Тени школы Кейбл - Эбигейл Гиббс

Нет, дитя, нет! Я — проклятый провидец! Как и все мы.

Так она всегда говорила.

Услышанные обвинения принца Лорента повергли меня в ступор, но звук двери, которую захлопнул кто-то с толстыми темно-синими шрамами — Эдмунд! — вернул меня к реальности.

Значит, они рады навязать мне свое общество и свою охрану, рады выкачивать из меня информацию, но ближе подходить мне не разрешается.

В конце концов, я ведь не член их драгоценной королевской семьи.

От этой мысли мне стало больно. Еще несколько недель назад я и не думала, что это будет иметь для меня хоть какое-то значение. Я все еще не могла понять, почему так происходит. Я действительно хотела домой. Но проведенные здесь вы­ходные подарили мне чувство сопричастности. Словно я была ­частью чего-то. А такого я не ощущала со времен учебы в Сент-Сапфаер.

Но в ту минуту я хотела только уйти оттуда, и ноги мои подчинились, унося меня в сторону террасы так быстро, что я почти срывалась на бег. Я слышала, как усиливался дождь, но это меня не останавливало. Меня манили стол и стулья, и я села как можно дальше от застекленных створчатых дверей. Я сложила руки и зацепилась пальцами за кованые завитки, положив голову на руки, чтобы удобно было смотреть на дождь. Я даже не заметила, что плачу, пока повисшие на ресницах слезы не затуманили все вокруг. Я вытерла их об локоть.

Почему же не прекращается этот бесконечный дождь? Разве мало было осадков этим летом?

Меня бы он не тревожил, если бы капли не отскакивали от края террасы прямо на туфли. Подкладка их размокла, и казалось, что я стою в липкой грязи. Мама предупреждала, что так и будет, если я куплю не кожаные туфли. Кожу я носить отказывалась, но ей этого не понять.

И потом, немного солнца мне было бы очень полезно. Его лучи избавляли меня от дурацких подкожных бугорков, которые моментально превращались в прыщи, если я хоть немного нервничала, а мои золотисто-каштановые пряди выцветали и становились почти белыми. Кроме того, намного легче быть позитивной, когда вокруг светло и ярко.

— Зачем ты сделал это, Нейтан?! — настойчиво спросила я у дождя.

От отчаяния я хотела ударить руками по столу, но мои пальцы застряли между коваными лавровым листом и спиралью, и я вскрикнула от боли. Наконец у меня получилось осторожно высвободить их, и я уселась поудобнее.

Что они сказали тебе, чтобы заставить сделать это? Насколько убедительной была их ложь, чтобы ты бросил свой дом, семью, работу? Что заставило тебя поставить свою жизнь на эту тонкую, как струна, грань? Разве ты ничего не знаешь об Экстермино? Совсем ничего?!

Но дождь не ответил. Он просто шел.

Благодаря Терра многие опасные практики стали незаконными. И в первую очередь это относилось к превращению людей в Сейдж, или, если уж на то пошло, в любое другое темное существо, которое способно управлять магией. Это было опасно. Чрезвычайно опасно. В нашей крови была активная магия, которая могла сокрушить человека и даже убить его. Контролировать обращение должен был кто-то невероятно могущественный, и таким же сильным должен был быть человек, чтобы выжить. Мысль была не из приятных, но мне в голову приходил только один Экстермино, кто мог бы совершить такое.

В этом отношении Виолетте Ли повезло. Превращение в вампира было сравнительно безопасным, потому что их магия была спящей и обеспечивала их физические способности и жажду. Эти практики были наименее болезненными и одновременно наиболее часто используемыми и общепринятыми. Она станет подопечной королевской семьи и никогда не будет ни в чем нуждаться. У нее был выбор, потому что ее похитители оказались вампирами.

Но Нейтан выжил.

Шум трения дерева о дерево в дверном проеме вырвал меня из этих мыслей, и я поспешила вытереть глаза, на секунду обнадежившись, что это принц, но тут же напомнила себе, что он, должно быть, уже отправился в Атенеа, чтобы сообщить отцу новость о нападении Экстермино. Когда я повернулась, то увидела Эдмунда, который опирался на один из столбов, что поддерживали крышу веранды. Вода из водосточного желоба па­дала на его волосы, но ему, казалось, было все равно — даже несмотря на то, что ему предстояла скорая встреча с королем. Пряди, которые он обычно аккуратно убирал назад, теперь прилипали ко лбу, а выцветшие на солнце завитки почти закрывали очень темные и широкие шрамы, которые переплетались чуть ли не под прямым углом. Однако для Гвен это, по всей видимости, значения не имело.

Я снова положила голову на руки, глядя на дождь. Его нотации меня не интересовали. Я прекрасно знала тексты Терра и понимала, что в глазах закона то, что я сделала, превращало меня чуть ли не в героя. Мой интерес к книгам и всему тому, что другие считали скучным, как обычно, оправдывал себя.

— Убить Экстермино заклятием смерти в пятнадцать лет… Впечатляюще. Глупо, — рассуждал он, и я представила и почти услышала, как он сложил руки на груди, — но впечатляюще.

Я не подняла взгляда. Я закрыла глаза, потому что дождь больше не падал на землю, а несся порывами по саду.

— В сущности… — По деревянному полу скрипнул стул. — Если бы вы не были девушкой благородного происхождения с блестящей политической карьерой впереди, я бы завербовал вас прямо сейчас.

— Откуда ты знаешь, что я кого-то убила? — спросила я у своих рук.

Он засмеялся.

— Это часть моей работы.

Я подняла голову и прищурилась, потому что зрение мое было размытым. Постепенно его очертания стали ясными, и я смогла сфокусироваться.

— Ты им не сказал.

— Не думаю, что вашу способность совершать такие заклятия стоит рекламировать, тем более Атенеа. Могущество пугает людей. Если бы вы не были в опасности, я посоветовал бы вам спрятать эти знания подальше. Но вы в опасности, — пробормотал он, барабаня пальцами по кованому железу. Его ногти время от времени поддевали кусочек изумрудно-зеленой краски, и он щелчком отбрасывал ее в сторону, глядя в точку как раз над моим правым плечом. — Они захотят отомстить за то, что вы сделали, — заметил он как бы между делом, выходя из транса. — И все же вы не боитесь. Вы спокойно относитесь к тому, что убили другого Сейдж. Ни одно из ваших поспешных действий ­сегодня не было результатом того, что на ваших руках кровь. ­Почему?

Он немного наклонился, так что его локти удобно устроились в выемке в столе, и переплел пальцы. Вопрос был риторический, и я старалась держать взгляд прямо, несмотря на его задумчивое выражение. Я чувствовала, что он наслаждался моментом. Он пару раз постучал пальцами друг о друга, а потом хлопнул в ладоши почти так же, как в тот раз, когда пожарный не пустил его в здание школы.