себе, близких, завтрашнем дне, – как-то неожиданно зло произнесла Валя. Потом спохватилась и сказала мягче. – Единственное, в чем я не ошибаюсь, – вижу твое невероятное внимание ко мне и, надеюсь, ты – мою ответную благодарность.

– Давай поднимем бокалы за внимание и благодарность, которые перерастут в более серьезные чувства! – набравшись смелости, выпалил Андрей. Не дождавшись Валиной реакции, он быстро добавил вина в оба бокала, поднял свой и вопросительно посмотрел на свою собеседницу.

– Мне не нравится такая формулировка. Что-то очень размытое. Словно не хватило красок и дорисовали чем пришлось, – дуэль взглядов продолжалась. Валя чувствовала, что сейчас за столиком сидит совершенно другая женщина, которая говорит эти слова. Она внешне – ее копия, а в душе что-то происходит. И эти изменения приятным теплом растекаются по телу, делая его легким, послушным, любимым.

– Ты хочешь, чтобы я сказал прямо?

– Да.

– Ты права, сто раз права. Не стоит тратить время на недомолвки, – Закревский заметил, как дрожит его рука, с силой сжимающая тонкую ножку бокала. – Я люблю тебя, Валя Белова. Люблю с самой первой нашей встречи. Сначала я влюбился в твои облака, а потом – в тебя. Я помню тот вечер, когда я впервые пришел к вам в гости. Помню все, до самых мелочей: каждое слово, жест, взгляд. Я просто погиб и воскрес в тот вечер. Такое чувство, будто придавило так, что дышать нечем, и тут же – окрылило, хоть летай! Я счастлив, что жизнь подарила мне встречу с тобой. Я все понимаю, всю нелепость ситуации. Эти чертовы любовные треугольники – никогда не хотел быть их героем. Надеюсь, что не буду. Обманы не для тебя и не для меня.

Закревский проглотил мешающий говорить комок, опустил глаза, чувствуя, что они влажнеют. Он ненавидел себя за то, что делал. Он понимал, что прямо или косвенно он способствует разрушению того, что дало трещину. Он наносит удары, от которых нельзя укрыться. И здесь нужно было быть честным до конца.

– Я бы не решился на этот разговор, если бы не чувствовал, что ты несчастна. Милая, милая моя, ты каждый день видишь в зеркале свои грустные глаза. Ты так привыкла к этому, что даже радость выражается у тебя через страх. Это несправедливо. Я предлагаю тебе другую жизнь.

– Другую?

– В ней не будет места обманам, недоверию. Мы будем дорожить временем, не растрачивая его на пустые разговоры, огорчения, недовольства. У нас много общего. Мы сможем быть счастливы. Только любовь, слышишь! – Андрей чувствовал, что щеки его горят, во рту пересохло. – Теперь мы можем выпить за это?

– За мечту, за то, к чему все стремятся, но не у всех получается, – тихо произнесла Валя, осторожно коснулась бокала Андрея и быстро выпила до дна.

Закревский последовал ее примеру. Оба молчали, не глядя друг на друга. Андрей мысленно ругал себя, что сказал больше, чем намеревался. Он хотел просто дать Валентине понять, что чувствует. Получается, он открыто предлагает разрушить семью. Да еще неплохо бы выглядеть при этом благодетелем! Андрей снова взялся за сигарету и на этот раз быстро прикурил, нервно щелкая зажигалкой.

Валя понимала, что должна ответить. Такими словами не бросаются. Ей было приятно видеть и слышать, как Андрей искренне волнуется, вкладывает всего себя в свой монолог. Он снова напомнил ей, что она может безумно нравиться, способна вскружить голову и получить от жизни то, что необходимо каждой женщине – любовь и преданность. Эти понятия нельзя измерить, нельзя объяснить, откуда они возникают в сердце и куда потом исчезают, оставляя незаживающие раны в душе. Сердце, душа, любовь – Валя с детства впитала глубину этих понятий и бережно хранила их внутри себя. Там, куда может попасть только твой самый близкий человек. Валя думала, что таким человеком станет Вадим. Ее первое, сильное чувство должно было вызвать такой же светлый отклик в душе Белова. Она искренне верила в это, но с каждым прожитым годом убеждалась в обратном. Она позволяла ему стать близким, исключительным, но он не стремился к этому. Белову нужно другое…

Валя потерла озябшие руки. Она так нервничала, что кончики пальцев стали совсем холодными. Андрей следил за ее движениями, не в силах думать о том, что она ему ответит. А Валя, глядя на Закревского, испытывала противоречивое ощущение: она прониклась к нему симпатией, благодарностью, уважением, но не было ничего похожего на сердечный трепет. Напротив сидел чужой мужчина, который сегодня выглядит лучше обычного. Любовь окрыляет, делает сильнее, выше, красивее. Наверняка что-то подобное произошло и с Андреем. Он сам ощущал эти перемены. Но даже того обаяния, которое он излучал, не было для Вали достаточно. Она понимала, что пауза затянулась. Пора что-то ответить и так, чтобы не обидеть, не обнадежить, не ранить.