Гнев. Забытый род - PostMort

слюны между ними красноречиво намекали на прерванное дело. Близняшки посмотрели на меня. Глаза их блестели от застилающей их поволоки возбуждения и дикого животного желания. Они синхронно шагнули к ложу, чтобы прилечь на него и поманить меня с себе.

Дальнейшие события я отмечал лишь краем сознания, полностью отдавшись своим животным инстинктам. Вся нежность и магия улетучились, не оставив после себя и следа, чтобы обернуться безудержной страстью, подпитываемой чем-то диким внутри нас.

Вот я залезаю к ним на кровать, чтобы пристроиться между ног одной из близняшек, и начинаю двигаться. Медленные и аккуратные движения сменяются быстрыми и грубыми, но не переходящими грань дозволенного. Я фактически вколачивал бедную девушку в кровать под аккомпанемент ее стонов, переходящих в крик. Ее близняшка все это время наблюдала за нами со стороны с желанием оказаться на месте сестры и нетерпеливо поглаживала себя. Это только больше распаляло меня и заставляло двигаться еще быстрее, доводя тем самым партнершу до оргазма.

Выйдя из девушки и оставив ее приходить в себя, я переключился на ее близняшку. Слезая с кровати, я за ногу подтянул ее к себе и перевернул на живот. Она только и успела удивленно взвизгнуть, как я уже был в ней и сходу начал вколачиваться так, словно от этого зависела моя жизнь. Этой красотке не досталось ни капли нежности, но она, похоже, и не была против такого расклада.

Вскоре вторая девушка, все это время обессилено наблюдавшая со стороны, пришла в себя и подползла к нам, чтобы впиться поцелуем в губы своей сестры.

«Ночка обещает быть долгой», — зло усмехнувшись, подумал я, продолжая двигаться и наблюдать за разворачивающимся шоу.

Ночь действительно оказалась долгой и бессонной. Редкие перерывы, во время которых я прикладывался к вину и фруктам в то время, как близняшки старательно ублажали или же дразнили меня, сменялись очередными безудержными скачками. Наши потные тела переплетались между собой. Позы сменялись одна за другой, равно как и места.

Самым запоминающимся моментом стало то, когда я разложил одну из сестер на столе, а вторая кормила нас фруктами в процессе соития. Решивший проведать меня Роб, который также развлекался в этом борделе, бесцеремонно ворвался в комнату в самый неподходящий момент, чтобы быть посланным нахрен и снесенным волной силы, что я обрушил на него.

Но, как уже было сказано, все хорошее когда-нибудь заканчивается. Вот и ночь подходила к концу, поэтому, в последний раз излившись в одну из близняшек, я оставил обессиленных девушек лежать на кровати. Лучи рассветного солнца, проникающие в раскрытые окна, красиво подчеркивали очертания двух обнаженных тел, лежащих на смятых простынях. Это было столь вызывающе и соблазнительно, что пришлось сдерживаться, чтобы не загонять девушек.

Взяв себя в руки, я начал тихонько собираться, ища свои вещи по всей комнате и параллельно смачивая пересохшее горло вином, совершенно не чувствуя при этом опьянения. Наконец, закрепив на поясе ремень с ножнами, я бросил последний взгляд на близняшек и улыбнулся. Оказывается, одна из них все это время наблюдала за мной, поглаживая бедра уснувшей сестры. Встретившись со мной глазами, она послала мне воздушный поцелуй и прошептала одними губами: «Спасибо». И добавила: «Возвращайся еще».

Я только кивнул ей в ответ, понимая, что вряд ли вернусь в этот город в ближайшие годы. Уже покидая бордель, я сделал в сознании отметку, чтобы кто-нибудь проследил за безопасностью этих сестричек.

— Не удивлюсь, если после такой ночки я стану отцом, — пробормотал я, отчаянно зевая.

Глава 22. Демонстрация силы

* * *

252 г. от З.Э. Лис.

Ират Рексарион.

— Зачем мы здесь, командир? — недоумевающе спросил Джон.

Мы стояли перед сгоревшим и наполовину развалившимся зданием борделя. Того самого борделя, в котором я родился и вырос, и того самого, что отнял у меня самое дорогое, что у меня было. За эти уже практически два года моего отсутствия его так никто и не отстроил. Похоже считая, что это место проклято богами, или еще из-за какой-нибудь глупости.

— Все очень просто, — ухмыльнулся я и, указав на развалины, продолжил. — Теперь это твое.

Однорукий товарищ недоуменно перевел взгляд с меня на бывший бордель. В этот момент с одной из уцелевших стен обвалилось несколько камней. Наступило неловкое молчание.

— Ты издеваешься? — словно змея, зашипел бывший наемник.

— М-да, — цыкнув, протянул я, — не такой реакции я ожидал.

— А какой реакции еще ожидать?! — чуть-ли не переходя на крик, спросил Джон. — Или ты думал, что я упаду тебе в ноги и буду благодарить? Или может целовать тебе пятки, о сиятельный господин, Властелин Неба и Земли?

Я задумчиво потер подбородок, на котором начала пробиваться первая щетина.

— А что, мне нравится, — протянул я и перевел взгляд на товарища. — Но простого «спасибо» было бы более чем достаточно.

— За что?! — продолжал распаляться Джон. — За это?!

С каждым словом голос Джона становился все громче. На нас уже начали коситься прохожие.

— Чего уставились? — мрачновато спросил я горожан, что начали останавливаться, чтобы узнать, чем закончится представление. — Свалили нахрен отсюда!

Чтобы мои слова имели больше веса, я положил руку на рукоять меча. Не прошло и пяти секунд, как начавшая образовываться толпа испарилась, будто ее и не было вовсе.

— А ты, — ткнул я пальцем в грудь калеки, — сбавь обороты.

— Что сделать? — не понял он меня.

— Заткнуться, — пояснил я, одарив его тяжелым взглядом.

Чтобы умерить внезапно вспыхнувший гнев, пришлось сделать несколько глубоких вдохов и выдохов.

— А «спасибо», — начал я вновь объяснять прописные истины, — мог бы сказать за предоставленную возможность.

— Да какую возможность?! — вновь повысил тон Джон, но осекся, наткнувшись на мой предостерегающий взгляд, и продолжил уже гораздо тише. — Какая возможность? Так и сказал бы, командир, что хочешь от меня избавиться. Решил, что бесполезный калека тебе не нужен, и решил отдариться какими-то развалинами.

Я не мешал ему говорить, слушая все претензии, что в нем накопились. Говорят, иногда полезно просто выслушать человека. Если же это не поможет, то несколько ударов по голове точно прочистят его сознание.

— Все сказал? — спокойно, даже слишком, спросил я, стоило ему только замолчать.

— Да, — тихо ответил он, все еще упрямо смотря на меня.

— Отлично, — удовлетворенно кивнув, произнес я. — А теперь слушай меня внимательно. Если бы я хотел от тебя избавиться, то оставил бы еще в Тироше. И тогда ты точно оказался бы бесполезен. Побирался бы по улицам, прося милостыню — калека, неспособный ни на что, кроме как убивать.

С каждым моим словом в грудь Джона прилетал тычок,