Боксер-7: назад в СССР - Валерий Александрович Гуров

— Ну вот, о чем я тебе и говорил, — озадаченно произнес тренер сборной.

— Да ладно тебе, говорил — не говорил, — нервно подключился к разговору подоспевший Григорий Семенович. — Мишка, ты как вообще? Продолжать-то можешь?

— Могу, могу, — попытался я успокоить обоих тренеров. — Не самый страшный удар в моей жизни, честное слово.

— А то смотри, — подхватил тренер сборной, — если что…

— Никаких «если что», — раздраженно перебил я его, — все в порядке. Я не для того сюда стремился, чтобы уползать при первой же трудности.

— Настоящий боец, — услышал я довольную реплику Григория Семеновича, отправляясь на третий раунд.

На этот раз я решил взять инициативу на себя и начать раунд с продолжительной серии атак. Согласно моей задумке, это должно было, во-первых, немного обескуражить и дезориентировать американца, а во-вторых, лишить его возможности эту самую инициативу перехватить. Моей задачей было не дать ему ни секунды передышки и максимально вымотать за минимальный промежуток времени. И, кажется, у меня начало это получаться!

Вот американец уже в растерянности замотал головой. Я подметил, что от усталость он держит руки чуть ниже положенного — это был мой шанс. В это-то мгновение я и послал своего противника в нокдаун мощнейшим ударом, в который я вложил все свои оставшиеся силы!

Не выдержав решающей атаки, американский боксер упал на колени и тут же за тряс головой, пытаясь прийти в себя. А тем временем рефери начал отсчет. В какой-то момент мне показалось, что сердце сейчас выпрыгнет у меня из груди от волнения.

Американец поднялся, но только для того, чтобы упасть снова. На этот раз он задрал руки повыше и перестарался — мой боковой в печень догнал его, когда соперник по попятился к канатам. Удар получился чувствительным и кривясь от боли, американец опустился на настил.

На счет восемь встал, но этого было достаточно, чтобы забрать победу в этом бою.

— Ну вот же! Вот же! — повторял тренер сборной, от счастья не находя более вразумительных слов. — Я же говорил!

— А я тебе что говорил! — вторил ему Григорий Семенович. — Я говорил, что он себя покажет так, что остальным душно будет!

— Н-да, Семеныч, ну ты даешь, конечно, — восторженно кричал тренер сборной. — Таких орлов воспитываешь — даже мы в лучшие годы не всегда такое умели!

— Зато они теперь умеют, — парировал Григорий Семенович. — Уж Мишка так точно. И это только начало, попомни мое слово, дальше будет еще лучше!

Как бы приятно мне ни было слушать тренерские восторги в свой адрес, всем нам пришлось снова переключить внимание на ринг — следующим боксером, выступающим от Советского Союза, был Сеня. Ему тоже нужно было сказать несколько напутственных слов, и оба тренера отошли к Сене. В этот момент я почувствовал, как кто-то трогает меня за плечо. Обернувшись, я увидел одного из американских наставников, приехавших на встречу.

— Мильон дёлларёв, — с заметным акцентом произнес он.

— Простите, не понял? — недоуменно переспросил я.

— Я плачу тебе миллион долларов, если ты приедешь к нам в США и проведешь бой среди профессионалов, — негромко, но максимально отчетливо произнес американец.

«Вот это ни хрена себе дожили!», — подумал я про себя. «Уже получаю не просто международные коммерческие предложения, но и возможность сразу перейти в разряд профессионалов!».

Предложение и вправду было невероятно заманчивым. Честно говоря, если бы дело происходило где-нибудь в двухтысячных, я бы не раздумывал ни секунды: такие возможности выпадают раз в жизни, и то далеко не всем.

Но… на дворе стояли гораздо более суровые семидесятые, и в это время спортсмена, моментально навострившего лыжи на запад, вполне могли признать кем-то вроде изменника родины и лишить гражданства со всеми вытекающими последствиями. А конфликтовать с государством в мои планы никак не входило, тем более что и покидать свою страну насовсем мне вовсе не хотелось.

— Мне очень приятно ваше предложение, — с достоинством произнес я. — Но, к сожалению, я вынужден отказаться.

— Мда? — хмыкнул американец, — А почему?

— Потому что… — я задумался, подбирая максимально осторожную и в то же время доходчивую формулировку. — Потому что в первую очередь меня интересует, какую пользу я могу принести моей стране, и я хочу выступать официально, от имени СССР!

— Ну, тебе решать, в любом случае, — ухмыльнулся американец и, разворачиваясь, чтобы уйти, бросил мне напоследок: — Подумай, парень! Только очень хорошо подумай!

«А чего тут еще думать», — пронеслось у меня в голове. «Бывают предложения идеальные, но, как говорится, не к месту и не ко времени…»

Тем временем бой на ринге уже начался. Сеня принял предложение американцев биться на встречных ударах и закатил такую мощную рубку, что в какой-то момент я удивился, как он сам-то умудряется держаться на ногах.

— Тьфу ты! Что он делает, дурак! — Григорий Семенович в сердцах сплюнул на пол. — Он же так выдохнется раньше, чем наступит перерыв!

— Да вроде бы парень-то мощный, — с сомнением произнес тренер сборной. — Что же он так… Прямо как будто воздушный шарик сдулся.

— Потенциально-то мощный, — согласился Григорий Семенович, — да только неопытный еще. А из-за неопытности и молодости у него еще эмоции впереди головы лезут. Вот что мы с тобой ему сейчас говорили? «Береги силы»! А он что устроил? Зачем, спрашивается? Ну? Вот посмотри, что он творит? Как будто не на ринге бой ведет, а перед девками выпендривается! Размахивает руками не хуже мельницы или станка какого-нибудь на заводе!

— Мужики, он зряче работает, — вставил я.

— Да какой там! — отмахнулись оба тренера.

Действительно, я видел, что Сеня не просто рубится, а думает в бою. И если бы он был немного поопытнее, то у него получилось бы правильно рассчитать свои силы и выиграть своего американца, скорее всего, досрочно. В плане мощи и силы он явно выигрывал. Но зато американский противник умел более рационально пользоваться своими навыками и природными данными.

В результате Сеня начал проведать и американец одержал победу по очкам. Частично тренера были правы — Сеня был настолько настроен срубить соперника, что не заметил, как у него опустел бензобак.

— Не понимаю, как так-то, — чуть не выругался с досады Сеня, спускаясь к нам с